— Кто станет королем Уэссекса? — спросил Гутрум.

— Хальфдан? — насмешливо предположил Равн.

— Большое королевство, — мрачно произнес Гутрум. — Ему бы кого-нибудь постарше. — Он угрюмо поглядел на меня. — Кто это?

— Ты забываешь, что я слеп, — сказал Равн. — Который "это"? Или ты спрашиваешь, кто из людей постарше станет королем? Может, я?

— Нет! Мальчик, который ведет твою лошадь. Кто он?

— Это ярл Утред, — с пафосом ответил Равн, — он понимает, как важны поэты, чьих коней достойны водить только ярлы!

— Утред? Сакс?

— Ты сакс, Утред?

— Я датчанин, — ответил я.

— К тому же датчанин, который обагрил кровью свой меч под Редингумом, — заявил Равн. — Обагрил его, Гутрум, кровью англичан.

Это было язвительное замечание, потому что люди Гутрума, воины в черном, не сражались тогда под стеной.

— А кто девочка у тебя за спиной?

— Брида, — ответил Равн, — она когда-нибудь сделается колдуньей и поэтом.

Гутрум не нашелся, что на это ответить, и некоторое время изучал гриву своей лошади, а потом вернулся к прежней теме.

— А Рагнар не хочет стать королем?

— Рагнар хочет убивать, — ответил Равн. — Мой сын не тщеславен, ему бы хохотать над шутками, разгадывать загадки, пить, раздавать браслеты, спать с женщиной, вкусно есть и поклоняться Одину.

— Уэссексу необходим сильный человек, — туманно заявил Гутрум. — Человек, который понимает, как именно управлять.

— Ты, похоже, говоришь о муже, главе семьи, — сказал Равн.

— Мы возьмем их крепости, но половина земель останется нетронутой! Даже в Нортумбрии лишь половина гарнизонов наша. Мерсия отправила войско в Уэссекс, а ведь считается, что мерсийцы на нашей стороне. Мы победим, Равн, но мы не завершим работу.

— И что необходимо, чтобы ее завершить? — спросил Равн.

— Больше людей, больше кораблей, больше смертей.

— Смертей?

— Надо перебить их всех! — воскликнул Гутрум с неожиданной страстностью. — Всех до единого! Не оставить в живых ни одного сакса!

— Даже женщин? — поинтересовался Равн.

— Можно оставить некоторых помоложе, — проворчал Гутрум, затем хмуро поглядел на меня. — На что ты уставился, парень?

— На вашу кость, господин.

Я кивнул на костяшку, окованную по краям золотом, болтающуюся в его волосах.

Он прикоснулся к этой кости.

— Ребро моей матери, — пояснил он. — Она была хорошей женщиной, удивительной женщиной, и шла со мной, куда бы я ни направлялся. А ты, Равн, мог бы сложить песнь о моей матери. Ты ведь знал ее, верно?

— Да, знал, — осторожно ответил Равн. — Знал слишком хорошо, и, боюсь, моих дарований не хватит, чтобы воспеть столь исключительную женщину.

Гутрум Невезучий не заметил насмешки.

— А ты попытайся, — посоветовал он. — Ты же можешь попробовать, а я дам тебе много золота, если ты сложишь о ней хорошую песнь.

"Он ненормальный, — подумал я, — он свихнулся, как сова в полдень!"

Но я тут же о нем забыл, потому что впереди появилась армия Уэссекса. Саксы преградили нам дорогу и вызывали на бой.