- Слышь, Бертолет, как ты думаешь, вспомнят о нас после войны?

- Именно о нас с тобой? - рассеянно спросил Бертолет, прилаживая велосипедную цепь к деревянной шестеренке, надетой на магнето.

- Ну, о майоре, о Гонте...

- Да как сказать... На фронте столько сейчас людей гибнет, представляешь?

- Да... А мне, если уж загремлю, хотелось бы, чтоб помнили. Вот был Левушкин, хороший парень, хотя и дурак. И чтоб всплакнула какая-нибудь... Ведь некоторым везет - их долго помнят...

- Что память? - спросил Бертолет, отрываясь от своего электрозврывного устройства. - Конечно, на миру и смерть красна. Да разве в этом дело? Вот пройдет лет сто, уйдут поколения, для которых война - это боль, и станет эта война историей. Ну, вот ты о войне тысяча восемьсот двенадцатого года много думаешь? Кажется, красивая была штука: гусары, кавалергарды, ментики, кивера... Нет, знаешь, самое главное, чтобы каждый делал свое дело, не думая о памяти. Это - забота других. Уж как получится. Вот как майор!