Эта книга сотрудника НИУ ВШЭ Юрия Михайловича Свойского почему-то продавалась только на книжных ярмарках, в главных инет-лабазах я ее не встречал. А зря, это одна из немногих оригинальных монографий по Халхин-Голу, что выходили у нас за последние десять лет, и до этой книги совершенно белое пятно истории. По содержанию это ближе всего к прокомментированному сборнику документов, дающего картину работы советских органов военной юстиции довоенной эпохи. В плен к японцам попало свыше девяносто бойцов и командиров РККА, еще с десяток цириков МНРА, из которых было возвращено 92 человека. Обстоятельствам попадания в плен, условиям содержания, письменным показаниям вернувшихся из плена и наказанием тех, кто по мнению органов юстиции попал в плен, не исчерпав возможностей сопротивления и вел себя в плену недостойно, и посвящена эта работа.
В целом для конфликта уровня армейской операции с более чем сотней тысяч человек с обеих сторон пленных был очень мало, большинство из красноармейцев попало в плен во время неудач мая-июля 1939-го года, как и танкисты из подбитых на Баин-Цагане машин, так попавшие в окружение пехотинцы и потерявшие ориентировку или сбитые летчики. Как правило попадали в плен поодиночке или вдвоем-втроем, есть единственное исключение - июльская группа капитана Казакова из 5-й МСПБ с прибившимися одиночками из других частей пытавшаяся выйти из окружения и попавшиеся японцам, всего 13 человек. Летчик Гусаров Д.С., например, грубо нарушил инструкции, при которых в случае потери ориентировки надо было тупо лететь курсом 270°, то есть на запад пока не кончится бензин или не найдется знакомый объект, и долго кружил на линии границы, а потом сел прямо в расположения японцев, захвативших его и неповрежденный самолет, на котором японцы до 1943-го летали на разведку. Хотя японцы кое-кого не отдали, мотивируя, что это не военнопленные, а перебежчики, массовым явлением это не стало, по информации из книги такое было зафиксировано только в отношении одного бойца.
Пребывание в плену явно заставило пожалеть всех тех, кто туда попал без сопротивления. Пленных бесконечно били на допросах или просто так, например за отказ кланяться проходящему мимо офицеру, едва кормили, причем привычной для китайцев и японцев пищей из риса и овощей, почти без мяса. Не меньше лютовали привлекаемые к допросам местные эмигранты из Харбина ("белогвардейцы" в документах и показаниях), которых в основном интересовало мнения пленных о колхозах и прочих элементах советской власти, и которые зверели, когда эти рассказы не совпадали с их собственными представлениями о СССР. О том, насколько поменялось первое поколение выросших в Союзе людей видно по факту, что японцы повесили в казарме икону, но пленные даже и не думали молиться у ней. Тем не менее нашлись нестойкие или просто антисоветски настроенные бойцы, не только выкладывавшие все, что знали, но и открыто демонстрирующие это. Японцы, возможно так пытались внести сомнения в ряды пленных, демонстративно кормили и одевали таких соглашателей хорошо, что только прибавило им лет заключения впоследствии. Красноармейцы четко подмечали вопиющую бедность местного населения и бесправие китайцев перед японскими оккупантами, особенно их поражали рикши, возящие клиентов.
По возвращению из плена всех репатриантов собрали в одном месте и начали расследовать обстоятельства попадания в плен. Безусловно отягощающим была "сдача в плен с оружием без сопротивления", не важно идет ли речь о винтовке или танке. Нестойкое поведение в плену также засчитывалось, а вот попавшие в плен раненными, контуженными, без оружия, ведшие себя стойко на допросах встречали у военных трибуналов положительное отношение. Прямым предательством сочли поведение двоих солдат, попавших в плен и согласившихся у японцев вернуться для совершения диверсий. Несмотря на то, что оба тут же сдались после перехода линии фронта, они были приговорены впоследствии к расстрелу. Участие в инсценировке на фотографии в начале поста явно аукнулось лишними годами ИТЛ его участникам. В целом, только 43 человека, меньше половины из вернувшихся была привлечена к ответственности, их них 5 оправданы, 8 приговорены к расстрелу (реально приведено в исполнение то ли два, то ли четыре приговора), остальным давали по 5-10 лет ИТЛ. Еще одной мерой осуждения было исключение из армии для офицеров или перевод военнослужащего во внутренний округ, что после монгольских пустынь с их спартанскими условиями скорее казалось благом. Как правило, все эти люди сидели или не служили недолго, и были снова призваны в армию во время Великой Отечественной.
В книге есть краткие биографии всех попавших и вернувшихся из плена, что удается проследить документально. Не менее двух человек попали уже в немецкий плен, один из которых выжил в нем. Многие погибли уже на фронтах ВОВ. Самой удивительной была биография летчика Гусарова, того самого заплутавшего. Приговоренного к 7 годам ИТЛ он был освобожден и по документам, попал в 229-ю дивизию, погибшую летом 1942-го в междуречье Дона и Чира, опять числился пропавшим без вести. Потом по документам всплывает в 13-м ТК под Сталинградом, был ранен, и смог вернуться после ранения в авиацию в должности пилота У-2 в эскадрилье связи. И вместе с ней дошел до Берлина, награжден орденами. До сих пор значится в книгах памяти по Халхин-Голу как пропавшим без вести.
