1.5 Спойлер Никакая жидкость не очистит этот дурдом

Содержание. В целом сильно чувствуется стиль скандинавов: они любят всякую мерзость и прямым текстом, прикрываясь реализмом. Но если заявляется реализм, то можно хоть на полтакта включить такую кнопочку, как «логика». Окей, это книга-катастрофа, но проблема в том, что катастрофа — это не прорыв дамбы, а всё остальное [особенно персонажи].

С вашего позволения я распишу кто есть кто, чтобы позднее отталкиваться от текста собственной рецензии в обсуждении книги. Да и вам может будет интересно взглянуть на то, как я воспринимаю данных слабо прописанных персонажей? Пропишу их примерно в том же порядке, в котором они появляются в чтиве.

Адольф Павваль — самый адекватный и «типа прописанный» персонаж за всю книгу, если я ничего не упустила в этом потоке де... информации. Этот парень помешан на своей машине, у него в жизни уже был похожий опыт экстремальной ситуации. Читать его линию было интереснее всего несмотря на дотошные описания машины. Выживает чудом, поскольку авто в состоянии обгонять воду какое-то время, способно выдержать оползень и обрушение нескольких тонн воды, а ещё там открывается люк, в который герою удаётся просунуть трубку от автомобильного пылесоса и дышать через неё. Да, логики тут примерно «нифига», но это хотя бы было необычно и даже динамично.

Винсент Лаурин — неудачник-суицидник. На момент начала трагедии собирался разбиться на смерть на своём обожаемом самолёте. Местами вызывал нормальное отношение попытками спасти хоть кого-то, но тот факт, что ненависть в Эйнару перевесила «любовь» к Хенни даёт минус в карму. Лучше бы людей спасал, а не нянчился со своим эго, чесслово. Трагизм связанный со смертью бывшей жены не трогает: про дочку он забыл мгновенно.

Лависа Лаурин — дочь Хенни и Винсента. Находится на раннем сроке беременности. После странного звонка отца поехала к его конторе, была накрыта первой волной. Чудом оказалась на крепко сбитом домишке [спасибо, старичку Йельмару Нильссону], заменившем ей Ноев ковчег. Смогла протащить по полузатопленному дому пятидесятикилограммовый камин без последствий. Ага, «маловероятно не равно невозможно», но учитывая то, как крепко досталось Лависе до того момента — логика утопла и не всплыла. Выживает благодаря Гуннару, потому что так надо для символизма, типа «жизнь продолжается и всё такое.»

✞ Хенни Лаурин — бывшая жена Винсента. Патологически помешана на своих пионах [считала их важнее собственной дочери]. На фоне ненависти к бывшему мужу и того, что он уничтожил её сад, поскакала воевать с Винсентом. При необходимости выбрать три жизненно важных предмета, остановила выбор на пьяном супруге. Была смыта волной возле своего дома, но погибла чуть позже на руках бывшего мужа. Дешёвый трагизм — лучше бы она и не появлялась после той волны.

✞ Эйнар — нераскрытый персонаж, пушечное мясо. Нужен чисто для дополнительного трагизма «великой любви» Хенни. Известно только то, что на момент гибели под водой возле дома находится в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения.

Барни Мудак Лундмарк — [вырезано цензурой] существо, достойное разве что линчи́*. Если автор хотел показать, что зло не всегда наказывается в жизни, то можно сказать, что он это сделал. Но плюсов в карму ни ему, ни книге, ни персонажу это не добавляет. Потому что какого оленя насильник, убийца [по делу] и просто мудак [по натуре] остаётся в живых, а обе девушки погибают? Они думали о других и своей работе [пытались поднять тревогу] и им было совершенно закономерно неприятно назойливое внимание обмудка. Мерзость.

«Спасибо, вы очень добры…»
Что ей стоило так ответить… что ей стоило выпить эту чашку кофе. Тогда были бы живы и она, и ее подружка.

Наверное катастрофа, которая разворачивается у неё на глазах, ошмёток ты мяса? Кстати, примерно так думают те, кто обвиняет в преступлении жертв [в первую очередь преступники].

Лена Сунд — [вырезано цензурой] поехавшая кукухой самка. Боюсь, никак иначе охарактеризовать этого персонажа нельзя. Плюсом в карму идёт попытка спасти неприятного ей Лабана [да, отрезала ногу, но если бы наложила жгут, может он бы и выжил, кстати]. Минусом — секс с издыхающем спасенцем, этакое некрофилическое гуро, учитывая обрубок ноги. В целом, я не могла отделаться от мысли, что этот персонаж является метеоритом в сторону феминисток. Лене присвоено типичное мышление «прогрессивной женщины» из «паблосов для настоящих мужиков». Потому что частично разумные суждения выворачиваются в том ключе, о котором так любят орать: «Ой, да у неё члена хорошего не было!». Линия персонажа отлично иллюстрирует этот общественный момент. То что она выживает и бегает а-ки дева Мария, окончательно хоронит убогую карикатуру в грязной луже.

✞ Лабан — вышеупомянутый спасенец. Изначально ведёт себя как типичное «мудэ с зашкаливающим ЧСВ». Оказывается в ловушке из деревьев со странно описанным переломом и подыхает под предыдущей героиней в процессе совокупления. Жаль ли его? Не-а.

Гуннар Ларссон — дядечка на пенсии для полной комплектации картонок. Если я правильно поняла, то у него есть супруга по имени Лидия, которая находится не то в маразме, не то ещё что в этом направлении. Пожалуй, ещё один адекватный персонаж. Нужен больше для спасения «овуляшки», чем для «неудачникам тоже везёт».

✞ Хинкен — труп-спасательный круг. Друг/коллега/знакомый Гуннара.

✞ София Пеллебру — тот случай, когда редактор дал пинка за отсутствие ЛГБТ-персонажа и автор пропихивает новое лицо во второй трети повествования. Зачем? Ну, чтобы вы пожалели её, относительно разумную тётку, и поплакали, что она не смогла встретиться с дочерью, умерев на пороге дома. И чтобы это вот в печать пропустили. Ведь нынче ЛГБТ-персонаж это не личность, а просто аксессуар, нужный любой современной книге. Что, кстати, отвратительно, потому, что персонаж есть персонаж и предпочтение тех или иных половых партнёров [внезапно, да] его никак не определяет, если речь не о трупах или животных [косится на предыдущих персонажей].

Эвелина — дочь Софии. Тупо имя, а не персонаж, выжила только потому что так было надо автору.

Карстен Андерссон — картонка на главу для передышки читателя. Теоретически нужен для градации между теми, кто попал под действие бедствия и теми, кого это не задело.

Уф, если кого-то забыла, то и шут с ними. В общем, большая часть написанного о персонажах — это чисто мои размышления о происходящем, а не то, что можно было бы считать с душевных метаний персонажей.

Сюжет сам по себе скучен и похож на штамповку безмозглого кинца, где нет ничего кроме спецэффектов. Не спорю, зрелищное кино — это хорошо, но как на счёт того, чтобы завезти туда хоть каплю сюжета и приятный каст? Описание всяких мерзостей и животного поведения — это не круто, потому что автор не делает из этого никакого морального вывода. А смерть Софии и вовсе что-то в духе: «Со смертью всех «нетрадиционников» порок уйдёт из нашего мира». Да, я утрирую, но выглядит примерно так.