Система его безумия стала предметом подробной статьи, напечатанной в
ученом ежемесячнике, впрочем, задолго до того она и муж сами ее разгадали.
"Мания упоминания" - так назвал ее Герман Бринк. В этих случаях - очень
редких - больной воображает, будто все, что происходит вокруг, содержит
скрытые намеки на его существо и существование. Он исключает из заговора
реальных людей, - потому что считает себя намного умнее всех прочих. Мир
явлений тайно следует за ним, куда б он ни направлялся. Облака в звездном
небе медленными знаками сообщают друг другу немыслимо доскональные сведения
о нем. При наступлении ночи деревья, темно жестикулируя, беседуют на языке
глухонемых о его сокровеннейших мыслях. Камушки, пятна, блики солнца,
складываясь в узоры, каким-то ужасным образом составляют послания, которые
он обязан перехватить. Все сущее - шифр, и он - тема всего. Одни филеры,
такие как стекла, тихие заводи, суть равнодушные соглядатаи, другие -
пиджаки в магазинных витринах - пристрастные свидетели, линчеватели по
натуре; еще другие (грозы, текущая вода), истеричные до безумия, имеют о нем
искаженное представление и нелепо заблуждаются, толкуя его поступки.
Приходится вечно быть начеку и каждую минуту, каждый кусочек жизни отдавать
расшифровке волнообразных движений окрестных вещей. Самый воздух, выдыхаемый
им, снабжается биркой и убирается в архив. И если б еще любопытство, которое
он пробуждает, ограничивалось ближайшим его окружением - увы, это не так! С
расстоянием потоки неистовых сплетен ширятся, становясь многословнее и
мощнее. Плывут над огромными равнинами увеличенные в миллионы раз очертания
его кровяных телец; а еще дальше громады гор, невыносимой крепости и высоты,
выводят на языке гранита и горюющих елей конечную истину его бытия.