Взлом мышления

Околочеловеческое

Мы уже много чем обзавелись – у нас и система внимания, и возможность создавать интеллектуальные объекты. Но кора мозга – это нечто новое с точки зрения биологии.

Неокортекс можно понять через то, чем он не является…

1. Кора мозга – рациональное «приобретение», но она не рациональна в широком смысле. Это не «светоч разума», это не логика в истинном её воплощении. Неокортекс обременён не только функциями нижних слоёв мозга, так он еще имеет свои инстинкты. Интерес, жажда высших отделов мозга специфичны.

2. Кора не является руководящим центром. Что?

Да, неокортекс способен тормозить лимбику, он глушит рефлекторные посылы с низших отделов мозга. Якобы лобные отделы способны тягаться с тем, что создавалось более полумиллиарда лет? В биологии 2 неоднозначных правила:

– Более древнее подчиняет молодое,

– Большее подчиняет меньшее.

Работают они специфично. Да, неокортекс больше, но он лишь отчасти способен контролировать ситуацию. Хотя здесь тоже не все так однозначно, поскольку разница в пропорции коры с лимбикой может достигать от 10 до 15 раз у отдельных людей. Пропорция в сравнении, это конечно не то же самое, что если бы мы сказали о том, что у кого-то неокортекс просто больше в 15 раз. Но это тоже много и если бы нас рассматривал пришелец, он отнёс бы таких людей к разным видам. Это не самая популярная тема, но мозгом мы друг от друга отличаемся так сильно, что биологи просто не берут в расчёт один из общих принципов. Стоит ли удивляться, что мы по-разному и разными категориями мыслим. Как бы то ни было, кора не позволяет контролировать все свои действия во внешнем мире.

3. Неокортекс – идеальный кандидат на истоки сознания!

Префронтальная кора собирает информацию по всему мозгу, как паук в центре паутины. Есть пара вопросов. Наука паука найти в неокортексе так и не смогла. Зачастую, мы моделируем мозг от обратного, но при повреждении префронтальной коры у пациентов не пропадало ощущение сознания. Науке пока немного известно о человеческом сознании, ведь здесь важны не сами интеллектуальные способности, а где эта информация обрабатывается. Где собирается сенсорная информация, метафизическая и абстрактная? Да, и постойте, неокортекс – это не только префронтальная кора!

Майкл Грациано предполагает, что при моделировании сознания участвует «височно-теменной узел», у человека их 2, с левой и правой сторон соответственно. Теменная доля – один из информационных центров мозга, с большим количеством связей, это своеобразный «перекрёсток» управляющих сетей мозга. Также этот узел вовлекается в обработку психических состояний других людей, то есть создаёт модель другого человека или объекта. Грациано сам провёл показательный эксперимент, измеряя активность мозга при ответе на вопросы о том, что они сознают в данный момент (да, я осознаю данную картину), но не сделал поспешных выводов.

Мы догадываемся из предыдущей части главы, что сознание должно быть связано со схемой внимания. Переходя на человеческий мозг, осознание должно быть вовлечено в исполнительную сеть и сеть выявления значимости, именно они считаются «двигателем внимания». Что мы видим? Когда мы создаём модели, сознаём что-либо, то неким пересечением сетей мозга является именно височно-теменной узел.

В целом неокортекс идеальный кандидат на истоки сознания. Копнув дальше, правда, мы не видим «зоны сознания» или какой-то подобной структуры, лишь сложные взаимосвязи нейронных сетей. Нужно также понимать, что мы говорим об отдельных областях, их функциях и это не является конечным знанием, поскольку зоны мозга обычно мультизадачны. Если мы полезем в сети мозга, то запутаемся окончательно. Сейчас нам важно создать общую модель мозга.

Хватит риторических вопросов,

Что мы знаем о неокортексе?

На основе рефлекторно-инстинктивных систем внимания появилось нечто новое, кора разрасталась и ей пришлось собраться в складки. Если у всех прошлых структур 4-5 слоёв, то уже сверху них расположен неокортекс (Рисунок 5) и у него 6 слоёв. Кора больших полушарий мозга включает в себя от 16 до 27 миллиардов нейронов, простые по своей природе клетки делают возможным наше мышление. Кора – это набор распознающих модулей, каждый из которых состоит примерно из 100 нейронов, каждый из которых предположительно находится на всех 6 слоях. Если разбираться дальше, то увидим, что похожие модули довольно чётко определяют функциональные границы. Существует много разделений мозга, вы наверняка их слышали. За прошлый век мы довольно сильно продвинулись в изучении мозга, наука буквально может прощупать любой нейрон. Усложняется всё тем, что неокортекс довольно-таки пластичная штуковина, функциональные границы мозга у разных людей схематично совпадают, но мозг от человека к человеку сам по себе существенно отличается.

А если мы добавим сюда обычный для науки метод познания – от обратного? Навсегда утраченные функции одного участка мозга – частенько берут на себя соседние. И что тут такого? Этого никогда не случалось ранее, мозг рептилий и млекопитающих – не пластичные структуры, зоны и функции определяются еще до рождения. Хотя началось это именно с них примерно 250 миллионов лет назад.

«Почему так получилось?» – был бы своевременный вопрос от вас.

Есть множество гипотез на сей счёт. Одна из наиболее достоверных версий относительно человека, на которую полагается научный мир, – это стечение обстоятельств.

Никто не забыл, что мы прямоходящие? Сам этот факт повлёк некоторые изменения и неудобства при родах. Понятно и то, что эволюция сразу и без проволочек стала отсеивать женщин с маленьким тазом, они с меньшей вероятностью оставляли потомство. Примерно в этот же момент мы обзавелись чуть большим неокортексом и череп соответственно увеличивался из поколения в поколение. Злая шутка природы в том, что успех «умных» людей оказывался провалом с репродуктивной точки зрения. Шло и то и то, в среднем у женщин таз становился больше и мозг у людей увеличивался в размерах. Здесь интересный момент, безусловно масса мозга связана с количеством нейронов, но количество нейронных связей влияют на вес и размер гораздо больше. Связи в мозге при рождении – это как раз то, что предопределяет жёсткие рамки паттернов всего живого на этой планете, что мы не исправим посредством научения, что с нами на всю оставшуюся жизнь.

Так уж вышло, что машины времени у нас нет и мы не сможем посмотреть, как эволюция пошла именно путём ослабления связей в новой коре. Бросать столь грандиозный проект было нельзя! Почему? Хочешь не хочешь, но люди с более развитым мозгом только и оставляли потомство, эволюции пришлось работать с ними, раз уж они были такие упорные. Конечно, можно предположить, что эволюция всё-таки могла экспериментировать, вынашивать ребёнка 10 лет, увеличить таз до небывалых размеров. Все подобные предположения и небылицы основаны на разумности эволюции или творце, а этим процессом никто не руководил…

Мы еще не говорили о естественном отборе, но мы – потомки немногих, тех, кто продлили себя в века, тех, кто выжил, тех, кто обладал минимально допустимым, тех, кто был более эффективным. Понятно и то, что женщины с маленьким тазом всё еще встречаются, что среди людей далеко не все умны, этих ЧТО много. Эволюция до сих пор экспериментирует и останавливаться не собирается.

Пришли же мы к тому, что вынашивание занимает менее года и нужен последующий уход. И тут у этологов возникает аргумент в пользу нашей активной социализации. Женщина пару раз за жизнь оставалась беззащитной и без средств к существованию на пару лет. Это проблема для вида в целом, её нужно было решать.

Первое, что мы придумали – это интим. Здесь рождаются разного рода сумасбродные гипотезы, что человек стал «голой» обезьяной только ради получения телесного удовольствия. Мы не знаем, как было на самом деле, история стирает следы всех непрошедших эволюционный отбор, история искажает факты для её последователей. Факт в том, что редкое животное на Земле получает удовольствие от секса, а чтоб заниматься им только ради процесса, то это вообще нонсенс.

Всё, что мы описали, повторюсь, случайное и неизбежное стечение обстоятельств. Человек с большим мозгом не мог родиться, пришлось ослабить паттерны, женщина всё равно оставалась беззащитной и ограниченной дольше прежнего, ей пришлось искать выходы и удерживать партнёра. Так еще и назло эта озабоченная голая обезьяна процветает и отбор у неё идёт практически только по мозгу.

Мистика и только.

Социальный мир наших предков отличался прагматичностью, к институту семьи мы еще не пришли и придём нескоро. Здесь начинается самое интересное. Женщина уже должна понимать свою роль, чтоб продлить потомство.

Помните у наших предков были такие большие когти, ну как у Хью Джекмана в роли Росомахи?! Вот и я не помню.

Голая озабоченная обезьяна в поисках пищи!

Звучит многообещающе?

Звучит как триллер, где жертва как раз таки обезьяна…

В мире были куда более опасные хищники, а в истории еще больше теорий развития нашего вида. Если буду переходить к конкретике, я явно где-то ошибусь в деталях. Одни думают, что мы эволюционировали в райских условиях и приводят неплохие аргументы. Другие разбивают первых в «пух и прах» и приводят другие неопровержимые доказательства.

Мы копаемся в истории с другой целью.

Нет разницы КАК, но положило начало нашего вида то:

– Что нам нужно было ослабить паттерны в мозге,

– Что нам нужно было кооперироваться для охоты,

– Что нам нужно было кооперироваться для потомства.

Мы любим себя возвышать над животными, но тогда мы точно были ими. Вы ходили в зоопарк? Смотрели на то, что делают приматы? Это бесконечные выяснения отношений, любая человекообразная обезьяна выстраивает в голове все социальные связи группы. В конце прошлого века Робин Данбар сделал смелое заявление, что неокортекс увеличился для возможности жизни в больших группах. Ввёл коэффициент EQ, который показывает соотношение новой коры к другим частям мозга. Исследовал 37 видов приматов и выявил довольно чёткую закономерность – чем больше в соотношении кора мозга, тем у индивида лучше проходит социальное обучение и в большей по численности группе он может жить. Пытливый ум Данбара переключился на 38-ой вид примата – на человека. Эволюционный антрополог выяснил, что человек живёт группами от 150 до 230 человек, большими, чем любой примат. Его эксперименты воистину занимательны. Он просил отправить рождественские открытки и при большой выборке людей получил число отправлений – 153,3. Сейчас это исследование не повторить, кто из вас пользуется почтой? После учёный провёл исследование в социальных сетях и выяснил, что сколько бы ни было подписчиков, человек общается с 150-230 из них. Место для социальных связей в мозге ограниченно, рамки эти связаны со строением мозга и его сетей. До этого всего мы еще доберёмся.

Большинство трактовок человеческой природы игнорируют нашу активную социальность, вся история восхождения нашего вида проходила в тесном сотрудничестве со 150 особями.

Итак…

Мозг младенца в 4 раза меньше взрослого, поэтому в неокортексе нет ничего супер-жёсткого и определяющего поведение сразу же после рождения. Префронтальная кора и формирование мозга в целом завершается к концу третьего десятка жизни.

«Может поконкретнее? Нейрон мы разбирали от первичного бульона, рептильный мозг с первых многоклеточных организмов? А саааааааам неокортекс начали с этологии и гипотез?» – подумаете вы.

Согласен, это слабые аргументы в описании «самой» коры мозга.

Сначала мы прониклись тем, чем не является кора мозга, потом её происхождением. Сейчас же нам важно понять, что сопровождало нашу активную социализацию. Любая, даже незначительная на первый взгляд, смена поведения в популяции – всегда меняет морфологию мозга. Морфология – это просто строение мозга и его сетей, понятие используют когда хотят пустить пыль в глаза или убрать тавтологию между предложениями.

Так вот, человек менялся поэтапно с постоянными процессами реорганизации. Мы вокруг и около, а какие функции-то? Цитируя 99% книг: «Неокортекс характеризует высшие функции». Высшие, как много пафоса и сколько рождается предубеждений на сей счёт. Что такое эти высшие функции? Ведь очень легко создать абсолютную категорию и вокруг уже создать доказательную базу, скелет.

Формальная логика велит мне начать с чего-то более фундаментального. Мы часто говорили, что мозг увеличился, кора увеличилась вслед за численностью группы. Но как? Неокортекс развивался не весь и не в равных пропорциях, это бы противоречило законам эволюции.

Корбиниан Бродман изучал цитоархитектоническую структуру нейронов мозга, выделил около 50 участков коры больших полушарий, которые сейчас мы называем полями Бродмана. Лобные доли развивались более активно, а точнее 10 поле. Катерина Семендефери исследовала эту область у шимпанзе, бонобо, горилл, орангутангов, гиббонов и человека, у последнего – это 10 Поле Бродмана (иногда вы это видели, как 10ПБ) было более чем в 4,5 раза больше. 10ПБ в ходе эволюционных преобразований напрямую связалась с ДМПК (дорсомедиальной префронтальной корой), вам это понятие не нужно запоминать, эту зону прозвали «генеральным директором» ментализации, она участвует в создание интеллектуальных объектов.

10 и 46 поля традиционно связывают с нашей активной социализацией (Рисунок 6). Если 10ПБ мультизадачно и нужно еще постараться найти информацию, что именно оно делает, то 46 обладает довольно конкретными функциями. 46ПБ создаёт модель человека напротив, анализируя поворот головы, глаз и это поле тоже увеличилось. Это стало «примочкой», дополнением к мозгу Млекопитающего, помогая более точно создать модель человека напротив. Так и таламус увеличился, через него проходит вся информация извне и он является супер-версией системы внимания Рептильного мозга.

Я пару раз и разными словами повторяю одну и ту же мысль – Триединый мозг это теория не о трёх разных и обособленных субстанциях, всё работало и развивалось в тандеме. У нас всё продвинутое. Система внимания от рептилий работает лучше, рефлекторно-инстинктивное моделирование объектов внешнего мира работает лучше, неокортекс с его социализацией и самосознанием также работает лучше. Всё работает лучше, чем у тех, у кого мы это взяли. У нас всё улучшилось. Без этой оговорки рождается множество иллюзий, лучше – не означает другие функции.

Можно писать строго научно, что в 10ПБ меньше нейронов и больше связей и много чего еще… Вы зевнёте и пойдёте наливать кофе, отложив книгу в «долгий ящик»…

Ведь я медлю, чтоб сказать самое главное.

Насколько сейчас кажется логичным, что человек обладает самосознанием, что это результат его эволюционной истории, что этому предшествовало изменение мозга?

Но какой ключевой элемент нам для этого нужен?

Модель самого себя!

Гордон Гэллап в далёком 1977 году нарисовал на лбах шимпанзе красные точки и начал за ними наблюдать после пробуждения. Увидев себя в зеркале животные стали трогать лоб, нащупывать красную точку и не было сомнений, что они себя узнали, что они обладали самосознанием. Однако после Гэллап изучил выросших в изоляции шимпанзе и они себя не узнавали в зеркале. Череда исследований установила наличие самосознания не только у человекообразных приматов, но и у слонов и дельфинов.

Самосознание – это следствие нашей социализации. Те, кто выделялся в моделировании себя относительно мира, выстраивании социальных связей, – брали оливковую ветвь эволюции. Итог: мы социальные приматы, где ко всему прочему в арсенале внимания добавилась модель себя.

Для того, чтоб отлично взаимодействовать с себе подобными мало просто знать кто они и чего хотят, мало обычной системы внимания, важно знать, на каких позициях находишься ты. Если вас еще мучают сомнения, то снова вспомните поход в зоопарк. Любой примат, когда его базовые функции утолены, только и делает, что выясняет отношения, конфликтует и пытается повысить свой статус.

Это был разговор об эволюции нашего внимания.

Мы считаем своё сознание чем-то особенным и возвышенным.

Но насколько мы правы в этом утверждении? Мы для себя являемся еще загадкой. Субстанция между ушей человека отличается от любого жившего на Земле. Мозг крайне пластичен, это даёт нам надежду на дальнейшее развитие как вида, так и отдельной личности. У нас ворох предубеждений на сей счёт, мы уберём их все.

Мы поменяли ракурс сознания на внимание. На этом пути понятие внимания мы сделали чуть шире. И только так мы можем прийти к конкретике того, что происходит в мозге. Высшие процессы, неокортекс – мы изначально полны предубеждений по поводу нашего мышления.

Но что такое мышление? Всё наше мышление имеет предпосылки от функций архаичных и неизменных систем внимания рептилий и млекопитающих. Сказать, что мы просто развитые приматы? Уподобиться Ницше, вся ли жизнь человека – это воля к власти? Другая крайность Пинкера, который в книге «Лучшее в нас» вообще игнорирует природу человека. Нас пытаются запутать, но вы упорны и пришли почитать эту книгу. Вас одолевали сомнения, возможно вы до сих пор настроены предвзято. Но вы здесь и вместе мы одержим маленькую победу над невежеством.

Теория Триединого мозга хороша в описании как инстинктов, так и начала изучения науки о сознании (Рисунок 7).

Это всё околочеловеческое, поскольку не объясняет всю сложность и многогранность жизни в XXI веке. Да, мы вслед за Млекопитающими строим карту из интеллектуальных объектов, где ими уже могут являться люди и мы сами. Объект, на котором специализировалась лимбическая система, чаще стал вашим соседом. Объект перестал быть просто описанием внешних функций, появилась возможность думать о вещах абстрактно и метафизически. Мышление стало способно само порождать немыслимое количество миров и сложных взаимосвязей. На пути развития неокортекса мы обзавелись «человеческими» мотивами…

По-настоящему удивительно, но это строилось не с чистого листа.