Был, говорят, грузин-царевич
Ликом румян и осанкой статен:
Кудри — как чёрная ночь, а зубы —
Снега белее с вершин Кавказа.
В щёлку в заборе своём высоком
Раз увидала его царица,
И покорил он женское сердце,
Не утомлённое мужней лаской.

Мальчик же, после того рождённый
И нареченный Петром, отличен
Был от сестры и родного брата,
Русоволосого Ивана,
Скорбного душой и телом.
Нравом упрям, волосами чёрен,
Буен в ярости и веселье,
Больше он смахивал на кавказца.
И, по свидетельству очевидцев,
Царские знаки имел подмышкой,
Как и другие Багратионы.
Подлинность данных сто раз проверив,
Жен и детей обняв напоследок,
Перекрестясь на икону тайно,
И партбилет заколов булавкой,
Стали историки собираться
В ту же Москву к "самому" с докладом:
Мол, исторически так сложилось,
Что у России цари — грузины.

Сталин слушал, не перебивая, —
Только за спинами у сидящих
Взад и вперёд ходил бесшумно,
Трубку сжимая сухою ручкой.
Был невысок он, как оказалось,
С узеньким лбом и заметной плешью.
Только глаза его поражали
Нечеловеческой красотою
И гипнотической силой: кто бы
Выстоять мог перед этим взглядом?
Им показалось на миг — сейчас он
Френч распахнёт и слева подмышкой
Родинку чёрную обнаружит,
Схожую с той, что видна на шее, —
Он же разглядывал молча трубку.
Это безмолвие их сломало.
Съёжились они и поникли:
Вот он кликнет сейчас мингрела
С жирным лицом и совиным глазом
Да и прикажет их уничтожить,
Как кунака своего Лакобу.
Сталин нажал на звонок, и вызвав
Секретаря, произнёс: "Представить
К сталинским премиям и наградам
Без публикаций в газетах. Что же
До материалов, то материалы
Сдать и немедленно уничтожить.
Ибо, — сказал он, — необходимо
Русским хотя бы Петра оставить."

Всё здесь смешалось — уклады, стили,
Кровь, языки, племена и боги,
Всё нарекает себя Россией,
Нерасторжимой теперь и присно.
Что до Петра, то вполне возможно
Был он действительно грузином.
Я, например, сомневаюсь в этом,
Ибо известно: Багратионы
Родом евреи, однако это —
Тема отдельного разговора.

(Родословная Петра)

1997