Обсуждение книги «Творчество» Эмиля Золя

Золя - один из моих любимых авторов. Не все романы из прочитанных мне понравились. Но "Западню", в которой описана история матери Клода, я читала два раза. Конечно, натурализм Золя, его стремление подчеркнуть и даже выпятить в человеке животное начало чувствуется и здесь, но я бы сказала, что в меньшей степени, чем в других романах. Здесь сам процесс творчества показан чуть ли не как чудовище, которое полностью подчиняет человека, делает его практически одержимым. Читаешь и становится прямо жутко., но в этом весь Золя и в этом его прелесть для меня.
Что касается героев, то сразу было понятно, что все их порывы, стремления сокрушить старое и перевернуть мир искусства со временем разобьются о суровую реальность, энтузиазм иссякнет, кто-то приспособится и будет делать то, что нужно публике, а кто не сможет будет прозябать в нищете

Здесь сам процесс творчества показан чуть ли не как чудовище, которое полностью подчиняет человека, делает его практически одержимым. Читаешь и становится прямо жутко.

Вот у меня было такое же впечатление от этого романа. Именно жутко, даже более жутко, чем от Человека-зверя или Терезы Ракен. Хотя я читала Творчество ещё в 2017 году, мне до сих пор от него страшно, перечитывать не буду. Тёмное произведение. Думаю, такое впечатление остаётся потому, что герой во имя искусства жертвует всем живым, живыми людьми,получается, живое отдаёт ради мёртвого, не случайно и сам гибнет. Встречала я эту тему где-то ещё, не могу вспомнить сейчас сразу, где. И вот у Александра Грина есть 2-3 небольших рассказа, совсем незаметных, малоизвестных (я много читала Грина тоже в 2017 г.). Там герой, когда ему предстоит сделать выбор - или живой человек или его творение, делает выбор в пользу живого. И произведение воспринимается как светлое, хотя герой отказывается от акта творчества, от того, что он мечтал создать. То есть мысль такая - нет ничего ценнее жизни, живого человека, каким бы ни было гениальным искусство, нельзя ставить его выше живого человека, ценнее жизни. Золя показал эту мысль с изнанки, у него художник пренебрегает живым ради искусства, в итоге гибнет сам, губит других и вокруг него - мертвечина.

Добрый день. Моя оценка книги сразу после прочтения , спустя время я бы ее чуть понизила, так как послевкусие сомнительное, оно приятно тягостное, но почему-то кажется, что глубины в героях меньше чем хотелось бы и чем показалось на первый взгляд. Читала в марте этого года.
Со многим описанным автором я согласна, творчество вещь очень относительная и многие просто не способны его оценить, но оно живет внутри некоторых людей наполняя их жизни печалью и вдохновением, радостью и нескончаемой грустью. Люди способные видеть мир иначе заслуживают уважения и часто жалости, ведь им сложно, они не вписываются в стандарты и вечно являются белыми воронами, а это приводит к одиночеству. Почему-то в данном произведении главный герой не воспринимается мной как глубоко чувствующий и видящий человек, я не смогла "оценить" его творчество. Но при этом задумка автора мне очень понятна и близка.
Главные герои вызвали двоякие впечатления. Художник не всегда кажется очень творческим, но это личные ощущения. Его жена, способная восхищаться мужем, но не способная оценить его творчество. Ее искренне жалко, как и их сына.
Возможно со мной что-то не так, но самым восхитительным и впечатляющим для меня стало то как художник рисовал своего мертвого сына, то какие эмоции он испытывал, как абстрагировался от личной трагедии и смог увидеть прелесть в происходящем (как не страшно об этом говорить). Это открывает новые грани которые большинству из нас просто недоступны.
По поводу творчества... Здесь очень спорно, ведь многие направления зарождающиеся и не принимающееся, так и не признаются следующими поколениями, просто мы о них не знаем. Как и творчество некоторых людей, оно может быть признанно через какое-то время, а может потеряться в веках и никто о нем не вспомнит, поэтому в статистику оно не попадет. Так что да, критикам сложно принимать новое, но это новое не всегда вообще достойно принятия.

Не смогла определиться с ответом в опросе. Первые 200 страниц в книге шли очень хорошо, история друзей, их мечты, любовная линия. Потом в книге стало столько безумия и отчаяния, что я отложила книгу на несколько дней. Не могла ее читать.. Герой показался мне эгоистом, который ради мифического шедевра сгубил жизнь своих близких. Если говорить о героях, то мне ближе всего стал Сандоз, он единственный остался другом герою, хотя по сути у них мало общего в жизни. Роман оставил двоякое чувство с одной стороны, мне захотелось пересмотреть картины импрессионистов, ведь считается, что герой списан с Эдуарда Мане, друга Золя, а Сандоз сам автор( параллель можно провести, когда он стал рассказывать о задумки серии романов). С другой стороны, финал романа настолько мрачен, пугает своим безразличием к жизни, к смерти. Это первое произведение этого автора буду ли я продолжать знакомство с его творчеством не знаю..

Возможно опоздала с обсуждением, только дочитала книгу.
Цикл "Ругон-Маккары" читаю вразнобой, сначала это было "Дамское счастье", затем первая книга "Карьера Ругонов", после "Западня" и теперь "Творчество".
Книга понравилась и если бы не многословные и порой пафосные диалоги, переходящие в призывы, то балл был бы выше. Да, она об одержимости творчеством, о том стоит ли пренебрегать, забывать, не ценить все обыденное, земное ради великого искусства.
Клод был одержим творчеством, Кристина мужем. Их отношение к сыну, история написания картины "Мертвый ребенок" и дальше ее поругание, все перевернуло во мне. Когда читала, как комиссия экспертов из салона насмехалась над картиной ,ком стоял в горле.
Нашла информацию, что Клод Моне писал с натуры умершую жену. Вот его воспоминания «Я вдруг осознал, что стою, уставившись на ее висок, и машинально ищу переход живого цвета в мертвый… Синий, желтый, серый, не знаю какой еще… Вот до чего я докатился. Все это происходило помимо меня, автоматически. Сначала шок и дрожь от созерцания этого цвета, а потом чистый рефлекс, бессознательное стремление делать то, что я привык делать всю свою жизнь…» Нечто похожее происходило и с главным героем романа.
Финал на кладбище заставляет задуматься о бренности нашей жизни, а завершающие его слова Сандоза

— Пора! За работу!

звучат, как призыв "Надо жить!"

Если первая половина книги мне очень понравилась, то вторая часть очень мрачная, давящая, высасывающая все живое из человека. Наверное, прочти я этот роман первым у автора, то следующий взяла в руки ой, как не скоро.
Я узнала об этой книге когда читала Анри Перрюшо - Жизнь Мане .
В ней рассказывалось, что начинающий журналист и писатель Золя сдружился с импрессионистами. Публика и критики также не принимала его романы как и их картины. Он печатал статьи в которых хвалил работы импрессионистов. Мане пишет портрет Золя.
Разрыв между Золя и Мане происходит после выхода в свет романа "Творчество" в 1886 году. Писатель был очень доволен своим романом, но художники-импрессионисты встретили появление этой книги с откровенным раздражением. Главный герой романа, Клод Лантье, это собирательный образ импрессионистов, Золя придал ему сходство с Эдуардом Мане, Клодом Моне, Эдгаром Дега, Полем Сезанном. Сходство с Мане проявляется в самом начале книги, «Пленэр» Клода это почти полная копия знаменитой, и в своё время весьма скандальной, картины "Завтрак на траве".
Зная эту историю, интересно было понаблюдать за образом начинающего талантливого писателя - Пьера Сандоза, в котором автор явно изобразил себя.

Читали ли вы другие книги цикла «Ругон-Маккары»?
Читала Карьера Ругонов, Жерминаль, Дамское счастье. Буду постепенно продолжать читать этот цикл.
Согласны, что новое в искусстве чаще всего не принимается искусствоведами и критиками?
Согласна, и не только в искусстве. К новому всегда изначально относятся настороженно, и это нормально.

Что думаете о героях романа?
Ой, ну главный герой и его супружница очень странные люди, ребенка их жалко.

Читали ли вы «Неведомый шедевр» Бальзака , повлиявший на Золя?
Нет. И не слышала об этом влиянии раньше. Добавила себе в планы, там небольшая новелла, интересно будет прочитать.