Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
8. Переправа
Но сотник… велел умеющим плавать первыми броситься и выйти на землю. Прочим же спасаться, кому на досках, а кому на чем-нибудь от корабля. И таким образом все спаслись на землю.
Над водой возвышался песчаный обрыв высотой футов шесть, не меньше. Со своей кочки кролики видел поворот речки, которая бежала мимо и сворачивала влево. Наверное, в обрыве гнездились ласточки, потому что, едва рассвело, несколько птиц пронеслись над водой и исчезли в небе над лугами. Одна скоро вернулась, неся что-то в клюве, а когда она скрылась из виду, из-под обрыва послышался писк птенцов. Обрыв тянулся недалеко. Выше по течению он полого спускался к заросшей травой лужайке, расположившейся между кромкой воды и лесом. Русло реки там шло прямо, насколько хватало глаз, но нигде не видно было ни отмели, ни галечного брода, ни ствола, упавшего с берега на берег. Кролики сидели на берегу широкой заводи, где вода была почти неподвижна. Влево от них берег спускался к воде, и речка Энборн бежала среди кустов ольшаника, весело журча по галечному дну. В той стороне блестела натянутая через речку колючая проволока, и кролики решили, что ею отмечен брод для скота, как это было у них дома.
Орех увидел там подходящую лужайку.
– Пошли попасемся, – сказал он. – Пора позавтракать.
Они спустились с обрыва и занялись едой. У воды вдоль лужайки виднелись молодые побеги пурпурового вербейника и блошницы, которым до цветения оставалось еще месяца два. Расцвели только таволга да репейник. Снизу было видно, что обрыв густо усеян ласточкиными норками. Под обрывом, у воды, темнела узенькая полоска земли, усыпанная птичьим мусором, где среди прутьев, помета, перьев, скорлупы от разбившихся яиц лежали два мертвых птенца. Ласточки успели проснуться. Они выбрались из гнезд и сновали над речкой.
Орех приблизился к Пятику и, продолжая на ходу пощипывать стебли, тихо отвел его в сторону. Сидя за полоскою тростника, Орех спросил:
– Послушай, а ты уверен, что нам точно нужно переправляться? Может, лучше пойдем дальше по берегу? Хочешь – вверх, хочешь – вниз?
– Нет, Орех, без переправы не обойтись. Тогда мы попадем в поле и двинемся дальше. Я уже знаю, что нам нужно искать, – спокойное и сухое место на пригорке, откуда все видно и слышно, где почти не бывает людей. Разве ради этого не стоит побегать?
– Конечно стоит. Но где оно, это местечко?
– Только не на берегу, ты и сам это знаешь. Переправимся и двинемся вверх, что такого? Будем искать безлесый холм.
– А что, если все откажутся идти так далеко? Да и ты хорош – твердишь: «Переправляться, переправляться», а сам же говоришь, что устал и не можешь плыть.
– Я-то успею отдохнуть, а вот Плошка совсем выбился из сил. Он, похоже, еще и лапу поранил. Уж на полдня-то можно остановиться.
– Ладно, пошли поговорим с остальными. Кто откажется отдохнуть? Переправляться они все равно не захотят, разве что их что-нибудь испугает.
Едва братья повернули назад, из-за кустов на краю лужайки выглянул Шишак.
– А я-то думаю, куда вы подевались, – сказал он, обращаясь к Ореху. – Готовы?
– Нет, я не готов, – твердо ответил Орех. – Я считаю, нам нужно задержаться здесь до ни-Фрита. А вот когда все отдохнут, попробуем перебраться на луг.
Шишак хотел что-то ответить, но его опередил Черничка:
– Слушай, Шишак, а почему бы тебе сейчас не сплавать на ту сторону. Посмотрел бы, что там да как. Вряд ли лес тянется далеко в обе стороны. С того берега наверняка все видно, а потом решим, куда лучше идти.
– Ладно, – проворчал Шишак, – в этом, кажется, есть здравый смысл. Переплыву я вам эту эмблерскую речку, раз вы хотите. Слушаюсь и повинуюсь.
Не раздумывая ни секунды, он в два огромных скачка подскочил к реке, плюхнулся в тихую заводь и поплыл на другой берег. Все смотрели, как Шишак выбрался там возле расцветшего куста норичника, зажав грубый стебель в зубах и подтянувшись, затем отряхнулся так энергично, что брызги долетели до ольхи. Через мгновение приятели увидели, как Шишак продрался сквозь кусты и припустил к лугу.
– Хорошо, что он пошел с нами, – сказал Серебряному Орех, снова вспомнив лукавого Треараха. – Этот парень разнюхает все, что надо. Эй, смотрите-ка, да он уже бежит назад.
Шишак несся по высокой траве обратно, и вид у него был куда более встревоженный, чем даже при встрече с капитаном. Он чуть ли не головой врезался в воду и быстро заработал лапами, оставляя на спокойной бурой глади воды след, похожий на стрелу. Едва выскочив на песок, Шишак закричал:
– Ну, Орех! На твоем месте я бы не стал ждать ни-Фрита! Надо немедленно уходить. Вот что да, то да.
– Это еще почему? – спросил Орех.
– По этому лесу бегает большой пес. Он сорвался с привязи.
Орех вздрогнул.
– Как? Откуда ты знаешь?
– С того берега лес отлично просматривается. Местами просто насквозь. Я его заметил, потому что он бегал там по поляне. За ним волочится цепь, так что наверняка сорвался с привязи. Может, он идет по следу лендри, но тот уже спит где-то. Ты что, надеешься, что он не учует нас? Мы же разнесли запах по всему лесу, да еще его и росой прибило! И что будем делать? Пошли, пора уносить ноги.
Орех растерялся. Шишак стоял перед ним, мокрый, отважный, прямодушный – просто олицетворение решимости. Рядом молча дрожал Пятик. Орех почувствовал на себе пристальный взгляд Чернички и понял, что и тот ждет его решения, словно Шишак не в счет. Плошка съежился на песке – самый испуганный, самый беспомощный кролик на свете. В лесу над обрывом громко залаяла собака и заверещала сойка.
У Ореха потемнело в глазах, и он сказал Шишаку:
– Раз так, ты лучше беги. Кто может плыть – за ним. А лично я подожду, пока Плошка с Пятиком отдохнут.
– Ах ты болван какой! – воскликнул Шишак. – Тогда нам всем конец! Мы…
– Не ори, – отрезал Орех. – Тебя слышно по всему лесу. Что же ты предлагаешь?
– Предлагаю?! Что предлагать-то! Кто может плыть, пусть быстро перебирается на тот берег. А остальным придется сидеть на месте и надеяться на везение. Может, пес в самом деле возьмет да пройдет мимо.
– Боюсь, я не могу так поступить. Это я уговорил Плошку бежать, я и буду его защищать.
– Но Пятика-то ты не уговаривал, а? Он сам тебя уговорил.
Орех подумал, невольно восхищаясь Шишаком, что тот, хоть и вышел из себя, сам не слишком спешит спасаться, да и трусит, пожалуй, поменьше других. Орех нашел глазами Черничку и увидел, как тот присел у воды выше по течению, где песчаная полоса на берегу уступала место крупной гальке. Лапы у него наполовину ушли в мокрые камешки, и он обнюхивал какой-то большой и плоский предмет, который лежал возле самой кромки воды. Предмет напоминал обломок доски.
– Черничка, – позвал Орех, – ну-ка на минуточку.
Черничка обернулся, отряхнул лапы и подошел.
– Орех, – быстро начал он, – там кусок дерева, плоский, – такой же точно лежит у нас на Зеленой поляне, яму закрывает, помнишь? А этот, наверное, принесло водой. Значит, он может плавать. Мы посадим на него Плошку с Пятиком и снова столкнем в воду. Так и переправим их на тот берег. Понятно?
Орех представления не имел, о чем Черничка говорит. Для него все это было пустым набором слов, и даже горло перехватило от страха и от растерянности. Мало того что нетерпеливый Шишак злится, мало того что Плошка перепугался до полуобморока, мало того что где-то рядом по лесу бродит собака, так еще самый умный из всей команды лишился рассудка. Орех был близок к отчаянию.
– О Фритрах! Да, я понял! – почти возле самого уха Ореха вдруг зазвенел взволнованный голос. Это был голос Пятика. – Орех, быстро, хватит стоять! Пошли, подтолкни Плошку!
Черничка встряхнул обмершего от страха Плошку и пинками заставил того сделать несколько прыжков к отмели. Кусок дерева, немногим больше крупного листа ревеня, одним краем лежал на гальке. Черничка едва не силой втолкнул на него Плошку. И тот, дрожа, сел, сжался в комочек, а за ним на «плот» ступил Пятик.
– Кто посильней? – распорядился Черничка. – Шишак! Серебряный! Ну-ка, толкайте!
Никто его не послушал. Растерянные, озадаченные кролики только жались к земле и не двигались с места. Тогда Черничка сам поддел носом край доски, приподнял и толкнул. Доска накренилась. Плошка заверещал, а Пятик лишь опустил голову и сжал зубы. Но плот с двумя пассажирами выровнялся и на несколько футов отплыл от берега. Там он медленно развернулся, и Плошка с Пятиком оказались спиной к своим приятелям.
– Фрит и Инле́! – воскликнул Одуванчик. – Они сидят прямо-таки на воде! Почему же они не тонут?
– Они сидят на деревяшке, а дерево плавает, можешь ты это понять или нет? – сказал Черничка. – А теперь поплывем и мы. Ну, Орех, давай, командуй.
В эти последние несколько минут Орех растерялся как никогда в жизни. Он и так сам едва не потерял голову от страха, отказавшись плыть с Шишаком, чтобы не бросить Пятика с Плошкой на произвол судьбы. И сейчас он ничего не понимал, кроме одного: Черничка ждет, чтобы он показал, кто здесь все-таки главный. В голове все встало на свои места.
– Поплыли, – велел он. – Поплыли все.
Орех стоял и смотрел, как кролики входят в воду. Одуванчик поплыл, как бегал, легко и быстро. Серебряный тоже. Остальные барахтались как могли. Орех вошел в воду последним и только тогда, когда все добрались до берега. Шерсть в холодной воде намокла почти сразу. Дыхание участилось, голова ушла под воду, и он услышал тихий шорох гальки по дну. Орех неуклюже заколотил лапами и, стараясь держать голову повыше, нацелился на куст норичника. На берегу, в ольшанике, он оглядел промокших друзей.
– Где Шишак? – спросил он.
– У тебя за спиной, – откликнулся Черничка, зубы его лязгали.
Шишак был еще в воде, на другой стороне заводи. Он как раз только что подплыл к плотику, положил голову на край и, с силой работая задними лапами, направил доску к берегу.
– Сидите смирно, – услышал Орех, когда Шишак, задыхаясь от натуги, зашипел на Плошку и Пятика.
И Шишак тут же ушел под воду. Но через секунду вынырнул и снова положил голову на край доски. Доска покачивалась в такт толчкам, и все собравшиеся на берегу смотрели, как она медленно плыла по воде и как наконец уткнулась в берег. Пятик вытолкнул Плошку на землю, потом спрыгнул сам, а следом за ними выбрался Шишак, задыхавшийся и продрогший.
– Я-то понял Черничку сразу, – сказал он. – Но толкать эту шутку в воде чертовски трудно. Хорошо бы солнце взошло поскорее. Замерз. Ну, двигаемся дальше?
Они выбрались из ольшаника и быстро домчались через луг до зеленой изгороди. Собака так и осталась в лесу на другом берегу. Только Шишак и Пятик и оценили изобретение Чернички, а остальные о нем тотчас забыли. Но Пятик подошел к Черничке, когда тот улегся под кустом терновника, и сказал:
– Ты спас нам с Плошкой жизнь. Плошка, может, так и не понял этого, но я это знаю точно.
– Неплохая была идея, согласен, – отозвался Черничка. – Надо будет запомнить. Вдруг еще раз пригодится.