ИЗ СЕДЬМОЙ СЕВЕРНОЙ ЭЛЕГИИ …А я молчу – я тридцать лет молчу. Молчание арктическими льдами Стоит вокруг бессчетными ночами, Оно идет гасить мою свечу. Так мертвые молчат, но то понятно И менее ужасно… Мое молчанье слышится повсюду, Оно судебный наполняет зал, И самый гул молвы перекричать Оно могло бы и, подобно чуду, Оно на все кладет свою печать. Оно во всем участвует, о Боже! — Кто мог придумать мне такую роль! Стать на кого-нибудь чуть-чуть похожей — О Господи! – мне хоть на миг позволь! И разве я не выпила цикуту, Так почему же я не умерла, Как следует – в ту самую минуту. Мое молчанье в музыке и в песне И в чьей-то омерзительной любви, В разлуках, в книгах — В том, что неизвестней Всего на свете. Я и сама его подчас пугаюсь, Когда оно всей тяжестью своей Теснит меня, дыша и надвигаясь: Защиты нет, нет ничего – скорей! Кто знает, как оно окаменело, Как выжгло сердце и каким огнем, Подумаешь! – кому какое дело, Всем так уютно и привычно в нем. Его со мной делить согласны все вы, Но все-таки оно всегда мое. Оно почти мою сожрало душу, Оно мою уродует судьбу, Но я его когда-нибудь нарушу, Чтоб смерть позвать к позорному столбу. Июнь 1958 – 1964 Ленинград. Красная Конница