По пешеходной тропинке вдоль дороги, громко топая обрезанными кирзовыми сапогами, бежал таджик из строительных рабочих, что-то без конца строивших в поселке. Встречный ветер надувал парусом полосатый халат таджика, тюбетейка съехала на затылок, глаза лезли из орбит.
Держа обеими руками совковую лопату, он поднимал ее и лупил, поднимал и лупил ею по земле – то слева, то справа от себя, норовя прибить мелкое существо, зигзагами несшееся перед ним.
Увертываясь от лопаты, существо совершало гигантские прыжки из стороны в сторону, опасно пробуксовывая на поворотах, потому что его задние лапы были явно длиннее передних.
Тельце существа обтягивала гладкая кожа, при беге собиравшаяся в морщинистые складки то на животе, то на загривке. Его длинный голый хвост то скатывался в бублик, то пружинисто вытягивался в стрелу, задавая ритм бега и помогая существу совершать невероятные кульбиты в воздухе. И существо, и таджик галопировали в полном молчании, и только глухие удары лопаты разрывали тишину, охранявшую сладкую утреннюю дрему элитного поселка.
Сцена из фильма ужасов, снять которую захотел бы даже Хичкок.
– Мотя! – выкрикнула Даша, метнулась в комнату, потом вниз по лестнице и, как была – в легкомысленной пижамке, рванула навстречу странной паре, неуклонно приближавшейся к ее воротам.
У ворот они и встретились.
На последнем дыхании существо взлетело по ажурной решетке и с почти человеческим стоном рухнуло Даше в руки. Сквозь тонкую, нежную кожу было видно, как отчаянно колотится его сердце.
Задыхающийся таджик страшно взмахнул лопатой, будто хотел взять ворота штурмом. Даша отпрянула назад, но таджик отшвырнул лопату и умоляюще протянул к Даше свои мозолистые руки.
– Кито это?! – возопил он с надрывом и нараспев, как в древнегреческой трагедии. – Кито?! Белька?! – Не белька?!
– Какая это вам белка! – сердито сказала Даша, тоже тяжело дыша. – Вы что, не видите?! Шерсти нет!
– И я говорить! Шерсти нет! Не белька! – Кириса!
– Какая это вам крыса! – окончательно рассердилась Даша. – Это кот! Кот! Понимаете! Обыкновенный кот! Только лысый! Его Мотей зовут!
Резко развернувшись, с дрожащим котом на руках она пошла к дому.
Таджик долго смотрел ей вслед, потом поднял лопату и, озираясь диким глазом, побрел по тропинке восвояси. На ходу он недоверчиво качал пыльной башкой и бормотал как заезженная пластинка:
– Кириса? – не кириса! Белька? – не белька! Кито это?
Сказали же ему – кот, вот ведь дурак.