Некоторые художники, живописцы и графики, процветают на узком пространстве, как дети в утробе. ограниченность их сюжетов кого-то может озадачить или разочаровать. Сцены ухаживания в мелкопоместном дворянстве восемнадцатого века, жизнь под парусом, говорящие кролики, скульптуры зайцев, толстяки на портретах маслом, портреты собак, портреты лошадей, портреты аристократов, лежащие ню, миллионы Рождеств, Распятий, Успений, вазы с фруктами, цветы в вазах, Голландских хлеб и сыр с ножом в придачу или без него. Иные отдаются прозе о самом себе. И в науке то же: кто-то посвящает свою жизнь албанской улитке. Дарвин отдал восемь лет морскому желудю. А позже, в годы мудрости - дождевым червям. Тысячи всю жизнь гонялись за крохотной вещью, а может, и не вещью даже - бозоном Хиггса. Быть закупоренным в скорлупе, видеть мир в вершке слоновой кости, в песчинке. Почему нет - если вся литература, все искусство, все людские предприятия - только крошка во вселенной возможностей. И даже эта вселенная - может быть, крошка во множестве вселенных, реальных и возможных.
Так почему не быть совиным поэтом?