Так шумело внизу, когда еще тут не было ни
Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо,
когда нас не будет. И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и
смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения,
непрерывного движения жизни на земле, непрерывного совершенства.
Сидя рядом с молодой женщиной, которая на рассвете казалась такой
красивой, успокоенный и очарованный в виду этой сказочной обстановки - моря,
гор, облаков, широкого неба, Гуров думал о том, как, в сущности, если
вдуматься, все прекрасно на этом свете, все, кроме того, что мы сами мыслим
и делаем, когда забываем о высших целях бытия, о своем человеческом
достоинстве.
Подошел какой-то человек - должно быть, сторож, - посмотрел на них и
ушел. И эта подробность показалась такой таинственной и тоже красивой.