Карл Тобиас Паулюс Стрит, по прозванию Олаби,— исключительное явление в Гренландии. Ни разу в жизни он не садился в каяк, никогда не бывал на охоте, не имел собак и совершенно не умел ими править. Вся об­ласть чисто мужской деятельности была вне сферы его опыта. Однако Олаби был прилежный работник. Он хо­дил собирать топливо с женщинами, возвращаясь с та­ким тяжелым грузом, какой большинству из женщин был не под силу. Он носил воду, готовил пищу, выполнял домашнюю работу. Вместе с мальчишками и женщи­нами Олаби ловил акул, что и было основным источни­ком его средств к существованию. Он превосходно умел шить, проявляя в придумывании фасонов и изготовле­нии одежды оригинальный вкус, отличавший его от дру­гих гренландцев, неуклонно следовавших давно устано­вившимся модам. Он вышивал белье, вязал кружева, делал на заказ вязаные шапочки и шарфы, изготовлял вы­шивки из бус. Олаби был ладно скроенный, крепкий муж­чина среднего роста. Ходил он мелкими шажками, несколько жеманно, покачивая бедрами.
Опыт его по части европейских манер не больше, чем у самых не­культурных мужчин и женщин поселка, но манеры у него вообще и в частности за столом в моем доме были деликатные. Олаби жил вдвоем с матерью, дрях­лой, но энергичной старой вдовой. Когда-то, много лет назад, Олаби жил у гренландца Ганса Нильсена и, так как дом был переполнен, спал на полу с сыновьями Ган­са. Раз ночью он сделал попытку пристать к одному из них и тут же получил отпор. Кажется, в жизни Олаби это единственный известный явный проступок; о нем помнят. Волосы Олаби спускаются длинными локонами на плечи. Лицо усеяно преждевременными морщина­ми — ему всего тридцать девять лет. Можно было бы от­метить, что лицо Олаби, когда оно спокойно, бывает грустно, но гренландские лица часто выражают грусть. Пожалуй, его улыбка смягчает грустное выражение. Об Олаби говорят, что он похож на женщину, но никто этим его не дразнит. Как будто жители поселка жалеют его за то, что он должен чувствовать себя оди­ноким.