4

Уже неделю перебираю свои впечатления от книги, складываю карточные домики, раскладываю пасьянсы, разворачиваю веера и собираю пазлы. А вот не складывается цельной картины, хоть убей.
Каждый раз получается новая картинка, каждый раз новый орнамент ... прямо как калейдоскоп. Помните, та самая картонная аляповатая трубочка, которая завораживала, складывая все новые и новые картинки перед детскими глазами?
Вот так и Памук. Он увлекает, ведет за руку по любимым улочкам, открывает дверь в свой дом и свой детский мир, окружает запахами и звуками Стамбула.
В какой-то момент Памук меня поразил. Одно дело понимать, что кто-то где-то когда-то трепетал перед мощью СССР, а другое - прочитать о том леденящем ужасе, который как бы между делом накрывал ребенка, возраста моего сына, когда он видел в ночном Босфоре советский траулер.
А до этого он меня восхитил своими искусными описаниями Города. Того самого, единственного и любимого, без которого не мыслится окружающий мир, без которого и жизнь - не жизнь. Нет длинных, пространных описаний, повествование размеренное.
Книга мемуарная, но это не только и не столько жизнь Памука, сколько быт обычной турецкой семьи, жизнь Стамбула.
Еще одно отличие, бросающееся в глаза - религиозность. Не смотря на все усилия по европеизации Турции, религия занимала значительное место в жизни любого турка. Мы воспитывались совершенно иначе, некоторые вещи воспринимаются просто чуждыми. И не в муэдзинах дело, отнюдь. Сам настрой. При этом семья Памуков не была религиозной, но религия наложила отпечаток и на культуру, с эти ничего не поделаешь.
В какой-то момент, читая "Печаль", в самом начале не готов совершенно к реакции на текст. Становится попросту страшно.

Какими бы забытыми, заброшенными и затерянными среди бетонных коробок ни были эти свидетели былого — не только величественные большие мечети и исторические здания, но и встречающиеся на каждой боковой улочке, на каждом углу арки маленьких акведуков, источники и небольшие мечети, — они вселяют в сердца живущих рядом с ними миллионов людей тоску об ушедшем имперском величии.

Если вдуматься в эти слова (только хорошо вдуматься и быть честным с собой), то эта печаль та самая, которая преследует и многих из окружающих нас. Мы долго жили одним большим домом. Кто-то так и остался в нем, не перейдя в реальность, где республики стали странами, где у них своя жизнь и свои дела, где вчерашние окраины не принадлежат "большой-сильной-неделимой". Кто-то вроде и в реальной реальности, но по-прежнему мыслит революционно-целесообразными категориями начала 20-го века "интеллигенция-мещанство", а не "выгодно - не выгодно" . Честно признаться, я даже откладывала книгу, чтобы собраться с духом и дочитать.
А вот ближе к концу начались издержки американской системы обучения и написания текстов / произнесения речей. Если говорить профессиональным языком, то мессидж (посыл, главное сообщение) в тексте должен быть один, его надо повторить не меньше пяти раз, чтобы дошло до всех, кто читает / слушает. С точки зрения продаж оно, конечно хорошо и оправданно, а вот художественный текст, где в разных местах встречаются одинаковые куски читать сложновато. Ну и плюс к этому - слабенькая финальная фраза и такой же не сильный предфинальный аккорд с переосмыслением предназначения Орхана Памука - слишком пафосно. Вот этот пафос, в основном, в моих глазах Памука с пьедестала-то и турнул. Слишком малому количеству писателей пафос удается изобразить правдоподобным, а не натужно-фальшивым. К сожалению, Памук последней главой внес для меня ту самую ложку дегтя в прекрасный текст.