Однажды вечером в Истбурне я вышел на берег моря, дождался полного отлива, чтобы работать как можно дальше от эстрадной площадки, и сложил из камней круг и алтарь. Затем я возжёг благовония, совершил все положенные телодвижения и сотряс небеса грозными заклинаниями — и всё это лишь для того, чтобы вызвать ундин. Я надеялся и даже в известной мере ожидал, что по меньшей мере одна из них непременно выйдет передо мною из пены морской и станет служить мне верой и правдой. Тогда я ещё понятия не имел, что всего этого можно добиться гораздо проще.
(...)
Вместо ундины мне явился лишь полисмен, подошедший достаточно близко, чтобы рассмотреть, как некое существо в причудливом облачении пляшет и завывает в лунном свете "на песках серебристых", вопя, свистя, ревя и изрыгая иноземные имена вызывания (как известно, обладающие великой силой в священных обрядах) вокруг неистово полыхающего костра, искры которого разносило ветром по всему пляжу.