О персонаже
Арно Савиньяк, виконт Сэ.
Родился в 5 день Зимней Волны 381 года.
Арно не нарушает традиции семейства Савиньяков — светловолосый, темноглазый, с тонкими чертами лица и стройным телосложением. Лионель и Эмиль такие же, только ростом повыше будут, да покрепче, но и то, и то — дело наживное, с возрастом да при правильном подходе успешно лечится. Впрочем, лечится в данном случае и видимость абсолютного сходства младшего Савиньяка с юношескими портретами Савиньяков старших, потому что он, хоть и светлый, будет куда светлее братьев, пушок у него совсем прозрачный, по-юношески мягкий и временами прыщи выводить приходится. Последнее — к счастью, редкость, но все же. Но главное даже не в этом. Главное в выражении лица юноши. Улыбающееся, открытое и очень выразительное, оно выдает в Арно человека, легко заводящего знакомства и располагающего к себе собеседников. До Лаик носил одежду родовых цветов Савиньяк, теперь, после Фабианова дня, — Рокслеев, дабы соответствовать своему статусу оруженосца.
Типичный экземпляр положительного юноши, страдающего здоровой долей свойственного этому возрасту максимализма. Любит находиться в центре внимания, отличается общительностью, доброжелательностью и жизнерадостностью. Стремится в любой ситуации искать хорошее, но при этом не теряет здравого смысла в своей погоне за оптимизмом. В наследство от Рафиано, как и Ли, получил склонность к дипломатическому урегулированию назревающих конфликтов и предусмотрительность. Арно непредсказуемых ситуаций не любит и предпочитает держать козырной туз в рукаве, хоть, будем честны, выходит это и не всегда. Юношеской склонности взрываться по пустякам мироздание не отменяло, а научившийся от Эмиля прямолинейности младший Савиньяк не всегда обременяет себя необходимостью сначала думать и только потом делать. Впрочем, понимание этого прискорбного факта виконта не печалит. Он считает, что у душевных порывов, особенно, порывов благородных, должно быть право на существование — иначе чем человеку прокладывать себе дорожку в Рассветные Сады? — если тому не препятствует ни время, ни место, ни общество. Особенно из перечисленного Арно занимают препятствия, чинимые обществом, потому что, не смотря на его умение дурачиться и находить общий язык с людьми, виконт Сэ в немалой степени подвержен влиянию общественного мнения по части респектабельности собственной репутации. Иными словами — объектом насмешек, которые он не может контролировать, Арно становиться не готов, чем зачастую пользуется Лионель в процессе воспитания младшего братца. Так, например, обожающий свою мать юноша под смеющимися взглядами старшего близнеца вынужден брыкаться, когда та желает обнять младшего сына, или весь день копаться в исторических книгах, стоит тому выявить, что младшенький забыл, кто вел в таком-то бою авангард и почему в классических тактиках тот или иной маневр считается моветоном, не смотря на все свои видимые превосходства. Вообще именно влияние Лионеля больше всего воспитывает в Арно интерес к военному делу, хотя непосредственно участвовать в сражении, согласно романтическим идеалам юноши, много интереснее, чем корпеть над мудреной литературой и с этой точки зрения он несколько расстроен тем, что после Фабианова дня пришлось остаться в столице. Но личные желания — это одно дело, а совсем другое — честь. Именно поэтому Арно, оправдывая свою принадлежность к семье Савиньяк, обещает стать прекрасным оруженосцем и пойти дальше. Много дальше.
Выносливый, быстрый и гибкий. Хорошо фехтует (5-ый среди унаров) заслугами Лионеля, хорошо сидит в седле заслугами Эмиля. Стреляет редко, но метко — кошки знают, чьими заслугами, наверное, собственного неплохого прицела на глаз и координации. Хорошо разбирается в военных дисциплинах, маневрах и видах оружия — происхождение обязывает, все-таки семья потомственных военных — только пока прелести в первом и втором видит мало, ставит себе в заслугу только в рамках общей эрудиции. Разбирается в истории, хорошо запоминает военные эпизоды, умело их анализирует с объективной точки зрения, но свое мнение предпочитает держать при себе, озвучивая классическую оценку баталий, да и вообще лишний раз в дебри истории предпочитает не лезть. Способен к самообразованию — при правильной мотивации (за секретами — к Лионелю), нравиться окружающим — просто так, по доброте душевной, на самоотверженные поступки — загоревшись идеей или зажегши идею в других, быстро адаптироваться к новым условиям — в рамках, что называется «жизнь заставила». Умеет отделять зерна от шелухи, то есть стоящих, по мнению Арно, людей от всякого лицемерного отребья, которое будет держать от себя на расстоянии. Обладает неплохим чувством юмора, склонностью ко всяким извращенным розыгрышам и пока еще неатрофировавшейся совестью.
История
Третий сын в семье графа Арно Савиньяка и Арлетты, урожденной Рафиано, кровных вассалов Дома Молний, после близнецов Лионеля и Эмиля, которых младше почти в два раза. Быть младшим братом, особенно, когда старшие уже служат, не очень завидное дело, но младший не спешил жаловаться: быть любимчиком в семье, знать, что тебе готовы простить любые шалости — все-таки это приятно для любого ребенка, даже сдерживаемого титулом и высоким положением семьи в обществе. Родителей юноша обожал, если не боготворил — с самого раннего детства. Время, проведенное с отцом, было для совсем еще маленького дворянина величайшей ценностью, потому что приезжал тот не так часто, как хотелось бы ребенку.
Матушку Арно тоже любил. Потому что она была красивая, добрая и внимательная. Мальчик хорошо помнил вечера, когда женщина поднималась в его комнату, садилась рядом и, расчесывая мягкие золотистые волосики, поправляя одеяло, рассказывала ему что-нибудь интересное, целовала в висок и уходила, ласково улыбаясь, отгоняя этой своей улыбкой от ребенка всех закатных тварей. Под мудрым взглядом Арлетты, иногда строгим и укоряющим за проделки похуже, чем слова недовольных наставников, Арно-младший провел большую часть детства. Пока братья учились в Лаик и носили колеты оруженосцев, он слушал, как матушка зачитывает избранные отрывки из Книги Ожидания, или выходил с ней в сад, восторженно озираясь вокруг из-под пушистых ресниц.
В 387 году граф погиб от руки от руки Карла Борна, своего старого приятеля, когда пытался убедить его остановить поднятое им восстание. В то, что папа больше не приедет Арно не верил. Того, что папа умер, Арно не понимал. Смерть была для Арно непонятной, причем во многом благодаря тому, что обитатели Сэ старались оградить ребенка от горя и тягот потери, матушка нашла в себе силы жить дальше ради своих детей, а на вопрос «Когда же приедет папа?» ответом не всегда было «Папа не приедет». Сердобольное окружение, видящее тоску ребенка, не всегда могло дать столь мужественный и жестокий ответ, отмахиваясь вместо этого с блаженной улыбкой — приедет граф скоро, приедет. Арно не знал кому верить. Только замечал, что теперь стали чаще вспоминать Ли.
О покойном графе во владениях Савиньяков всегда говорили с особым почтением и уважением. Отец так и не вернулся, Арно перестал его ждать, и понимание физического отсутствия постепенно само собой заменилось принятием факта смерти, осознанием этого. Лионель, ставший новым графом, относился к младшему брату с тем же вниманием, что и отец. Он не старался заменить мальчику Арно-старшего, но, как глава фамилии, заботился о его благосостоянии, воспитании, образовании и взглядах. Эмиль, с большей степенью понимания и снисхождения часто возился с ним, пока Ли беседовал с матерью о делах, что, видимо, и было одной из причин того, что Лионель обладал большим влиянием на младшего брата и проявлял большую требовательность, чем Эмиль, бывший для подрастающего виконта прежде всего добрым другом.
В Лаик ему пришлось не так просто. Прямолинейность и гордость не позволяли ему выслуживаться перед капитаном Лаик, который, пророком быть не надо, изо всех напыщенных своих сил пытался представлять собой больше, чем представлял на самом деле. Валентин и Эстебан, к глубокому разочаровании Савиньяка, в этом вопросе придерживались иной политики, поэтому близко сходиться с ними виконт не стал: смысл от воробьев, возомнивших себя воронами? Вместо этого он сдружился с Паоло, Катершванцами и тем же Ричардом, который на поверку оказался не таким уж и прокаженным, как привыкли считать в Талиге при звуке фамилии «Окделл». Проверке, кстати, случилось быть по вине Сузы-Музы, графа Медузы, оказавшегося таинственным двадцать вторым унаром их выпуска, самой темной и неуловимой лошадкой во всем поместье, загнавшей шестерых бунтарей в старую галерею. Когда Арно стал бунтарем, юноша и сам не понял — то ли сказалось влияние проказника Куньо, уехавшего на следующее же утро после инцидента, то ли сама ситуация со взятием на себя чужой вины так тронула виконта. Главное, что до Фабианова дня Савиньяка окружала неплохая компания, в которой можно было говорить, что думаешь, быть, кем хочешь, фехтовать, спорить до потери пульса и посмеиваться над Арамоной до того, как в 3-й день месяца Весенних Скал придется прочитать присягу Генри Рокслею, предлагая свои услуги Талигу и клянясь с честью носить звание оруженосца генерала.
