Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
В ТОСКЕ «ПО РОДИНЕ И ВОЛЕ»
Александр Бестужев-Марлинский
Есть в русской литературе имена, сулившие большие надежды. Белинский писал, что «появление Марлинского было ознаменовано блестящим успехом. В нем думали видеть Пушкина прозы». Пушкина из Бестужева-Марлинского не получилось, но он стал одним из зачинателей русской критики.
Александр Александрович Бестужев родился 23 октября (3 ноября) 1797 года в Петербурге в знатной, но обедневшей дворянской семье. Обычное тогдашнее воспитание и военная карьера. Служил в лейб-гвардии Драгунском полку, стоявшем под Петербургом в Марли (отсюда и псевдоним писателя). По воспитанию и убеждению романтик. «Нас ждет доля блаженства, непрерывного, неисчерпаемого блаженства»... – как писал он в повести «Фрегат “Надежда”». Однако блаженства в России не было, была суровая действительность, тирания и социальная несправедливость. Душа Бестужева-Марлинского забурлила, и он писал вместе с Кондратием Рылеевым бунтарские песни:
И за год до восстания на Сенатской площади:
И далее извечный русский вопрос: «Долго ль русский народ/Будет рухлядью господ,/ И людями,/ Как скотами,/ Долго ль будут торговать?... А теперь господа/ Грабят нас без стыда,/ И обманом/ Их карманом/ Стала наша мошна./ Они кожу с нас дерут,/ Мы посеем – они жнут./ Они воры,/ Живодеры,/ Как пиявки, кровь сосут...»
С такими убеждениями и взглядом на окружающее («Кто же нас закабалил,/ Кто им барство присудил,/ И над нами,/ Бедняками,/ Будто с плетью посадил?..») была прямая дорога к декабристам-бунтарям. Бестужев-Марлинский к ним и пошел. Сблизился с Рылеевым. Они вместе издавали альманах «Полярная звезда», писали агитационные стихи, боролись за передовую литературу и состояли членами тайного Северного общества.
В 28 лет Бестужев-Марлинский вывел Московский полк на Сенатскую площадь. Вел себя храбро, но восстание потерпело поражение. Сам пришел на гауптвахту Зимнего дворца: «Я Александр Бестужев. Узнав, что меня ищут, явился сам». Во время следствия написал письмо Николаю I «Об историческом ходе свободомыслия в России». В нем говорилось: «Люди с дарованиями жаловались, что им загромождают дорогу по службе, требуя лишь безмолвной покорности, ученые на то, что им не дают учить молодежь, на препятствия в учении. Словом, во всех уголках виделись недовольные лица, на улицах пожимали плечами, везде шептались, – все говорили: к чему это приведет? Все элементы были в брожении. Одно лишь правительство беззаботно дремало над вулканом, одни судебные места блаженствовали, ибо только для них Россия была обетованною землею. Лихоимство их взошло до неслыханной степени бесстыдства...»
Более 180 лет прошло, а как читается, будто про сегодняшнюю Россию!..
За то, что «умышлял цареубийство и истребление императорской фамилии», Бестужев-Марлинский был приговорен к смертной казни, но помилован и отправлен на каторгу, которую не отбывал, все закончилось ссылкой в Якутск, то есть избежал горькой участи Рылеева и других декабристов, которых повесили. В 1829 году Бестужев был переведен рядовым на Кавказ, произведен в прапорщики.
Убит в Адлере 7(19) апреля 1837 года в стычке с горцами. Ему было 39 лет. Труп не опознали, и возникли версии о том, что Бестужев-Марлинский перешел на сторону сражающихся за свою независимость черкесов. По другой версии, сам искал смерть в бою и был изрублен саблями до неузнаваемости.
Такова краткая канва жизни. А теперь о литературе. Бестужев-Марлинский начал печататься с 1818 года. Одно из ранних произведений «Подражание первой сатире Буало» было запрещено цензурой. Первое крупное прозаическое произведение – «Поездка в Ревель» – написано под влиянием Карамзина. В дальнейшем нашел свой стиль – орнаментальный и несколько вычурный («марлинизм»), который был принят многими на «ура». По воспоминаниям современника, «повести А. Бестужева считались тогда бриллиантом нашей словесности. Мы выставляли его против Бальзака, знаменитого тогдашнего беллетриста, и радовались, что победа оставалась на нашей стороне...»
В первых произведениях выделялась апология гордой личности («Ночь на корабле», «Изменник»), далее сильно звучали мотивы социального протеста («Замок Венден», «Ревельский турнир»). Писал Бестужев-Марлинский и батальные повести, и исторические («Роман и Ольга», «Наезды»), а еще чисто кавказские («Аммалат-Бек», «Мулла-Нур». И, конечно, стихи, в которых явственно слышалась тоска по «родине и воле» (был предтечей Лермонтова).
Вот пример письма Бестужева-Марлинского: «Молодость, молодость! Волшебный край жизни! Прелестна ты, когда лежишь впереди, необозримый, как надежда, а не позади, как воспоминание; когда развиваешься очам как панорама, а не как обнаженная карта. Зачем не дано человеку способности, как сурку, засыпать на всю зиму настоящего горя, чтобы хоть во сне дышать своим вешним воздухом, перевкушать прежние радости крепким еще сердцем, выносить бури твои? Напрасно! Ничем не обновить юности, и никогда ее не забыть, и всегда сожалеть – удел наш!»
И еще характерная цитата. «Перо мое, – писал Марлинский, – смычок самовольный, помело ведьмы, кони наездника. Да: верхом на пере я вольный казак, я могу рыскать по бумаге, без заповеди, куда глаза глядят...»
«Вольный казак» Бестужев-Марлинский был мил Пушкину. Александр Сергеевич писал ему 21 июня 1822 года из Кишинева: «Милостивый государь, Александр Александрович! Давно собирался я напомнить вам о своем существовании. Почитая прелестное ваше дарование и, признаюсь, невольно любя едкость вашей остроты, хотел я связаться с вами на письме, не из одного самолюбия, но также из любви к истине...»
Завязалась переписка. Пушкин – Марлинскому: «Ты – всё ты, т.е. мил, жив, умен». Пушкин восторгался знанием иностранных языков у коллеги: «Ты, да может, Вяземский, одни из наших литераторов учатся, все прочие разучиваются. Жаль!..»
Бестужев-Марлинский был первым, который произнес формулу «У нас нет литературы». Пушкин не согласился: «У нас есть критика и нет литературы»; где же ты это нашел? Именно критики у нас недостает... «Отчего у нас нет гениев и мало талантов?» Во-первых, у нас Державин и Крылов; во-вторых, где же бывает много талантов?..»
Бестужев-Марлинский и Пушкин внимательно приглядывались к творчеству друг друга. Бестужеву, к примеру, не понравился «Евгений Онегин», он сравнивал его с байроновским Дон Жуаном и посчитал его слабее. «Почто же восторги священных часов/ Ты тратишь для песней любви и забавы?» – напрямую к Пушкину обращался Бестужев-Марлинский в своих стихах и призывал его: «Храни для героев восторги прямые!/ Согрей их лучами возвышенных дел...» То есть толкал Пушкина к декабризму. Но у Пушкина была своя дорога.
Формулу «У нас нет литературы» вслед за Бестужевым-Марлинским подхватил Белинский. И он же критиковал Марлинского за «сверхчеловеческие» страсти героев и фразерство. А между тем Пушкин, разбирая повесть «Ревельский турнир», отмечал, что «роман требует болтовни... Твой Владимир говорит языком немецкой драмы...» – всяк судит по-своему. И тем не менее у Бестужева-Марлинского было и фразерство, и болтовня, и романтические вздохи, ибо он твердо знал:
Чувства ушли. Но хорошо, что остались книги Александра Бестужева-Марлинского.
