Мир Великой Матери характерен пассивной инерцией и компульсивной динамикой природы; оберегающими, любящими, порождающими циклами животных и растений — от семени к смерти; любовью к красоте, вечности, эмоциональности; предпочтением прозрачности, мрака, слияния и тьмы; мистерией крови или родственных уз (7). Все эти области управления Великой Богини, но с небольшим сдвигом в сторону духовности, могут быть найдену и в пуэре. В случае соединения матери и пуэра, похоже что, мать добивается успеха, но за счет преувеличения духа. Любящая и отдающая мать, подобно самой жизни, дарит пуэру слишком большое количество энергии, и благодаря усилению некоторых особенностей пуэра утверждает, что он является зависимым от неё сыном.

Когда мать завладевает этими качествами пуэра, она усиливает их до максимума. Задумчивость пуэра становится бесплодными фантазиями; смерть перестаёт быть кошмаром, а становится ожидаемым и естественным событием; увечья и раны вместо того, чтобы быть проходом в человеческую реальность, становятся кастрацией, параличем, суицидом. Вертикальные взлёты, столь естественные для пуэра, становятся высокомерным полётом над испорченным и поддельным миром.
И сама вечность, вместо того чтобы быть аспектом событий и путём понимания архетипических ценностей пуэрным сознанием, искажается, чтобы стать равнодушием к времени, и даже неприятием временного. Или же материалистическое отношение затмевает естественное пуэрное чувство возможностей, его путь бытия в контакте с интуицией, удачей и амбициями, направляемыми игрой и Меркурием.
Природный цикл (который в пуэрном сознании является полем созидания метафор, над которыми можно было бы шутить или с которыми можно было бы играть и экспериментировать) в сыновьем сознании оказывается добродетельной природой “где-то там”, лачугой в лесу, грязной одеждой, Хатха Йогой.