Но вслед за этим я испытал сильнейшее негодование: у броненосца на передних лапах не было когтей - самой важной и впечатляющей части его причудливого тела! Оуэн вернул броненосца, но оставил у себя его когти! Н-да, дружба, конечно, одно дело, но броненосец - совсем другое. Я был до того возмущен, что пришлось советоваться с Дэном Нидэмом. Дэн, как всегда, был готов немедленно меня выслушать. Он присел на краешек моей кровати, пока я, размазывая сопли и слезы, рассказывал ему о своей беде: без передних когтей броненосец больше не мог стоять прямо - он валился вперед, утыкаясь рыльцем в землю. Как бы я его не ставил, несчастное создание принимало позу молящегося - не говоря уж о том, что оно превратилось в жуткого калеку. Я был потрясен тем, как со мной обошелся мой лучший друг, но Дэн Нидэм мне объяснил: Оуэн Мини этим выразил свое ощущение того, что он сделал со мной, да и с собой тоже: ведь происшедшее навеки искалечило и исковеркало нас обоих.
- Твой друг невероятно оригинален, - сказал Дэн Нидэм с неподдельным уважением в голосе. - Неужели ты не видишь, Джонни? Если бы он мог, он бы отрубил себе руки ради тебя - вот что он чувствует после того, как взял ими ту биту и ударил ею по мячу. И это чувствуем мы все - и ты, и я, и Оуэн. Мы потеряли часть самих себя.