«И если цель такого наказания, – продолжал рассуждать он, – убить в человеке все человеческое и превратить его в животное с самыми низменными инстинктами, тогда тюремная система вполне для этого подходит.
Чего тюрьма не делает и никогда не сделает, – говорил себе Майлз Истин, – она не превратит человека в лучшего члена общества по сравнению с тем, каким он был, переступив её порог. Просиди человек в тюрьме любой срок, он станет только хуже и ещё больше опустится, а ненависть к системе, посадившей его, лишь увеличится; тюрьма только уменьшает возможность превращения его в полезного, законопослушного гражданина. И чем больше будет срок, тем меньше шансов на то, что человек морально изменится к лучшему. По большей части именно время подтачивает и постепенно уничтожает стремление измениться, которое, возможно, было у заключенного вначале.
Если человек и цеплялся за какие-то моральные ценности, словно тонущий за спасательный круг, этому способствовали его внутренние силы, а вовсе не тюрьма».