Помню, Феликс в школе новейшую историю Германии проходил.
-Бабуля, - говорит, - это же твое время. Ты лучше о нем знаешь, чем мой учитель.
Вообще-то, он прав, но вот о политике я уже толком ничего рассказать не могу, даже голод страшный и нищета после войны уже как-то забываются. Помню, разумеется, и черный рынок, и Нюрнбергский процесс, и солдатских вдов на развалинах их домов; помню как разбирали по кирпичикам заводы и фабрики, как беженцы и отпущенные пленные возвращались, как приезжали эшелоны на вокзалы. Но вот чего я никогда не забуду, это как я страдала, как мучилась, как впадала в отчаяние и теряла надежду. Боль разбитого сердца страшнее чумы, войны и голода, я позволю себе такое сравнение.