- Ты, друг мой сердешный, учти, - сказал Аврелий Яковлевич, поднеся высокую чарку с мятным отваром. - Аура - она часть человека. Это как... шкуру для тебя сменить. Разумеешь?
От отвара, в состав которого помимо мяты входило десятка два ингредиентов куда менее приятных, на глаза слезы навернулись.
- Рукавом занюхай, - жестко велел ведьмак.
И еще корочку хлеба поднес, изувер штатный.
- Так вот, Себастьянушка, не мне тебе объяснять, что с чужою шкурой и чужие повадки берешь.
Себастьян кивнул, не способный зубы разжать.
Понимал.
И не любил эту часть своей натуры, когда сознание словно бы раздваивалось. И оставаясь собою, Себастьяном, ненаследным князем Вевельским, он меж тем обретал чужой характер, зачастую весьма скверный, отягощенный множеством дурных привычек, которые прилипали прочно, и после завершения задания, от них приходилось избавляться уже князю.
- Потому не удивляйся, ежели в тебе вдруг проснется... этакое.
Аврелий Яковлевич сделал хитрый знак рукою.
- Что этакое? - севшим голосом уточнил Себастьян.
От мяты першило в горле. Но по мышцам, по телу расползалось удивительное тепло.
- Этакое... девичье, - словно бы смутившись сказал Аврелий Яковлевич. - Я б не упреждал, будь ты обыкновенным человеком, не заметил бы даже. Но ты ж метаморф, а вы - народец зело чувствительный. Аж занадто...
- Девичье...
- Девичье... ну, гляди, сколько тебе годков? За тридцать уже? Аленушке - пять. Итого, плюсуем, потом делим пополам... в общем, девичье выходит... девицы этак осемнадцатилетней...
И усмехнулся этак, по-доброму...