В ту пору владельцы домов старались иметь минимум мебели, зато как можно более тяжелой и тёмной. Соответственно стол, за окторым обедали Дрейк и Даниэль, размерами и весом напоминал средневековый подъемный мост. Другой обстановки в комнате не было, хотя присутствие восьмифутовых наполных часов в соседнем помещении ощущалось по всему дому. При каждом махе тяжеленного, с пушечное ядро, маятника здание вело, как пьяного при ходьбе; зубчатые колеса скрежетали, а от боя, раздававшегося через подозрительно неравные промежутки времени, стаи перелётных гусей в тысяче футов над головой сталкивались и меняли курс. Меховая оторочка пыли на готических зубцах, мышиный помет в механизме, римские цифры, вырезанные на задней стенке изготовителем, и полная неспособность показывать время выдавали в часах творение догюйгенсоновской эпохи. Громоподобный бой выводил бы Даниэля из себя, даже если бы точно отмерял положенные часы, половины, четверти и проч., поскольку всякий раз заставлял его подпрыгивать от испуга. То, что бой не несёт абсолютно никакой информации о времени, приводило Даниэля в исступление; ему хотелось встать на пересечении коридоров и, сколько раз Дрейек будет проходить мимо, столько совать ему в руки памфлет против старинных часов с требованием остановить заблудший маятник и заменить его новым гюйгенсовским. Однако Дрейк уже велел ему молчать про часы, так что ничего было не изменить.