4

Когда-то давно, лет пять тому назад, впервые прочитав эту книгу, я искренне ей восхищался. Действительно, для человека неподготовленного и мало что в жизни видевшего шанс уберечься от сокрушительного красноречия Уайльда несильно выше нуля. Умение автора преподнести свои идеи, сплести кружева затягивающих, убедительных, гипнотически-красивых умопостроений, подчинить читателя себе неоспоримо, риторические таланты Уайльда, его остроумие и обаяние выше всяких сравнений. Он запросто берётся рассуждать на важнейшие для всех времён темы - добродетель, благо, религия, искусство, любовь, - и при этом не скатывается ни в претенциозность, ни в морализаторство. На первый взгляд, книга очень глубока - воззрения лорда Генри, да и сама судьба Дориана полнятся таким количеством блестящих парадоксов, что трудно сохранить трезвый рассудок и не поддаться влиянию автора.

А между тем сам же Уайльд устами лорда Генри говорит о влиянии вот что:

влиять на другого человека — это значит передать ему свою душу. Он начнет думать не своими мыслями, пылать не своими страстями. И добродетели у него будут не свои, и грехи, — если предположить, что таковые вообще существуют, — будут заимствованные. Он станет отголоском чужой мелодии, актером, выступающим в роли, которая не для него написана. Цель жизни — самовыражение. Проявить во всей полноте свою сущность — вот для чего мы живем. А в наш век люди стали бояться самих себя. Они забыли, что высший долг — это долг перед самим собой. Разумеется, они милосердны. Они накормят голодного, оденут нищего. Но их собственные души наги и умирают с голоду. Мы утратили мужество. А может быть, его у нас никогда и не было. Боязнь общественного мнения, эта основа морали, и страх перед богом, страх, на котором держится религия, — вот что властвует над нами.

Забавно, не правда ли? В основе идеологии лорда лежит простая в сущности идея - отрицание навязанных извне норм, культ индивидуальности и самовыражения. Но не получается ли у нас порочный круг? Ведь полагая всякое влияние безусловным злом, мы должны воздержаться от любого проявления собственной индивидуальности - это в любом случае влияние на людей вокруг. К тому же, всякое действие не остаётся безответным, влияние - всегда двусторонний процесс. Так что закономерным итогом подобных рассуждений будет что-то вроде этих вот строк Тютчева: "Молчи, скрывайся и таи и чувства, и мечты свои! " Но такой вывод неизящен и не производит желаемого впечатления, потому-то лорд Генри и предпочитает остановиться на середине рассуждения. Да и сам факт того, что на вершине ценностей по Генри находится концепция красоты, выглядит в свете рассуждений довольно странно. Совершенная красота не может оставлять безучастным, её влиянию равно подвластны все.

И действительно:

Красота — один из видов Гения, она еще выше Гения, ибо не требует понимания.

Вот только по итогам мы имеем превосходный пример того, куда может завести заблуждение вроде "понимание не нужно". Вообще, полагая любую идею, будь то религия, вера, интеллект или, как в нашем случае, красота, выше прочих, мы с равным успехом рискуем закончить очень и очень печально. Генри полагает, что красота оправдывает всё. По-моему, такого универсального оправдания нет вообще, иначе жизнь была бы куда как проще. Добрый лорд излагает красиво, спору нет:

— Я верю в величие нации.
— Оно — только пережиток предприимчивости и напористости.
— В нем — залог развития.
— Упадок мне милее.
— А как же искусство? — спросила Глэдис.
— Оно — болезнь.
— А любовь?
— Иллюзия.
— А религия?
— Распространенный суррогат веры.
— Вы скептик.
— Ничуть! Ведь скептицизм — начало веры.
— Да кто же вы?
— Определить — значит ограничить.
— Ну, дайте мне хоть нить!..
— Нити обрываются. И вы рискуете заблудиться в лабиринте.

Сказано так много. А по сути - ничего. При должном умении любую из отвергаемых Уайльдом концепций можно возвести в абсолют ничуть не хуже. И получить ещё одну девиацию, ещё одну аккуратненькую систему этики, которая будет казаться столь же глубокой и полной смыслами. До первого потрясения, которое, в зависимости от глубины заблуждений, вполне имеет шанс стать ещё и последним. Позволю себе ещё цитату, на этот раз, не из Уайльда:

Мы смотрели ваши картины и читали ваши книги. Мы поверили. Вы правы. В войне есть своя красота. В смерти – свое очарование. В жестокости – своя правда.

Банальность, но всё же: истинная красота скрыта внутри и много сложнее видимой оболочки. Разделив душу и тело на части, му получим лишь осколки, и близко не стоившие целого - отвратительный портрет и пустую шкурку прекрасного принца. Не ново, ага. Дориан и его портрет всего лишь вариация на тему. Виктор Франкенштейн и его монстр, доктор Джекилл и мистер Хайд - практически в каждом из знаковых произведений на стыке классики и мистики так или иначе обыгрывается эта тема. Просто Уайльд оказался остроумнее, красноречивее и лучше умел влиять.

Берегитесь этой книги. Вот, например, подумайте об этом: отец Дориана умер ещё до его рождения, мать герой тоже потерял очень рано. Так что мальчик жил в доме ненавидевшего его деда, предоставленный сам себе. Учитывая сибаритские нравы тогдашней аристократии, герой просто-напросто был лишён возможности сформировать собственные независимые суждения о жизни или, на худой конец, следовать советам любящего и преданного человека, для которого он был бы чем-то большим, чем забавный лабораторный зверёк. Потому-то знакомство с лордом Генри и оказалось для Грея столь опасным. Так же и читатель рискует поверить автору, попасть под его влияние, проникнуться опасными иллюзиями и заблуждениями. Книга глубока только на первый взгляд. Есть такое забавное направление искусства - мадоннáри, объемные рисунки на асфальте. Эта книга им во многом подобна - за кажущейся объёмностью и проблематикой скрывается лишь паясничанье и игра на публику, ничего больше. Хотя игра эта - великолепна, и раскрывается не сразу, и узнаётся не вдруг.