Вкус к документальности и предпочтение немонтажных решений — из этой комбинации и прорастает кинематографическая новация Эсташа, в известной мере являющаяся развитием художественного метода Покровителя. Его первый игровой полнометражный фильм, «последний фильм „новой волны“» — «Мамочка и шлюха» (La maman et la putain, 1973) — построен на принципе: показу действия всюду предпочитать показ словесного описания этого действия. Проще говоря, в этой картине нет почти ничего, кроме болтовни безработного ловеласа и альфонса Александра (одна из лучших ролей Жан-Пьера Лео) с друзьями и возлюбленными. Причем общение тяготеет к монологичности: Александр сыплет бонмо, афоризмами и скандализирующими сентенциями, в которых узнается неспокойный дух Эсташа. Этой картиной и фильмами Эрика Ромера конца 60-х — начала 70-х годов отмечено рождение киноречи как новой формы кинообразности.