Лаэрт (Laertes) — персонаж трагедии Уильяма Шекспира «Гамлет», сын канцлера Полония, брат Офелии. Представляет собой «классический тип мстителя».

Знакомство с персонажем, которого один из придворных характеризует как «настоящего джентльмена, обаятельного в обращении и прекрасной наружности», происходит в зале для приёмов эльсинорского замка. Молодой человек, прибывший в Данию из Франции для участия в мероприятиях по случаю коронования короля Клавдия, просит у монарха разрешения вернуться в Париж. Присутствующий при разговоре Полоний признаётся Клавдию, что сын, стремящийся вырваться из родного дома, «вымотал ему душу». Король даёт согласие на поездку и напутствует Лаэрта фразой: «Ищите счастья!».

По словам литературоведа Александра Аникста, Лаэрт унаследовал от отца склонность к нравоучениям; прощаясь с сестрой, герой даёт Офелии ряд наставлений — в частности, просит её отклонять ухаживания Гамлета, потому что принц датский не властен над своими желаниями: «Он в подданстве у своего рожденья, / Он сам себе не режет свой кусок». Офелия в ответ замечает, что её брат — «беспечный и пустой гуляка» — не всегда соотносит поступки с собственными назидательными речами.

Следующее появление героя происходит уже после гибели Полония, получившего смертельный удар от шпаги Гамлета в тот момент, когда царедворец подслушивал беседу принца с матерью. Лаэрт не знает обстоятельств, при которых нанесён роковой удар, но решительно настроен на месть. Врываясь вместе с мятежниками в эльсинорский дворец, молодой человек требует, чтобы король вернул ему отца. Исследователи отмечают, что в этой ситуации пылкий и безудержный юноша мало напоминает осторожного, склонного к закулисным интригам Полония: «В нём есть черты феодала, считающего себя равным королям». Его горячий темперамент проявляется и в других сценах: так, Лаэрт возмущается отсутствием должного уважения к памяти отца при его погребении и грозит адовыми муками священнику, проводящему «сокращённый» обряд прощания с Офелией.

Свидетельством того, что месть для Лаэрта — выше чести, является, по утверждению Аникста, необычайная лёгкость, с которой герой принимает план Клавдия, предлагающего убить Гамлета изощрённым способом — так, что «даже мать не умысел увидит». Согласно задумке короля, во время сражения с принцем сыну Полония будет предложена рапира с отравленным клинком, тогда как Гамлету — обычная. Однако во время поединка герои случайно меняются оружием; и тот, и другой получают смертельные ранения. Перед смертью Лаэрт успевает раскаяться, признать свою вину за убийство принца и попросить у того прощения за содеянное: «Я сам своим наказан вероломством».

Исследователи, изучая характер Лаэрта, обращают внимание на особенности речи персонажа. Судя по лексике, сын Полония весьма начитан: так, ему знакомы труды античных авторов, поэтому во время похорон Офелии он восклицает, что на могиле умершей сестры будет воздвигнут холм, который превысит «и Пелион, и синего Олимпа небесное чело». Герой, вероятно, читал популярный в XVI веке пасторальный роман Филипа Сидни «Аркадия» — именно оттуда он черпает фразы про «огненную речь, которая желала бы вспыхнуть»[14].

Одним из постоянных образов, присутствующих в речи Лаэрта, являются цветы. Прощаясь с сестрой перед отъездом в Париж, герой упоминает, что недолгое расположение к ней Гамлета сравнимо с порывом, прихотью крови и «цветком фиалки на заре весны». Наставляя Офелию на стезю добродетелей, Лаэрт предостерегает её от неосмотрительных шагов: «Червь часто точит первенцев весны, / Пока ещё их не раскрылись почки». Когда гроб с телом девушки опускается в могилу, её брат вновь обращается к теме цветов: «И пусть из этой непорочной плоти / Взрастут фиалки!». По мнению шекспироведов, цветы, с одной стороны, действительны неотделимы от образа Офелии; с другой — они являются неотъемлемым элементом риторики Лаэрта, который выражает свои мысли с вычурной изощрённостью.