-… А на что им жить? Тем более с пятью детьми. Я вот местный, родни полдеревни, все чем не чем, а помогут. А им, приезжим… На детские деньги живут, картофан едят сплошной. Вот и приходится… И большинство здесь таких. Мне вот, думаешь, приятно так?.. Не совсем же я скотина еще. А – стыдно. Утром просыпаюсь, и чего? Чего делать-то? Тридцать девять лет, все вроде умею, могу, а толку… Ну умею в смысле что тут в деревне требуется. Все работы перепробовал. И отовсюду, знаешь, Михалыч, за что увольняли? Не за прогулы и это самое, – щелкнул себя по горлу, – а что место закрывалось.
– Ну, так удобно рассуждать. Я много такого наслушался, когда в трезвяке работал. Возможно же как-нибудь и в таких условиях человеком оставаться.
– А как? – закипятился Юрка. – Подскажи, если знаешь. Соболей у нас нету, чтоб промышлять, грибы, бруснику сдаем. И картошку скупщикам. Но это копейки все. А так… Ну, вот как мне детей содержать? Один тут у нас, Мурущук такой, решил, когда можно стало, всерьез решил гусей разводить. Штук двести пятисуточных купил, комбикорма сколько-то там мешков. Вырастил, на пруд стал выгонять. Весь пруд белый был… Ну, первый год хорошо, правда, с десяток то ли украли, то ли еще… Не знаю. Но, в общем, забил, сдал. Молодняк подрос. Ну, думаем, вот и фермер у нас появился… А на следующий год взяли и все его гуси передохли. Жег их потом в огороде. Жег-жег и сарай подпалил. Под мухой был, наверно. С сарая – на гараж, там машина… В общем, сгорело все. Года два в бане жил – баня у него в стороне стояла, у пруда, она только и уцелела, – пил по-серьезному, жена убежала. Потом парализовало его, случайно обнаружили, а так бы с голоду помер. Увезли куда-то, не знаю… Такой вот фермер был у нас… Да и, – Юрка снова налил в стопочки, – да и где денег взять на начало? На гусят этих или еще на что? Тут сотня появится – и то счастье.