Beyond the seas where I have lost a scepter I hear the neighing of my dappled nouns, soft participles coming down the steps,
and liquid verbs in ahla and in ili,
Aonian grottoes, nights in the Altai,
black pools of sound with «l» for water lilies. The empty glass I touched is tinkling still, but now 'tis covered by a hand and dies.
«Trees? Animals? Your favorite precious stone?»
The birch tree, Cynthia, the fir tree, Joan,
like a small caterpillar on its thread,
my heart keeps dangling from a leaf long dead but hanging still, and still I see the slender
white birch that stands on tiptoe in the wind,
and firs beginning where the garden ends,
the evening ember glowing through their cinders.
[За морями, где я утратил скипетр,
я слышу ржание моих крапчатых существительных, тихие частицы спускаются по лестнице,
ступая по листьям, волоча шуршащие шлейфы. [Слышу] текучие глаголы на -ала или -или, Аонийские гроты, алтайские ночи,
черные пруды звуков, где «л» — водные лилии. Пустой стакан, до которого я дотронулся, еще
звенит.
Но вот его накрыла рука — он умирает.
«Деревья? Звери? Ваш любимый драгоценный камень?»
Береза, Цинтия, и ель, Джоан,
как маленькая гусеница на своей нити,
мое сердце свисает с давно засохшего листа, но все не срывается, и я все вижу стройную белую березу, вставшую на цыпочки на ветру, и ели, что начинаются там, где кончается сад, уголья вечера тлеют сквозь их пепел].