Людмила Улицкая: отрывок из новой книги

Биолог по образованию и писатель по призванию, в новой книге «О теле души» Людмила Улицкая исследует тело и душу, не разделяя их, а героев рассказов описывает в том предельном состоянии, когда размывается граница между реальностью и небытием.

«О душе говорить трудно. Тело человека насквозь научились видеть, а что с душой — пока не уловили: мало красок, не хватает слов и понятий... Если у меня получилось продвинуться на пол-сантиметра в этом пространстве — я счастлива». (Людмила Улицкая)

«Герои текстов каждый по-своему переживают встречу со смертью, которая становится избавлением, примирением, принятием себя и Другого, мистическим чудом, сакральной тайной и физиологическим актом. Людмила Улицкая пишет о смерти страстно и бесстрашно, и в какой-то момент ловишь себя на мысли: истории о смерти — признание в любви к жизни, живым и жившим». (Мария Башмакова, Новая газета)

Смерть и жизнь не враждуют в рассказах Улицкой, а напоминают о том, что одно невозможно без другого. Так и Алиса из рассказа «Алиса покупает смерть» отказывается от мыслей о самоубийстве, потеряв мужа и решив взять на воспитание его новорожденную внучку.

Предлагаем вам прочитать отрывок из этого текста.

Больше десяти лет длился самый счастливый кусок ее жизни: пенсия была небольшая, но к ней Алиса нашла чудесный приработок — три раза в неделю гуляла с детьми в скверике с десяти до обеда. А потом была восхитительно свободна. Ходила иногда в театры, чаще в концерты, в консерваторию, обзавелась там интересными знакомыми и жила в свое удовольствие, пока однажды совершенно ни с того ни с сего в собственной квартире, возле собственной тахты не потеряла сознания. Пролежав неопределенное время, пришла в себя и изумилась странному ракурсу: увидела разбитую чашку в тонкой лужице, ножки упавшего стула, ворсистый красно-синий ковер возле самого лица.

Легко встала. Болел ушибленный локоть. Подумала и вызвала врача. Ей измерили давление и прописали таблетки. И вроде все было как прежде. Но даром не прошло: Алиса с этого дня задумалась о смерти.
Никаких приличных родственников у нее не было — польско-литовские давно растворились из-за нелюбви к советской власти, которую представлял покойный генерал. Генеральская родня, со своей стороны, не жаловала ни Марту, ни ее дочь Алису по причинам, о которых все давно забыли...

Алисе было шестьдесят четыре года. Здоровье, если не считать обморока, неожиданного напоминания о конечности жизни, было хорошее. Однако возник вопрос: а если заболеет? Сляжет? На кого рассчитывать?
Алиса потеряла сон. Не спала несколько ночей, а потом пришло гениальное решение. Очень простое: когда накинутся болезни, станет невмоготу, можно отравиться. Приготовить заранее хороший яд, лучше бы такое снотворное, чтобы выпить и не проснуться. Без всяких глупых демонстраций, как мать в свое время устроила. Тоже мне, Анна Каренина. Просто взять — и не проснуться. И таким образом как бы избежать самой неприятности смерти...

Когда эта мысль пришла Алисе в голову, она подскочила с постели и полезла в стол — где-то была белая фарфоровая коробочка для пудры или для чего-то другого косметического — от матери осталась. Вот сюда можно положить порошки, держать около кровати и, когда настанет время, — принять...

Нет, еще не завтра. Но пора подумать. Для этого первым делом надо найти надежного врача, чтобы выписал эти порошки в нужном количестве. Задача не простая, но выполнимая...

Алиса после обморока жила как обычно — гуляла с Арсюшей и Галочкой. Милые детки из соседнего подъезда, и мать воспитанная, не хабалка, учительница музыки, по утрам уроки давала, а во второй половине дня занималась со своими детьми.

Вечерами Алиса по-прежнему развлекалась, но про хорошего врача не забывала. Разговорилась с одной своей театральной спутницей о том о сем, оказалось, у нее брат — врач. Еврей, между прочим. Вот-вот. Может, и не зря про них всякое говорили — вредители, отравители... Словом, Алиса попросила свою знакомую, чтобы та свела ее с братом для медицинской консультации.

Через неделю пришел брат — Александр Ефимович. Грустный худой человек с вопросительным выражением лица. Он так понял, что его пригласили на частный прием, но Алиса усадила его за стол, подала чай. Он слегка недоумевал, но пациентка была воспитанная, внешне очень привлекательная. Такие женщины никогда прежде не попадали в его поле зрения.

Вообще говоря, никакие давно уже не попадали. Пациенток он рассматривал исключительно с медицинской точки зрения. Он три года как овдовел, тосковал в одиночестве и намеки со стороны родственников о вреде одиночества слышать не хотел.

Стол был накрыт благородно, тонкие фарфоровые чашки стояли на серой льняной скатерти, конфеты были маленькие, заграничные, а не увесистые “Мишки в сосновом бору”. Сама Алиса Федоровна была, как чашки и конфеты, изящная, с тонким неулыбчивым ртом, со светлыми, гладко подобранными волосами. Налила чаю и рассказала о своей проблеме прямо: мне нужно сильное снотворное, причем в таком количестве, чтобы, принявши, уже не проснуться.

Немного подумав, отхлебнув чаю, Александр Ефимович спросил:

— У вас какое-то онкологическое заболевание?

— Нет. Я совершенно здорова. Дело в том, что я хочу уйти здоровой. В тот момент, когда я приму это решение.