«Шура»… Шура, как назло, в паре с какой-то «Зоей».
Ззззойя! Зззззойяя!.. Хитрое и змеится… Туся старательно объел вафлю вокруг имени, а само имя кинул.
Тошнило. Горло стало деревянным.
А-а-а! Глеб! Попался! Сейчас я тебя съем!..
«Глеб» хрустел у него на зубах. Пощады просишь, да?
Проси, проси… Я съем тебя всего, и с твоей белой бобочкой, и с твоим велосипедом, и с твоими бицепсами, и ты не сделаешь больше стойки на садовом столе и не произнесёшь больше ни слова! Понял, ни слова!..
Противно… А что было на другой вафле? Даже не поглядел… А-а, всё равно… Теперь уже всё равно… Денег больше нет, и противно.
Туся шёл домой. В лоб ему светило солнце. Солнце было холодное.
Он пришёл домой и лёг на диван. Кто-то медленно стискивал ему горло и мешал дышать.
Это была ангина.