Вещи, созерцаемые внутренним зрением, подобно тем мимолетным сценам, являющимся в тот момент, когда мы проваливаемся в пустоту сна, на самом деле более значимы и ярки для нас, нежели те, что наблюдаются нами в реальности. Возьмите с собой в сон кисть, и сновидения насытятся цветами. Чернила, которыми мы пишем, кажутся слишком бледным, слишком реалистичным средством, чтобы выразить наши невероятные воспоминания. Это как если бы наша внутренняя сущность вырвалась из пут повседневности и объективности и стала упиваться освобожденными эмоциями, которые стремительно угасают, когда мы пытаемся передать их. В грезах и сновидениях таятся величайшие творения человечества, поскольку они не связаны реальными законами черт и цветов. Забытые пейзажи, миры, более смутные, нежели золотые времена детства, проникают в спящее сознание, чтобы царствовать до тех пор, пока пробуждение не рассеет их. В них мы можем добиваться желанной славы и удовлетворенности; мы можем каким-то образом соприкоснуться с яркой, ранее невиданной красотой, что будет равносильно Граалю для сакрального духа средневекового мира. Чтобы придать форму этим вещам посредством искусства, чтобы отыскать какой-нибудь призрачный трофей в этом неосязаемом царстве теней и эфира, нужны в равной степени талант и память. Поэтому, несмотря на то, что сны присущи всем нам, лишь некоторые руки могут ухватить их, словно крылья мотылька, и не повредить.