"Кречинский (горячо). Кто вам сказал? Да я обожаю деревню... Деревня летом - рай. Воздух, тишина, покой!.. Выйдешь в сад, в поле, в лес - везде хозяин, все мое. И даль-то синяя и та моя! Ведь прелесть.
Муромский. Вот так-то я сам чувствую.
Кречинский. Встал рано, да и в поле. В поле стоит теплынь, благоухание... Там на конный двор, в оранжереи, в огород...
Муромский. А на гумно?
Кречинский. И на гумно... Все живет; везде дело, тихое, мирное дело.
Муромский (со вздохом). Именно тихое, мирное дело... Вот, Анна Антоновна, умные-то люди как говорят!
Кречинский. Занялся, обошел хозяйство, аппетиту добыл - домой!.. Вот тут что нужно, Петр Константиныч, а? скажите, что нужно?
Муромский (весело). Чай, решительно, чай.
Кречинский. Нет, не чай: нужнее чаю, выше чаю?
Муромский (в недоумении). Не знаю.
Кречинский. Эх, Петр Константиныч! вы ли не знаете?
Муромский (подумав). Право, не знаю.
Кречинский. Жена нужна!..
Муромский (с увлечением). Правда, совершенная правда!
Кречинский (продолжая). Да какая жена? (Смотрит на Лидочку.) Стройная, белокурая, хозяйка тихая, безгневная. Пришел, взял ее за голову, поцеловал в обе щеки... "Здравствуй, мол, жена! давай, жена, чаю!.."
Атуева. Ах, батюшка! Вот манеры-то? Этак? жене-то хоть и не причесываться.
Кречинский. Полноте, Анна Антоновна! Жены не сердятся, когда им мужья прически мнут; когда не мнут - вот обида."