Жасминовый ветер

Глава 3. Ты в моей голове

Мариус

Ранним утром ко мне прибыли гости – Свенельд и Джордано со своими семьями. Вечером мы наметили поход в театр на балет «Лебединое озеро». Днем я предложил всем отправиться в городской парк аттракционов. И детям веселье, и нам общение. Закупив необходимых продуктов для нашей большой компании, мы разделились. Женская половина отправилась в салон красоты, Джордано взял такси, чтобы отвезти домой детей. Мы со Свенельдом заехали на мойку и отправились домой, сверкая полированными боками моего представительского внедорожника.

Я всегда строго соблюдал правила дорожного движения, как и в этот раз. Но, увы, это не спасло мой бедный BMW X6 от столкновения. Сильный толчок ударил машину в бок, и, наверное, будь я человеком, последствия были бы более тяжелыми.

– Мы же ведь никаких правил не нарушили? – уточнил обалдевший Свенельд, на что я лишь пожал плечами и обреченно промолвил:

– Мы не нарушили, зато дамочка, «поцеловавшая» мой внедорожник, нарушила.

Пришлось покинуть автомобиль, чтобы оценить масштабы аварии. С авто нарушителя со стороны пассажира открылась дверь, и мне навстречу выбежала бледная перепуганная девушка, в которой я сразу узнал Эмилию, как и она меня.

– Вы в порядке? Как вы себя чувствуете?– спросил я, попутно пытаясь на глаз определить ее состояние.

– Все хорошо, спасибо ремню безопасности, – ответила девушка. – Простите, я говорила Анне, чтобы она была внимательней за рулем…

Не успела она договорить, как открылась дверь со стороны водителя, и из салона вылетела настоящая фурия, глядя в глаза которой я понял – меня готовы сожрать с потрохами.

– Ну, все, мы попали! – сказал себе под нос Свенельд так, чтобы только я мог его услышать. – Мариус, ты только посмотри на ауру этой дамочки.

Последовав совету друга, быстро просканировал ауру, пока виновница ДТП летела ко мне на всех парах. Что ж, мы правда попали! Перед нами настоящий энергетический вампир, а это значит, что нас ждет знатный скандал. Энерговампиры без скандалов не могут. Радовало лишь одно – эта женщина не была матерью Эмилии.

– Ты! – ткнув в мою сторону пальцем, увенчанным длиннющим ногтем и глядя на меня взглядом бешеной селедки, воскликнула женщина. – Смотри, куда катишь свой сарай на колесах!

Что? Сарай на колесах? Ну и наглость!

– А ничего, что это по вашей вине случилась авария? – решил я перейти в наступление. – И знаете ли, садясь за руль своей кибитки, неплохо бы помнить о правилах дорожного движения.

– Что-о-о? – голос фурии взлетел до ультразвука. – Да ты хоть знаешь, кто я такая вообще? Я известная актриса и блогерша!

– И как этот факт нам сейчас поможет? – задал я встречный вопрос этой… актрисе, но она меня словно не слышала.

– А мой муж вообще страшный человек, он сотрет тебя в порошок!

– Давайте не будем орать, как первобытное стадо, а попробуем решить вопрос мирным путем, – попробовал Свенельд успокоить даму, но безуспешно.

Послав нас всех далеко и витиевато, мадам отошла, чтобы позвонить своему мужу.

– Ой-ей, сейчас будет «мясо», – промолвила Эмилия, беспомощно глядя в сторону мачехи.

Если термин «мясо» в контексте данной ситуации подразумевал истерические вопли в трубку, то да, это было оно самое. Жирненькое такое мяско.

– Свен, что у вас там происходит? – раздался в трубке мобильника Свенельда голос его жены. – Вы же должны были на автомойку заехать. А судя по звукам, вы ранили банши. В зад. Два раза.

Не сговариваясь, мы оба прыснули от смеха. Оставив друга объясняться с женой, я решил пообщаться с Эмилией, пока есть возможность.

– И часто вам приходится наблюдать такие спектакли? – спросил у нее, улыбаясь.

– Регулярно, – последовал ответ.

– О Боги, сочувствую вам. Воистину адовая женщина. Таких наверняка создает Дьявол, чтобы у него на Земле были свои заместители. Я б поседел, наверное, от ее регулярных концертов, – попытался я пошутить, хотя на самом деле мне было не смешно. – Надеюсь, у вас все хорошо?

– Все с виду вроде в шоколаде, но если внюхаться – то нет, – со спокойной улыбкой изрекла девушка.

В это время послышались очередные истерические вопли со стороны Анны. К нам подошел Свенельд и сообщил, что вызвал ГАИ.

– Простите, а можно узнать, – обратился он к Эмилии, – что за страшный человек ваш отец? Почему мы должны его бояться, по мнению этой, ммм… эмоциональной женщины? Чем он занимается?

– Мой папа владелец небольшого семейного отеля. Не знаю, делает ли его это обстоятельство страшным человеком, – пожала она плечами.

– Фух, ну слава Богу, – шумно выдохнул друг и тут же повернулся ко мне. – Мариус, можешь расслабиться, нас не прикопают в песочек на ближайшем диком пляже.

Свенельд при этом напряженно переводил взгляд с Эмилии на ее мачеху. Перейдя на магическое зрение, я понял, что его так обеспокоило. При беглом взгляде на ауру Анны было ясно, что она – энергетический вампир, но стоило мне присмотреться еще раз, и моему взору предстали темные всполохи, характерные для ведьм, соприкоснувшихся с тьмой. А еще эта стерва по капле незаметно тянула магическую энергию из своей падчерицы. Внимательней взглянув на ауру девушки, я снова был удивлен.

– Ты это видел? – потрясенно вопрошал Свен, отведя меня в сторону. – У этой девчонки магический потенциал просто гигантский, учитывая то, что родилась она и живет в безмагическом мире. Это невероятно! Я подобное видел только у своей сестры и ее подружки. И все! Это и на Эсфире, пропитанном магией, считается редкостью, а тут Земля! А если взять в расчет тот факт, что мачеха постоянно «кормится» ее энергией, то от этого аура должна быть тусклой, а она сияет как праздничный фонарь! Надо как-то помочь ей! – И закончив говорить, Свенельд достал из нагрудного кармана рубашки крошечный защитный амулет. – Мне он все равно тут на Земле не нужен, а дома у нас в семейном хранилище драконова туча разных амулетов. А ей он пригодится. Пора уже закрывать «кормушку» для этой заразы. Когда он разрядится без магии, ты ей новый дашь. Я тебе пришлю порталом. Давай, иди к ней и как-то объясни корректно, что ты ей даешь и для чего. А мне нужно пойти внушить ее мачехе-истеричке, чтобы она угомонилась и спокойно дождалась ГАИ. Мне надоел этой вой. Силы небесные, и правда как банши! Еще немного, и я дам объявление о покупке новых ушей, которые этого не слышали. Хуже, чем мандрагора, – ворчал друг, идя в сторону Анны.

К моему удивлению, Эмилия отнеслась с пониманием ко всему, сказанному мной. Я, честно говоря, боялся, что она сочтет меня психом и предложит записаться на прием к психиатру, но она, наоборот, восприняла все максимально серьезно.

Вскоре подъехали сотрудники ГАИ, вызванные Свенельдом, и отец Эмилии, благо, что он как раз находился совсем рядом.

– Я позвоню тебе, – вполголоса пообещал я девушке, прежде чем мы сделали вид, что совершенно незнакомы.

Эмилия

Сопротивляться этому было бесполезно, и мне стоило признаться самой себе в том, что я, кажется, влюбилась в малоизвестного парня по уши, даже толком его не узнав. Это было глупо? Безусловно. Но мои чувства напоминали мне сейчас извержение вулкана, которое невозможно остановить. А там… Будь, что будет. Сердце он мне все равно не разобьет. Оно давно уже разбито.

Из-за облаков появилась растущая луна, и моя комната озарилась ее ярким светом. Ветер, колыхнувший занавески, принес с собой неповторимый аромат моря и расцветающей сирени. Мне совершенно не хотелось спать, и, слушая приближающиеся раскаты грома, я то и дело разглядывала свое платье, представляя, как вместе с Мариусом пойду на Бал вампиров. Глупая. Не стоило думать об этом, ведь он мог сослаться на занятость или просто не захотеть пойти. Какой интерес взрослому парню идти на тусовку старшеклассников? Если только поностальгировать.

А хватит ли вообще у меня смелости пригласить его? Сомневаюсь. Мои мысли были прерваны жужжанием мобильника, и на экране высветился номер того, кто не покидал моих мыслей весь вечер.

***

Земля. Битва за Москву. Декабрь 1941год.

Она знала каждого из миллиардов жителей Земли и Эсфира – двух вверенных ей планет. Помнила судьбы так, как помнят влюбленные тот миг, когда их глаза встретились впервые, ведь именно жизненный путь каждого, рожденного на одной из этих планет, был в ее ловких руках, не знавших усталости, сплетавших столетия за столетиями золотыми нитями бесчисленное множество судеб в одно большое ажурное полотно – судьбу целого мира. Нет, она не приказывала и не управляла. Она лишь наблюдала за всеми и каждым, подводила в жизни к распутью, к перекрестку, к той черте, где нужно было сделать выбор самому – какую предпочесть дорогу дальше, куда свернуть. Она никогда не принимала решений за того, чью нить судьбы сжимала в руке, лишь подталкивала к выбору, а уж каким он будет, верным или нет…

Край, куда она пожаловала, находился во власти ночи, зимы и… смерти. Ее босые ступни утопали в снегу, пронизывающий ледяной ветер развевал полы платья и длинные пряди волос, хлеставшие ее по бокам, но ей, кажется, было все равно. Совсем не холодно. Она – выше простых человеческих слабостей, выше людей и бессмертных.

Она стояла прямо около палатки военного полевого госпиталя, вокруг нее сновали люди, но она оставалась для всех невидимой, как и ее туманный спутник, что стелился у ног, словно верный пес.

– Ну и зачем мы сюда пож-ж-жаловали? – из облака белого тумана донесся тихий голос с шипящими интонациями.

– Я хочу понять кое-что важное. Понаблюдать, – ответила она своему спутнику.

Ее глаза пристально наблюдали за входом в госпитальную палатку. Когда-то, на заре веков, они имели светло-карий цвет, но это было так давно, что казалось теперь неправдой. Те дни отныне и на веки вечные скрылись за бесконечной чередой тысячелетий. Теперь ее глаза смотрели на мир через пелену бельма. Из палатки, в спешке прикрывая рот рукой, с уставшим видом вышел тот, кого она искала – Мариус Инганнаморте, известный среди смертных сослуживцев под другим именем – Марк Бессмертин, военный врач. Остановившись, он убрал руку ото рта, и стало ясно, что мужчина пытался скрыть от пациентов и подчиненных, не знавших всей правды о нем, длинные, острые, как клинки, клыки, упиравшиеся сейчас в нижнюю губу. Прикрыв глаза, мужчина медленно, словно наслаждаясь, вдыхал свежий морозный воздух, показавшийся ему панацеей для его сверхчувствительного обоняния после спертого воздуха внутри палатки, пропахшего кровью и медикаментами. Клыки стремительно исчезли, словно и не бывало.

– Проклятая жажда, чтоб тебя! – с досадой выругался он себе под нос. – Как всегда не вовремя!

– Тот самый мальчишка, встреченный нами когда-то очень давно в Салерно, – напомнила она. – Следуем за ним.

Мужчина тем временем обошел палатку с другой стороны, где его ждали двое товарищей, нетерпеливо и нервно потягивая папиросы.

– По-о-омню, – заметил ее спутник. – Только взгля-я-яд с-с-стал взрослее, что неудиви-и-ительно. И что же ты хочеш-ш-шь поня-ять?

– Действительно ли он тот, кем я его увидела тогда. Грядут годы лишений, слез и страданий миллионов. Мои миры облачатся в скорбь. Теперь уже не важно – смертный ты или принадлежишь к расе бессмертных. Война безжалостно сдирает маски и напускные роли, вскрывает нутро, обнажая истинную суть. На войне ты тот, кем являешься на самом деле, без прикрас. И я хочу воочию увидеть его настоящим.

Остановившись неподалеку от Мариуса, она замолчала, внимательно слушая, о чем тот разговаривал с друзьями, ставшими теперь и боевыми товарищами.

– Тьфу, опять вы папиросы эти курите! – воскликнул он, скривившись.

– Эта гадость, кстати, немного притупляет голод, так что все не так уж и плохо, – парировал Свенельд, доставая портсигар и предлагая его Мариусу. – Будешь?

Тот на секунду задумался и все же согласился.

– Давай. Может, и жажда не так часто станет заглядывать на огонек.

– Ну что? – с нетерпением поинтересовался у него Джордано, протягивая горящую дрожащим огоньком спичку. – Как он, курсант этот выживший? Совсем же еще юнец, считай, ребенок.

– А сам-то как думаешь? – мрачно промолвил Мариус, посмотрев на друга. – Выживший – это громко сказано. Обширные ожоги третьей и четвертой степени. Никакая магия не повернет вспять этот процесс. Он умирает. Ему осталась пара часов от силы. Все что я могу сейчас сделать – незаметно, с помощью заклинаний, облегчить его боль, потому как морфин колоть этому парню попросту некуда. И то, приходится рассчитывать свои силы, чтобы не истощить свой магический резерв, поскольку он мне нужен постоянно в нынешней ситуации. Сами не знаем, что будет завтра.

Повисло напряженное молчание. Мариус, шумно выдохнув, сделал новую затяжку. Первым нарушил молчание Свенельд:

– С Эсфира приходят тревожные новости. Сильнейшие провидцы по сей день не могут точно сказать, сколько продлится эта война. Об итогах тоже молчат. Матушка моя в первые же дни войны еще летом сходила к знакомому оракулу и пришла оттуда белая как полотно. На ней лица не было, ее моя супруга отпаивала мятной настойкой. Рассказала нам, что оракул во время транса впал в истерику, крича о том, что мы утонем в реках крови. И напоследок ей было сказано, что скорби для того, чтобы проникнуть на Эсфир, не нужны порталы.

– Хм… Я даже знаю, что оракул имел в виду, говоря о скорби, – заметил Мариус. – И ведь он прав. В рядах бессмертных уже есть погибшие, мир их душам. Вот вам и бессмертие… Эта война вновь напомнила нам о том, что наша вечная жизнь – понятие весьма и весьма относительное. И поверьте мне, это только начало. Самое страшное нас ждет впереди, я уверен, и это просто нужно принять. Мы на пороге Ада, господа-товарищи.

– Отступать нам все равно некуда, – обреченно промолвил Джордано. – Москва, вон, прямо у нас за спиной. Город, подаривший мне когда-то много счастливых лет. Шаг назад сделай, и считай, что подпустил кинжал врага еще ближе к сердцу.

Мужчины согласно закивали.

– Значит, мы должны стать преградой между сердцем и занесенным над ним эсесовским кинжалом, – заключил Мариус. – Независимо от того, вспомнит демон свою истинную сущность или нет, нам нельзя допустить, чтобы земная армия демона победила. Если это, помилуйте нас Боги, случится… Это станет началом конца света для всех нас. Мы должны сражаться. Нельзя позволить фашистам ступить на землю столицы, черт подери!

– И все же, как думаете, эта война надолго? – задался вопросом Свенельд.

– Я склоняюсь к тому, что быстро это не кончится, – выразил свое мнение Джордано. – И внутренне готов к тому, что в ближайшие годы моя жизнь принадлежит всеобщей идее борьбы. Таковы нынче времена.

Мужчины вновь замолчали, задумчиво затягиваясь крепким, ядреным дымом папирос.

– Подождите-ка, – вдруг встрепенулся Мариус. – Среди тех сожженных, кого сегодня доставили сюда, четверых нашли уже мертвыми. У них самые обширные ожоги, их попросту заживо сожгли. И все эти ребята – из наших. Двое оборотней, маг и вампир.

– А среди тех, кого доставили позавчера, сожженными сразу дотла были опять-таки наши ребята, – добавил Джордано.

– Да, – кивнул Мариус. – Остальные в том отряде принадлежали к человеческой расе и умерли уже здесь, в госпитале, или по дороге.

Свенельд, в ужасе распахнув глаза, по очереди обескураженно посмотрел на своих товарищей.

– Вы хотите сказать, что немцы как-то узнали о бессмертных в рядах Красной Армии? И знают способы нашего устранения?

– Или им кто-то донес об этом, – принялся рассуждать Мариус. – Или скорее, в рядах эсесовцев есть такие кадры, которые могут отличить смертных от бессмертных и знают, что один из самых верных способов убить бессмертного – сжечь его дотла. Что они и сделали с нашими бойцами, тем самым напрочь лишив их возможности восстановиться и вернуться в строй.

– А что, если использовать огнеметы немцы придумали изначально именно для устранения таких, как мы? – предположил Джордано. – А потом уже начали применять для всех подряд?

– О Боги всемогущие! – пораженно воскликнул Свенельд. – Кажется, все еще хуже, чем нам казалось!

– Так и есть. Вспомните, ведь самых первых погибших бессмертных обезглавило попаданием снаряда, – в замешательстве промолвил Мариус. – Тогда никто даже не подумал о том, что это может быть неслучайно. Идет бой, снаряд прилетел в голову – что ж поделать, на войне, как на войне. А теперь… Все это приобретает совершенно иное значение.

– Молодцы, догадались все-таки, – сказала она, обратившись к своему туманному спутнику.

А мужчины тем временем замолчали, напряженно раздумывая над теми мыслями, к которым они пришли.

– Нужно срочно сообщить об этом Совету потомков и Совету императоров. Дело принимает серьезный оборот, – рассудил Джордано.

Мариус молча кивнул. Свенельд выглядел растерянным.

– Не жалеешь, что пошел воевать, а, Свен? – поинтересовался у него Джордано.

– Ни за что! – горячо возразил тот. – Быть в рядах армии, идущей против демона войны, для меня – дело чести, как и для многих эсфирян! Мы не остались в стороне, мол, это не наша планета, потому что понимаем опасность этой нечисти для целого мира, которую нужно непременно уничтожить. Я к этому готов! Просто шокирован тем, что смерть, кажется, стала для нас более вероятной и близкой. Меня теперь не покинет чувство, что она дышит мне прямо в затылок.

Мариус с Джордано переглянулись.

– На самом деле так и есть, – ответил ему Мариус. – Смерть – верная спутница войны, наряду с разлукой. Так что привыкай к этой мысли.

Свенельд тяжело вздохнул. Вновь среди друзей воцарилось молчание.

– Еще и сон этот странный из головы не выходит, – пробормотал Мариус, выдыхая дым.

– Какой еще сон? – удивленно выгнул бровь Джордано. – Расскажешь, если не секрет?

– Да какой тут секрет, – Мариус махнул рукой. – Снится мне город. Какой не знаю, трудно понять. Но видимо, город этот порт имеет. Морской или речной, я не смог толком увидеть. И снится мне, что я спускаюсь к этому порту с набережной по ступеням, а вокруг меня – темнота и густой туман. Отовсюду доносятся крики, хрипы, стоны, детский плач, грохот гаубиц и пулеметная очередь. А я упрямо иду и иду, ступенька за ступенькой. И вдруг впереди меня туман рассеивается, и я вижу какое-то странное существо со спины. Оно тоже спускается по ступенькам. Существо похоже на ангела смерти, какими их изображают на Эсфире, – худая высокая девушка с очень длинными черными волосами и такого же цвета полупрозрачными крыльями за спиной. Потом это нечто обернулось ко мне и посмотрело своими слепыми белыми глазами без радужек…

– Это точно ангел смерти! – перебил его удивленный Свенельд.

– Думаю, что он самый, – кивнул Мариус. – И вот этот ангел ведет за руку ребенка – девочку, на вид лет трех-четырех. Лица я не увидел. Малышка нарядная, в белых кружевах, даже голова покрыта чем-то наподобие фаты, скрывающей лицо. Словно маленькая невеста. Ангел смерти ускорила шаг, все так же держа за руку девчушку, я поспешил за ней, но все никак не мог их догнать. Мне по какой-то неведомой причине отчаянно хотелось забрать у нее ребенка. Хотел крикнуть ей, остановить, но голоса нет, словно он у меня сорван. А ангел смерти дошла до кромки воды, снова обернулась ко мне и, усмехнувшись, сказала: «Всему свое время. Ныне твой удел – ждать. Смирись и склони свою голову пред волею Мироздания». И взяв девочку на руки, села в лодку, которая сама собой отчалила от берега и устремилась прочь. Я так и остался стоять на берегу и смотреть им вслед. И так тоскливо стало на душе, словно я безвозвратно потерял самое дорогое и ценное, что у меня было! А потом я посмотрел себе под ноги и увидел, что все это время шел по крови, не чуя ее запаха. Она медленно стекала с набережной по лестнице и на берег, оттуда уже в воду, отчего река окрасилась в багровый цвет.

– Жуть, – пробормотал Джордано. – А что же случилось потом?

– Ничего, – ответил Мариус, разведя руками. – Я проснулся от звуков канонады. Далековато от нас, но для моего слуха этого достаточно, чтобы проснуться.

– Ты это слышал, друг мой? – изумленно промолвила она, обратившись к своему туманному спутнику и стражу. – Я не верю своим ушам!

– Что-о-о это было-о-о? – протянул он в ответ, завиваясь кольцами вокруг ее лодыжек, словно ласково гладя ее, а потом резко вытянулся вверх, приняв очертания человеческой фигуры – эфемерной и призрачной.

– Этот итальянский мальчишка во сне увидел свою нареченную! – воскликнула она, не скрывая удивления. – Вчера ее душа покинула мир живых, отправившись по реке забвения в Небесный мир. И он это увидел, хоть ничего и не понял.

– Я думал, она ос-с-станется, раз уже возродилас-с-сь, – промолвил задумчиво страж.

– Ее час еще не настал, но душе, на которой лежит бремя избавительницы, нужны силы и опыт. Души накапливают его из прожитых жизней. Значит, ее душа почувствовала, что ей этого опыта не хватает, может быть, даже после забвения и упокоения ее мучили вопросы, на которые она так и не нашла ответ в предыдущей жизни. Вот Создатель и оказал ей милость, возродив на несколько лет, чтобы она во всем разобралась.

– Интерес-с-сно, что же такого важного она с-смогла и успела понять, погибнув совсе-е-ем еще ребенком? – задался страж вопросом.

– Значит, успела. Нашла ответы на какие-то свои вопросы и отправилась копить силы перед звездным часом, – пояснила она ему.

– Хм… Одна ушла в Небесный мир, вторая на пути к нему, а третья еще даже не родилась… Кажется, союз трех магов состоится не в этот раз…

– Увы, друг мой, сейчас придется своими силами сразиться с демоном войны. Но не стоит опускать руки! Против этой цитадели скверны плечом к плечу встали жители аж двух миров, с горящими праведной яростью сердцами! Адаил еще не осознал, кого он решил поработить… И в этом его главная ошибка. Мания величия губительна. Она затмевает разум и искажает восприятие реальности.

К компании мужчин подошли четверо солдат, завязалась беседа. Крепчал мороз, и оттого темный безоблачный небосвод с несметной россыпью жемчужин-звезд казался кристально-чистым.

– А воздух, однако, холоднее с каждым часом, – заметил кто-то из мужчин. – Морозец-то щипается!

– А это, сержант Смирнов, русская зима так немецких гостей непрошенных встречает, – с усмешкой заметил Мариус. – Так что пусть извиняют нас, господа незваные, за столь холодный прием – мы их здесь не ждали.

– Да-да, но мы с превеликим удовольствием проводим их обратно прямо до дома, – с сарказмом добавил сержант.

Послышался низкий хрипловатый смех, как будто эта случайная шутка на пару минут позволила забыть все тяготы боевых будней и укрепила надежду на справедливый исход, однако, едва зародившись, этот смех утих, возвращая всех в суровую, страшную реальность.

– Идем, мой друг, – позвала она спутника. – Здесь совсем скоро станет невыносимо жарко. Так жарко, что расплавится снег, и раскаленная земля пропитается кровью. В чем-то сон Мариуса для него пророческий. Это ведь первая война против демона для него! Посмотрим на этого нареченного для Избранной еще через пару лет. Изменится ли… Сломается ли…

– Или ос-с-станется прежним, верным своим идеям, – промолвил туманный страж, уходя следом за своей спутницей. – Пос-с-с-смотрим, пос-смотрим…

Вслед за ними по земле стелилась поземка, ледяной пронизывающий ветер шумел в кронах могучих вековых сосен, росших в хвойном лесу неподалеку от полевого госпиталя, и завывал на равнинах. И в этом вое кому-то мог послышаться громкий плач, перетекавший в стон, словно сама природа вокруг сходила с ума, созерцая горе миллионов своих невинных детей.

Друзьям предстоял долгий мучительный путь длиной в несколько тысяч дней – где-то по-пластунски, где-то перебежками, а где-то в полный рост под градом артиллерии, наполненный горестями и надеждами, потерями и преодолением, страхом и мольбами, праведной яростью и тихими, теплыми мечтами о родном доме.

***

Мариус

Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову после встречи с Эмилией. Душу мою грело это сладостное предчувствие любви. Этому невозможно противиться, да я и не хотел. Мир вокруг меня словно преобразился и стал ярче. Вечером того же дня после похода в театр, который все же состоялся, я набрал номер Эмилии и мы долго говорили. Мне удалось узнать самое главное – весь вечер следующей пятницы мы сможем быть вместе с ней на Балу вампиров. Такая была традиция в школе, где она училась, – ежегодно в начале мая совет старшеклассников устраивал тематическую вечеринку. Как выразилась девушка, «чтобы потусить как следует перед запарой с контрольными и экзаменами». Ученики старшей школы могли прийти на вечер с парой. Одна только мысль об этом приводила меня в восторг и рождала радостное волнение. Я ощущал себя птицей, парящей над морем. Свенельд и Джордано каждый раз начинали переглядываться и подмигивать друг другу, стоило мне вспомнить хоть что-то, связанное с Эмилией.

Всю неделю я с нетерпением ждал вечера пятницы. Многочисленная компания моих гостей отправилась домой накануне через разовый портал, который создал Свенельд прямо у меня в гостиной. Дни стояли жаркие, и я прятался в своем просторном особняке, работая в кабинете. Однажды, возвращаясь с моря глубокой ночью, я возжелал увидеть Эмилию еще ближе, вдохнуть тот воздух, которым дышит она, и прикоснуться к тем вещам, которых касались ее руки. Вдруг это откроет мне что-то новое о ней?

Карманные часы показывали два часа ночи, в это время Эмилия видела десятый сон, так что шансы быть замеченным сводились к нулю, учитывая мою способность действовать бесшумно. Вот он – один из плюсов моей нынешней ипостаси. В своей человеческой жизни я обладал грацией слона в посудной лавке.

К ее дому я шел пешком, лишь иногда используя левитацию. Жаль, что на Земле нельзя пользоваться этой способностью открыто. В час-пик на дорогах левитация стала бы спасением. Ночь стояла светлая и теплая, поэтому окно комнаты было открыто настежь, что я посчитал хорошим знаком. Беззвучно приземлившись в углу за письменным столом, я принял человеческое обличие.

За мерным тиканьем часов было слышно биение сердца Эмилии, оно стучало спокойно и ровно. На стенах висело несколько картин с изображенными на них морскими пейзажами. Одна из них написана акварелью и, в отличие от остальных, на ней было озеро, в котором отражалось рыжее вечернее солнце, уходящее за горизонт. Его последние лучи окрасили небо в золотисто-оранжевый цвет. От этой картины веяло таким спокойствием и счастливой безмятежностью, что я невольно засмотрелся на нее и заметил внизу маленькую деталь – витиеватым почерком было подписано – Эмилия Ф. Так, значит, это не просто картина, а картина, написанная руками этой девушки! Удивительная, талантливая Эмилия!

Оторвав взгляд от пейзажа с озером, я подошел к письменному столу с полочками, на которых, помимо книг, обнаружил несколько фотоальбомов. Взяв один из них и открыв первую страницу, увидел надпись «Школа», сделанную все тем же витиеватым почерком. На самой первой фотографии – маленькая девчушка, в которой я без труда узнал Эмилию. Такие же длинные темно-каштановые волосы, собранные в конский хвост, все та же открытая наивная улыбка. На фото Эми стояла с огромным букетом цветов, который был чуть ли не больше ее самой. Подпись к фотографии – «1-ое сентября. Первый раз в первый класс». На следующем фото Эмилию обнимали пожилые мужчина и женщина – вероятно, ее бабушка и дедушка.

С фотоальбомами на полке соседствовали книги. Что же она читает? Пробежался взглядом по корешкам— «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, «Дракула» Брэма Стокера («Пресветлая Ар-Лиинн, только не Дракула!» – произнес мой внутренний голос) и даже «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл. Вишенкой на торте стал сборник цитат Фаины Раневской. «Серьезная библиотека!» – подумал я с улыбкой и взял томик Булгакова. Вот тут и стал заметен пожелтевший от времени конвертик, спрятанный за рядом книг. Внутри него обнаружились две фотографии. На одной из них стояла темноволосая женщина необычайной красоты – стройная, с длинными волосами ниже талии, открытой улыбкой и небесно-синими глазами. Она сидела на скамейке и на руках держала розовый кружевной сверточек, из которого едва виднелось малюсенькое личико новорожденного ребенка. На другой фотографии рядом с отцом Эмилии была та же самая женщина с маленькой девочкой примерно двух лет на руках. Лица этих людей на первом фото просто светились от счастья. А вот на второй фотографии глаза женщины едва скрывали грусть. В ребенке легко угадывалась Эми, и я заметил, насколько она внешне похожа на женщину, что держала ее, особенно схожими были глаза и их поразительный цвет. После этого несложно было догадаться, что эта красавица на фото – не кто иная, как родная мать Эмилии! Так вот от кого девушка унаследовала свои необыкновенные глаза! Но куда же исчезла эта женщина и почему ее сейчас нет в этом доме? И почему она мне кажется знакомой? Где бы я мог ее видеть…

Ответы на эти вопросы были мне неизвестны, но одно стало для меня предельно ясным – эти фотографии были дороги Эми, и она не желала, чтобы кто-либо, кроме нее, знал об их существовании.

Убрав конверт на прежнее место, я еще раз окинул взглядом письменный стол и не заметил больше ничего особо примечательного, кроме одной фотографии в рамке, с которой на меня смотрела Эмилия в школьной форме для старшеклассников, держа в руках цветущую ветку жасмина. И снова этот жасмин…

Мне показалось, что прошло совсем немного времени, не более часа, но небо теперь из бархатно-черного сделалось светло-синим с бледными, слабо мерцающими точками звезд. Рассвет еще не начался, но был близок. Мне пора уходить, а точнее, улетать. Оглянувшись на спящую Эмилию, мысленно попрощался с ней до сегодняшнего вечера и, обернувшись вороном, вылетел в распахнутое окно, направляясь в сторону своего особняка.

***

Эмилия

Вся неделя вплоть до Бала вампиров пролетела, как один миг, и надо сказать, что еще никогда я так не ждала пятницы, как в этот раз. В душе поселилось ощущение, что после встречи с этим необычным иностранцем Мариусом в моей жизни словно что-то изменилось, и теперь уже не будет так, как прежде. Я не могла дать рационального объяснения этому чувству и поэтому все время была задумчивой.

На мое удивление, всю неделю Анна вела себя тише воды, ниже травы. С чего бы это? Радовало, что ссор она со мной не затевала, да и вообще почти не трогала. Неужели это все амулет?

Каждую ночь мне снился Мариус. После таких сновидений меня одолевала тоска по нему и возникало непреодолимое желание поскорее увидеть его. В сердце тлела надежда, что он повстречается мне на улицах города как в тот самый вечер, но, к сожалению, этого не случилось. Бала вампиров я ждала так, словно от него зависела моя жизнь. Может быть, это и глупо так поддаваться чувствам, но впервые в жизни эти чувства совершенно неожиданно для меня стали неподконтрольными, словно извержение вулкана или цунами.

Следующий день старшая школа прожила в ожидании вечера. На уроках я была жутко рассеянной и слушала учителей вполуха. Надо заметить, что мне просто сказочно повезло, что меня ни разу не спросили или не позвали к доске! Все мои мысли и чувства были обращены к Мариусу и нашей предстоящей встрече на вечеринке. Я точно схожу с ума! У меня бывали влюбленности, но чтобы вот так с головой… Даже страшно в этом признаться самой себе. А если у нас ничего не сложится? Ведь первая симпатия – вещь весьма зыбкая. Мне стоит быть осторожней.

Вот и настал тот вечер, которого я с трепетом ждала. Мне даже удалось проскользнуть незамеченной мимо Анны, что уберегло меня от едких замечаний в свой адрес. Когда я вышла на улицу, то просто обомлела. Какой непередаваемо красивый закат!

Ярко-алый, с темными и золотистыми облаками, он являл собой что-то особенное. Я залюбовалась им и, услышав неподалеку возглас возмущенной чем-то мачехи, поспешила скорее со двора. Кажется, она записывала сториз с жалобами на автохамов, которых ей не повезло встретить. Ну-ну. Клянусь, если есть на свете премия за умение раздувать из мухи слона, то вот он – явный претендент на звание победителя.

В клубе стоял сизый полумрак, играла готическая музыка, а зал был декорирован под старый замок. В разодетых и загримированных «вампирах» с трудом угадывались знакомые лица. Отовсюду на меня смотрели мрачным взглядом и с алчным оскалом. Некоторые даже клыки потрудились сделать. Надо же, как все постарались войти в роль! И почему вампиры представляются всем как исключительно красивые, но кровожадные монстры?

Неподалеку у стены, украшенной бордовой бархатной тканью, висело зеркало в толстой кованой раме. Я решила, что неплохо было бы поправить прическу после улицы, и решительно направилась к нему.

Оставшись довольной, сделала шуточный реверанс своему отражению в зеркале и, отвернувшись, хотела… Чего же я хотела? Неважно! Мариус уверенным шагом и с обезоруживающей улыбкой шел ко мне. Высокий статный брюнет, как всегда загадочный и аристократичный. Его совершенное лицо словно вышло из-под резца великого скульптора, а в глубине глаз затаились лукавые огоньки. В который раз меня посетила мысль, что Мариуса с помощью машины времени закинули к нам из начала девятнадцатого века, а его роскошный камзол только усиливал это впечатление. На миг мне от волнения перехватило дыхание.

Улыбнувшись ему в ответ, я не стала идти ему навстречу, а решила дождаться, когда он сам подойдет. Галантно обойдя стайку моих одноклассниц, взирающих на Мариуса с нескрываемым интересом, он не менее галантно мне поклонился и поцеловал мою руку, отчего сердце забилось еще быстрее.

– Ты обворожительна, – промолвил он, глядя на меня.

От его взора меня бросило в жар. Заиграла медленная красивая готическая музыка, Мариус приосанился и, склонившись передо мной, протянул руку в пригласительном жесте. Я робко коснулась пальцами его прохладной ладони, и вместе мы пошли прямо к центру танцзала.