10 лучших книг 2011 года

Авторы: extranjero , Jedaevich , lost_witch .

1. Джонатан Литтелл
«Благоволительницы»

Улыбающийся с французским шармом американец Джонатан Литтелл написал огромную по объёму, сложную, провокационную, жёсткую книгу, одну из главных в историческом жанре за последнее десятилетие.
«Благоволительницы» позволяют посмотреть на вторую мировую войну глазами эсэсовца Максимилиана Ауэ, человека с покалеченной судьбой, которого сама жизнь в и без того сложнейшее время ставит в жестокие рамки морального и этического выбора. Вместе с главным героем читателя бросают в машину ужаса и уничтожения, шествующую по территориям Украины, Кавказа, Сталинграда, Польши, Франции, Венгрии, Берлина.

2. «Пражское кладбище» Умберто Эко	3. «Чёрная обезьяна» Захар Прилепин	4. «Горы моря и гиганты» Альфред Дёблин
5. «1Q84» Харуки Мураками	6. «Сон Кельта» Марио Варгас Льоса	7. «Начинается ночь» Майкл Каннингем
8. «Карта и территория» Мишель Уэльбек	9. «Свобода» Джонатан Франзен	10. «Поколение А» Дуглас Коупленд

Подробнее...

1. «Благоволительницы» Джонатан Литтелл

Улыбающийся с французским шармом американец Джонатан Литтелл написал огромную по объёму, сложную, провокационную, жёсткую книгу, одну из главных в историческом жанре за последнее десятилетие. Частично представленные российскому читателю в «Иностранной Литературе» №5 за 2009 год, «Благоволительницы» вышли в полном объёме в конце 2011 года с изрядным шумом: ещё бы, на счету романа — Гонкуровская премия (2006 год) и Гран-при Французской академии, перевод на 20 языков, мировой успех, массовые продажи в Европе.

В середине 90-х и с гуманитарными миссиями Джонатан Литтелл побывал в Боснии и Герцеговине, Конго, Сьерра-Леоне, Афганистане. В январе 2001 года он вынужден был спасаться в Чечне от неизвестных вооружённых людей и был легко ранен. Всего в 2001 году писатель провёл 112 дней в зимней Москве, «стирая пальцы в кровь» при написании первого черновика будущего романа. Он собрал материал, прочёл сотни книг о нацистской Германии, посетил места, о которых собирался писать. У него уже был готов сюжет, оставалось только нарастить на него сложную литературную часть, — и это было «делом везения, техники и воображения».

«Благоволительницы» позволяют посмотреть на вторую мировую войну глазами эсэсовца Максимилиана Ауэ, человека с покалеченной судьбой, которого сама жизнь в и без того сложнейшее время ставит в жестокие рамки морального и этического выбора. Вместе с главным героем читателя бросают в машину ужаса и уничтожения, шествующую по территориям Украины, Кавказа, Сталинграда, Польши, Франции, Венгрии, Берлина. Разворачивающаяся при этом картина ада завораживает. Критики отмечают: «Трудно поверить не в то, что Ауэ там был, а в то, что Литтелл там не был; сколько источников нужно было перемолоть, чтобы получились такие насыщенные деталями, такие густонаселённые, такие набитые исторической фактурой, такие убедительно живые сцены, диалоги и описания. Даже если б роман прервался в конце первой части — всё равно от него волосы стояли бы дыбом; но роман не кончается ни в 1942, ни в 1943, ни в 1944 годах; это бесконечный страшный сон, из которого невозможно выбраться — но и не досмотреть, вытащить себя за волосы из этого сна, — тоже невозможно».

Безусловно, «альтернативное прочтение» истории — ныне крайне популярное направление, и кто только не поучаствовал в его развитии. Литтелл прекрасно это понимает и не вводит читателя в заблуждение — его целью было не извратить историю на потребу жаждущей хлеба и зрелищ публики, привнеся как можно больше чернухи и шокирующего элемента, чтобы поиграться на историческом поле подобно Тарантино и его «Бесславным ублюдкам». В своих интервью писатель отмечает: своей задачей он ставил ответ не на популярный избитый вопрос «как было на самом деле?», а на вечный, всегда актуальный «какие мы?». Поэтому абсолютно не случайно «Благоволительницы» наполнены не только историей второй мировой, но и высокой литературой — Софоклом, Платоном, Вийоном, Флобером, Достоевским, Толстым, Лермонтовым, Джойсом, благодаря чему в конечном итоге жизнь эсэсовца Ауэ оказывается универсальной моделью человека, попавшего в абсурдную и страшную ситуацию и вынужденного в ней осваиваться, выдумывать для себя оправдания — да просто жить, в конце концов.

Среди повлиявших на Литтелла авторов числятся главным образом французские: де Сад, Жене, Селин, Батай. И Флобер — в обращении к переводчикам «Благоволительниц» Литтелл просит сохранять используемое им несовершенное прошедшее время, а не более современное простое прошедшее — тягой к имперфекту отличался и Флобер: он даёт читателю ощущение длящейся истории, совсем недавнего прошлого.

…В современную цифровую эпоху с её слишком сильно размытой моралью, когда трудно кого-либо удивить бесчеловечностью, наплевательством и антигуманизмом, Джонатан Литтелл спорными, но уверенными методами заставляет читателя задуматься о наиболее важных истинах в жизни любого человека. В этом главная заслуга и важность книги.

2. «Пражское кладбище» Умберто Эко

Умберто Эко в Италии известен просто как Профессор, на ЛайвЛибе — как автор сложных интеллектуально-исторических романов с осложнениями вроде семиотики. В конце 2011 года Еленой Костюкович был переведён на русский язык новый роман «Пражское кладбище». Герой романа — вымышленный капитан Симонини, занимающийся подделкой исторических документов с целью корректировки истории в государственных интересах. Все остальные персонажи, по заявлению Эко, не вымышлены.

Умберто Эко обещает, что в книге появятся «подделки и заговоры, эффектные повороты, подземелья, полные трупов, корабли, взлетающие на воздух посреди извержения вулкана, заколотые аббаты, нотариусы с накладными бородами, сатанистки-истерички, отправляющие чёрные мессы». Таким образом, утверждает Эко, «Пражское кладбище» с удовольствием прочтёт «даже такой человек, который не подозревает, что всё описанное имело место на самом деле, не разбирается в литературе позапрошлого века, зато всерьёз относится ко всему, что написал какой-нибудь Дэн Браун». Ну, а идеальным читателем автор «Пражского кладбища» видит того, кто «знает или догадывается, что речь идёт о реальных событиях, чувствует, как по ходу чтения на лбу проступает пот, начинает беспокойно оглядываться, избегает оставлять в квартире тёмные комнаты и подозревает, что нечто подобное может происходить и сегодня, даже прямо сейчас».

3. «Чёрная обезьяна» Захар Прилепин

2011 год выдался богатым на события для Захара Прилепина. Он получил «Супернацбест», задал Путину неудобный вопрос на встрече с писателями и многое другое. За прошедший год о нём написали везде, где только можно. Ах да, сам он в этом году опубликовал «Чёрную обезьяну».

Повествование ведётся от лица журналиста, запутавшегося в кризисе среднего возраста и ушедшемиз семьи к случайно встреченной женщине. Журналистская профессия оборачивается расследованием дела о детях-убийцах, содержащихся в закрытом исследовательском центре Кремля.

Этот роман многие признали большим шагом для Прилепина. С одной стороны, это первый проникнутый пессимизмом роман автора, а с другой — это всё тот же узнаваемый прилепинский текст.

4. «Горы моря и гиганты» Альфред Дёблин

«Горы моря и гиганты» — визионерский роман Альфреда Дёблина, написанный им в 1924 году и рисующий картины будущего. Рассказывать об этой книге сложно — как сложно пересказывать сны, записывать озарения, делиться инсайтом. Можно только, широко разводя руками, пытаться обрисовать масштаб всего действа — старомодная научная фантастика Герберта Уэллса, начинённая галлюцинозом Филиппа Дика, безумней «Безумного Макса», эсхатологичней Апокалипсиса, проиллюстрированная создателями графического романа «Хранители», а ещё здесь больше воды и затопленных пространств, чем в «Водном мире» Балларда и в «Шраме» Чайны Мьевиля. И всё это (с приложениями и комментариями — 800 страниц) масштабировано до размеров мира если не Толкиена и Льюиса, то «Хроник Дюны» Фрэнка Герберта уж точно.

Писатель угадал очень многое из того, что сбылось, сбывается — или стоит на пороге. Тают льды; идёт дождь из мёртвых птиц, как в январе в Европе и Америке; женщины феминизируются до состояния войны с мужчинами; африканские племена массово мигрируют в Европу; малочисленные европеоиды ведут против них партизанскую войну, пока все цвета наций не смешиваются в одну. Концерны постепенно отнимают власть у правительств; синтезируется искусственная пища; ведутся «ультрамикроскопические исследования» человека (как опыты с геномом) и веществ (как нанотехнологии); строятся специализированные научные моногорода, штормовые волны хай-тека косят людей, уничтожают города, как когда-то это делали эпидемии, человек полностью превратился в машинное существо, вряд ли способное взорвать душащий его панцирь технократической цивилизации.

Время с его верховной правительницей историей — лучший судья и реаниматор забытых шедевров. Похоже, что антимашинная по своему пафосу, едва ли не самая радикальная антиутопия Альфреда Дёблина с переходом Homo sapiens в «машиночеловечество» станет вскоре не только российским, но и всемирным бестселлером, наподобие классических фантастических притч вроде «Люди как боги» Уэллса или «О дивный новый мир» Хаксли.

Первый русский перевод книги был выпущен в 30-е годы прошлого века и обвинён советской цензурой в пропаганде фашистских идей на основе теории Освальда Шпенглера. Тираж тщательно уничтожили. Этим был сведён на нет титанический труд переводчика и скрыт от читателей один из ключевых романов XX века. Возвращение романа произошло совсем недавно. Силами Татьяны Баскаковой роман блестяще переведён на русский язык, филигранно переданы все повороты мысли и стиля автора интеллектуального романа, что позволяет читателям сполна насладиться пиршеством языка знаменитого писателя-авангардиста.

5. «1Q84» Харуки Мураками

Третий год Харуки Мураками прочат Нобелевскую премию, и его новый роман «1Q84», роман-загадка, отражающий современный мир во всей полноте и преломляющий его практически до неузнаваемости, — настоящая заявка на победу.

Японец заранее специально не давал интервью об этой книге, не было никаких упоминаний, маркетинговых ходов, и тем не менее тираж смели с полок в считанные дни. Год спустя после того, как все были введены в заблуждение, что две книги — это всё, Мураками выпускает третью книгу и на вопросы о продолжении многозначительно отмалчивается. Мол, «В поисках утраченного времени» вообще содержат 17 томов.

В единственном интервью об этой книге он сказал, что хотел бы этим романом охватить весь хаос окружающего мира, с большой аллюзией на «Братьев Карамазовых» Достоевского.

Это история о параллельных мирах, в которых существуем мы и важные нам люди, о сложности пересечения этих миров. Причём Мураками в «1Q84» эту идею трансформирует из абстрактной метафоры в физический закон: для того, чтобы высказать простые, очевидные истины о том, что каждый человек — это космос и остров, писатель выворачивает реальность наизнанку, создает виртуальный мир невесть какого года. «1Q84» — это целый мир-наизнанку, обставленный, как квартира мебелью, деталями, историями, подробностями...

И всё для того, чтобы сказать: мы так ужасно, так невыносимо одиноки; мы имеем так мало шансов свернуть на ту тропинку, которая приведёт нас к счастливому финалу, к самому главному человеку, да (черт побери!) у нас даже увидеть эту тропинку — мизерные шансы; зачастую мы имеем возможность только следовать совету человека-овцы «Танцуй!»...

Такой вот дзен-буддизм японца-космополита.

6. «Сон Кельта» Марио Варгас Льоса

«Сон кельта», изданный 500-тысячным тиражом, стал первым романом писателя, выпущенным после присуждения ему Нобелевской премии по литературе в 2010 году. Главным героем романа стал ирландец Роджер Кейсмент (Roger David Casement) — реальный человек, живший на рубеже XIX и XX веков. Роджер состоял на дипломатической службе в Африке и выступал против колониальной политики, активно заявляя о нарушении прав человека. Отправляясь в Африку молодым человеком, мечтая принести дикарям свет европейской цивилизации, Роджер своими глазами наблюдал, как страна была почти уничтожена каучуковой лихорадкой. Его доклад о геноциде местного населения стал причиной того, что Конго отобрали у жадного бельгийского короля Леопольда. Успел он побороться и со злыми работорговцами в Перу за индейцев Амазонии... Благодаря этим заслугам Кейсмент на короткое время перед первой мировой стал кумиром европейской «прогрессивной общественности» и даже был возведён в рыцарское достоинство.

Но всего несколькими годами позже он примкнул к самому радикальному крылу ирландских националистов, в 1916 году принял непосредственное участие в организации трагического Пасхального восстания и был заключён в Тауэр по обвинению в государственной измене, приговорён к смерти и казнён, несмотря на заступничество знаменитостей — Уильяма Батлера Йейтса, Бернарда Шоу и Артура Конан Дойла, который описал Кейсмента в своём романе «Затерянный мир» под именем лорда Рокстона.

При этом бывший кумир просвещённой Европы мог бы рассчитывать на снисхождение, если бы очень некстати не всплыли его дневники, в которых он с обескураживающей откровенностью фиксировал свои любовные похождения на трёх континентах— причём слишком провокационного характера для человека подобного уровня.

«Сон Кельта» между тем является не жизнеописанием, а настоящим полновесным романом. Марио Варгас Льоса позволил себе то, чего не может позволить автор биографии. Повествование построено ретроспективно — Кейсмент в ожидании казни (или помилования) вспоминает свою жизнь, и, естественно, на память ему приходят самые яркие её эпизоды, которые кажутся ему сном — настолько переполнены они жестокостями — и подводят к горестным мыслям о несовершенстве человека и даже его богооставленности.

7. «Начинается ночь» Майкл Каннингем

Новый роман Каннингема, вышедший в издательстве «Корпус», тут же привлёк к себе внимание читателей. Автор «Часов» и «Дома на краю света» не так часто балует своих поклонников новыми произведениями (опубликованный в прошлом году перевод «Плоть и кровь» на самом деле был написан ещё в 1995 году).

Новый роман вышел обстоятельным в деталях и достаточно психологичным. Но это психология рутины: главный герой, сорокачетырёхлетний Питер давно женат, владеет галереей, и можно было бы сказать, что счастлив. Но, как полагается, за этим счастьем кроется ещё что-то — нет, не экзистенциальный кризис, а скорее недостаток чего-то мимолётного, того, чего было полно в такой непостоянной и необеспеченной молодости. И если в вялотекущих буднях чувства притупляются, то с приездом младшего брата жены, Миззи, тщательно выстроенный порядок дней и эмоций нарушается. Миззи привлекает героя своей красотой. Нет, это не история страсти (страсти в романе как раз немного), а история красоты.

8. «Карта и территория» Мишель Уэльбек

Седьмой роман пятидесятитрёхлетнего автора, удостоенный Гонкуровской премии — 2010, достаточно оперативно был переведён на русский язык. Ходит мнение, что премия выдана по «совокупности заслуг», так как не замечать фигуру такого масштаба уже невозможно. Так почему же не раньше? Возможно, потому, что это уже не тот «Уэльбек-Элементарные-частицы», от которого можно ожидать чего угодно, и оттого немного страшно возводить его на олимп.

Уэльбек всегда по-донкихотски боролся со всеми уродливыми вырождениями современного общественного строя. За это его любили и ненавидели. Типичный штамп рецензентов «в его романах нашла отражение жизнь поколения» применимо к Уэльбеку с той лишь поправкой, что зеркало у него кривое, увеличивающее в десятки раз то, что обычно скрывается. Если раньше автор стремился к уничтожению всех этих проявлений, то сейчас он их просто констатирует. Да, по-прежнему интересно, метко, но не остро. Пространство борьбы не то что бы сузилось — оно исчезло вместе с борьбой. Новый роман уже не вызовет столько гневных откликов.

Как всегда, персонажи одиноки. И они уже не ищут путей к миру. Кризис отношения между человеком и обществом стал мягче и как-то обречённее. Художник Джед, продающий картины за какие-то немыслимые деньги, не интересуется окружающим миром, а Уэльбека (писатель сделал себя своим же персонажем) убивают из-за какой-то ерунды.

9. «Свобода» Джонатан Франзен

«Свобода», возрождающая традиции больших американских романов, охватывает жизнь целого поколения. Автор — за десять лет не выпустивший ни одного романа Джонатан Франзен. Его предыдущая книга, «Поправки», сделала автора знаменитым. Поэтому на «Свободу» возлагались большие надежды. И они по-своему оправдались.

В первую очередь «Свобода» — это толстая семейная сага, в которой, выражаясь литературно-критически, через призму одной семьи автор рассматривает проблемы целого поколения. «Свобода» выдержана в духе предыдущей работы Франзена, «Поправок». Но если «Поправки» были написаны на материале девяностых, то новый роман стал своеобразным итогом «нулевых». Так что проблемы поколения, о которых пишет Франзен — это наши с вами проблемы, но с учётом несколько иного географического положения.

10. «Поколение А» Дуглас Коупленд

Написанный в 1991 году роман «Поколение X» был про борьбу с консьюмеризмом, утрату корней и других средств индивидуализации. «Поколение A» пытается приобрести преусловутые средства. Да вот только они выглядят как-то жалко на фоне всеуравнивающей силы глобализации и интернета.

Здесь используется всё тот же известный с 1991 года приём: немалую часть текста составляют истории, рассказываемые героями. Фантастическое допущение романа бросает тень гротеска на наше время. В мире вымерли все пчёлы, и внезапно в разных частях света пятерых людей кусают пчёлы. Они то и становятся главными героями романа. У всех пятерых есть свои странности: кто-то делает сендвичи с землёй, списываясь с людьми через интернет, кто-то мечтает уехать в Америку, тщательно изучая их культуру, а у кого-то вообще синдром Туретта. Но являются ли эти пятеро точным срезом нынешнего поколения? Да это всё тот же Коупленд: необычный и саркастичный. Но меткий ли? Существует ли это самое поколение А, описанное Коуплендом?

Нам было очень трудно отобрать эти 10 книг-фаворитов, так как помимо них в 2011 году было издано немало хороших книг. Вот ещё 10 книг, на которые стоит обратить внимание:

11. «Дневник плохого года» Джон Максвелл Кутзее

12. «Солнечная» Иэн Макьюэн

13. «Алгебраист» Иэн М. Бэнкс

14. «Тоже родина» Андрей Рубанов

15. «Математик» Александр Иличевский

16. «Отдайте мне ваших детей!» Стив Сем-Сандберг

17. «Осада, или Шахматы со смертью» Артуро Перес Реверте

18. «Цитадель» Дженнифер Иган

19. «Морбакка» Сельма Лагерлёф

20. «Живущий» Анна Старобинец