«На открытие бабочки»[..]
I found it and I named it, being versed
in taxonomic Latin; thus became
godfather to an insect and its first
describer — and I want no other fame

Wide open on its pin (though fast asleep),
and safe from creeping relatives and rust,
in the secluded stronghold where we keep
type specimens it will transcend its dust

Dark pictures, thrones, the stones that pilgrims kiss,
poems that take a thousand years to die
but ape the immortality of this
red label on a little butterfly.

[Я открыл ее и дал ей название, владея таксономической латынью;
и тем самым сделался крестным отцом насекомого и первым,
кто его описал, — и иной славы мне не надо.
Широко распахнув крылья на своей булавке (хотя и погруженная в сон),
защищенная от ползучих родичей и от ржавчины, в надежной твердыне, где мы храним
типичные образцы, она переживет свой прах.
Темные полотна, троны, камни, которые целуют
пилигримы,
стихи, которым нужна тысяча лет, чтобы умереть, лишь подражания бессмертию этого
красного ярлыка на маленькой бабочке.]