Она испытывала сейчас такое же грустное и светлое чувство, как в тот день, когда Кантор попросил её отпустить его на войну, — вечное удивление всех матерей, вдруг узнающих, что их дети превратились в мыслящие существа и что мыслят они по-своему.
Она испытывала сейчас такое же грустное и светлое чувство, как в тот день, когда Кантор попросил её отпустить его на войну, — вечное удивление всех матерей, вдруг узнающих, что их дети превратились в мыслящие существа и что мыслят они по-своему.