Самое раннее моё воспоминание: какая-то женщина, вероятно моя доп-мать, смотрит на меня с выражением ужаса и отчаяния. И всё. Я пытался вспомнить, что происходило до или после, но не смог. Только чёрная яма беспамятства, глубокая, уходящая вниз до самого момента появления на свет. А дальше — море покоя.
Всё, что я могу вспомнить от пяти до пятнадцати лет, — это безмятежное плавание в мутном море беспамятства. Я был вял и мягок — я только плыл по течению. Пробуждение перетекало в сон.
Когда мне исполнилось пятнадцать, в игры моих ровесников вмешалась любовь. Появилась такая мода: разделяться на пары на несколько месяцев или дольше. «Верность» — так мы это называли. Родителям такие игры не нравились, но мы сами считали себя вполне взрослыми людьми, отвечающими за свои поступки. <…> В нашей группе пара, распадавшаяся раньше, чем через четыре недели, вызывала некоторое подозрение.