Школа жизни - это Школа Капитанов. Эссе на тему «Мы родом из школы».

"Школа жизни - это школа капитанов.
Там я научился водку пить из стаканов.
Школа жизни - это школа мужчин.
Там научился я
Обманывать женщин."

То, что ассоциативно всплывает в памяти при упоминании словосочетания "школа жизни", возвращает меня мысленно в конец прошлого века на самый последний курс университета. Скрылись в тумане и за поворотами проселочной дороги, отзвенели стаканами всякие сессии. Перед студентами осталась единственная задача - получить, наконец, вожделенную синюю корку, которую в этой стране тут же можно вывесить в туалете, чтобы всякий инакомыслящий микроб сразу же подох, глядя на изобилие троек в твоем дипломе. Особенно отягощал жизнь выход очередной компьютерной игры "Герои-2" и отсутствие классового сознания у господ пожарников, не желавших снижать цены на водку.

Однажды утром в комнату старосты курса за каким-то чертом приперся куратор этого самого курса - бородатый дядечка средних лет, относящийся к редкому виду университетского преподавателя, совмещающего философски-иронический взгляд на своих подопечных с довольно трезвыми взглядами на жизнь. Старостой курса был я сам (ненавижу выражение "ваш покорный слуга", от него несет какой-то халдейской безысходностью). Лучшая и большая часть курса еще и не думала выходить из запоя со времен последнего экзамена и я, разумеется, не был исключением. Куратор принес с собой несколько бутылок пива, чем вызвал мой особенный интерес и, поговорив на отвлеченные темы минут сорок, наконец, перешел к делу.

Дальше...

А оно было в следующем. Историческая последовательность на улице уже и еще была довольно дикой, поэтому внезапный разгул демонстративной демократии вылился в то, что студенты нашего университета стали повально отказываться сдавать государственные экзамены, которыми сопряжено каждогодное получение дипломов. С этой целью на имя ректора писалось короткое требование с указанием на то - куда именно он может засунуть свою госкомиссию и каким именно тушканчикам в степи нужны его госэкзамены. Для подобного требовалось редкостное единодушие, то есть - должны были стоять подписи всех студентов курса.

Курс у нас был довольно небольшой, к последнему году обучения особенно - наши ряды заметно поредели, бойцов мы подрастеряли, но университет на наше горе был самым громадным в стране, поэтому речь шла о, если мой склероз меня не подводит, 167 особях преимущественно мужского и женского пола. Графическую экспертизу, разумеется, никто бы проводить не стал, но требовалось принципиальное согласие всех студентов курса отказаться от госов и ограничиться одной лишь защитой диплома. Сам университет, к слову будет сказано, не был заинтересован в подобном новшестве (и оно, естественно, в дальнейшем не прижилось), поэтому процедура эта проходила с переменным успехом на разных факультетах. Но, куда деваться бедному ректорату от свободолюбивых студентов и, в конечном итоге, все мы где-то дети каких-то экспериментов.

Куратор допил пиво, улыбнулся и по секрету сообщил мне, что 2 человека из 167, вернее - две девушки, отказываются подписывать требование и собираются сдавать госэкзамены. А это означает, что сдавать эти экзамены будет весь курс. На одну девушку еще бы не обратили внимания, ибо даже в деревне не без дурачка, но две дуры на всех - это уже много, это тенденция и характеризует весь курс в целом. С этими девушками разговаривали - и студенты, и преподаватели, склоняли их к сожительству с нехорошими мыслями по поводу того, что идти против коллектива аморально, что они подводят товарищей, поступают неэтично, взывали к их душевным качествам и гражданской сознательности. Было бы наивным полагать, что обе эти отмороженные ботанички именно для этого зубрили абсолютно все предметы в течении пяти предыдущих лет, чтобы лишить себя удовольствия лишний раз блеснуть своими офигенными знаниями и продемонстрировать всем остальным глупым недорослям мораль и принципы настоящих советских (уже тогда не советских, ах, как жаль) студентов.

После 2-х недельного запоя, на следующее утро я был вынужден на трезвую голову спуститься со своего 23 этажа, пройти по переходу и еще раз подняться на 8-й этаж своего факультета. Это было очень далеко и меня мутило. Метафизическая ненависть, описанная Венечкой Ерофеевым уже подкатила к самому горлу, но о порции гуманизма речи не шло, ибо если магазин уже и открылся, то мне пока в него было не попасть. Я шел и ненавидел всех - куратора, преподавателей, ректора-бюрократа, тупых студентов, цвет окон в коридорах, звуки арфы, которых не было и даже вас, читающих сейчас эти строки. Мне потребовалось 10 минут для того, чтобы объяснить глупым отличница - в чем смысл бытия, мировую концепцию индивидуализма и провести сравнительный анализ их эгоизма и своего собственного. Победа была полной, безоговорочной, враг был повержен, куратор впечатлен, а верные нукеры здесь же, рядом с дверьми в учебную часть факультета, подали мне вожделенную четвертинку "Российской".

После этого 167 особей, преимущественно мужского и женского пола, защитили нахаляву дипломы МГУ и у них началась интересная, захватывающая и чрезвычайно увлекательная взрослая жизнь. У меня же - только продолжилась. И, проводя параллель между альтруизмом и личным, склонен думать, что человек всегда и при любых обстоятельствах выбирает второе. Даже если это второе посещает порою блажь великая и оно совпадает с первым.