Заумник в Царьграде

Вступление

Покинув независимую Грузию в последние месяцы 1920 года, Илья Зданевич прибыл в оккупированную странами Антанты столицу Османской империи, где находился почти до конца 1921 года. Оттуда на пароходе, идущем в Марсель, он отправился во Францию и прожил там оставшиеся полвека.

Приводя биографические сведения о нём, весь период его жизни между Тифлисом и Парижем чаще всего вмещают в одну короткую фразу: «Провёл год в Константинополе в ожидании французской визы». Действительно, многие бежавшие из России в те времена, покидая страну через её южные границы, попадали в этот «перевалочный пункт», откуда потом происходило их рассеяние по Европе и даже начинался путь в Америку. Довольно чужой для русских беженцев древний город воспринимался ими как временное убежище, и весь смысл житья там для большинства из них заключался в выборе дальнейшего пути следования и в ожидании необходимых документов.

Но было ли это так для Зданевича? Есть яркий соблазн всё-таки увязать путешествие писателя в этот город на границе Европы и Азии с теми антизападническими настроениями в искусстве, которые были свойственны многим русским новаторам – с тем «путём на Восток», который ещё в 1913 году провозгласила близкая соратница Зданевича Наталья Гончарова, или с «паломничеством на Восток», как он сам выразился в докладе о художнице, наконец, с его собственными футуристическими речами о Востоке как о единственной ценности в сегодняшнем искусстве. В этой связи надо, конечно, вспомнить совершившего путешествие в Константинополь и Тегеран футуриста Василия Каменского с его «железобетонной поэмой» «Константинополь», персидскими мотивами и стихами, включающими квазивосточную заумную лексику; Михаила Ларионова, очень стремившегося в Турцию и начавшего писать турецкую жизнь исключительно по своему представлению; друга Зданевича Михаила Ле-Дантю с его чрезвычайным интересом к персидским миниатюрам и к грузинскому примитиву; журнал «Бескровное убийство» с «восточными» выпусками; в конце концов, Велимира Хлебникова с его гилянской эпопеей и персидским поэтическим циклом 1921 года. В этом перечне окажется и Алексей Кручёных, служивший почти два года (1916–1918) на территории Восточной Турции и именно там сочинивший лучшие образцы своей «супрематической» зауми и визуальной поэзии.

Для Зданевича, который в известном докладе «О футуризме» заявил: «Россия – Азия, мы – передовая стража Востока», этот путь никогда не означал поиска неожиданных, экзотических или омолаживающих решений. Для него, русского литератора и наполовину грузина, родившегося и долго жившего в Тифлисе (Тбилиси) – азиатском городе, находящемся в соседнем с Турцией, Азербайджаном, Ираном регионе Российской империи – это, по сути, всегда был путь к себе домой.

Афиша доклада Зданевича «О Наталии Гончаровой». 31 марта 1914

До отъезда в Константинополь он уже не раз побывал в Турции, где работал в качестве военного корреспондента на Кавказском фронте Первой мировой войны и исследовал местности, на которых сохранились древние христианские храмы. При всей любви к Востоку как к своему дому Зданевич, давний корреспондент Ф.Т. Маринетти и пропагандист италь янского футуризма, сторонник прогресса, сочинитель упорядоченной поэтической зауми и создатель новаторской шрифтовой типографики, стремится за новыми идеями и с новыми идеями на Запад, где вскоре, как известно, присоединится к дадаистам. Он оказался в главном городе Византии и Турции не с исследовательскими или художественными целями, а с изначальным намерением побыстрее добраться до Европы, – намерением, по всей вероятности, редко его весь этот год оставлявшим.

В конце своего затянувшегося пребывания в Константинополе он написал отцу в Тифлис, что провёл там «бесплодно потерянный год». И потом:

«Можно ли дальше жить здесь – в этом проходном дворе, а не городе…» Но обращает на себя внимание другое письмо, где говорится об обстоятельствах, позволяющих нам предположить, что это путешествие всё же было особенным. Вдова Ле-Дантю Ольга Лешкова летом 1924 года сообщила Зданевичу:

До меня дошли слухи <…> о Ваших константинопольских похождениях. Похождения были настолько зданевичьи, и по существу, и по стилю, что интерпретация передатчика вне подозрений. Из них и из Вашего письма ясно, что и Вы тоже кой-что пережили…

И вот что Зданевич написал ещё через пять лет, в начале своей автобиографической повести, подроб но рассказывающей о его турецких приключениях:

Если не считать происшествия, свидетелем какового я нечаянно оказался в Константинополе, странствия эти никакого не заслуживают внимания.

Незавершённая повесть 1929 года «Письма Моргану Филипсу Прайсу» состоит из пяти писем-глав, сохранившихся в разных вариантах. В её основе находится, по крайней мере, три действительных письма, отправленных Ильяздом в том же году его другу английскому журналисту и политическому деятелю, с которым он вместе собирал материалы для репортажей с Кавказского фронта Первой мировой войны. Потому можно полагать, что многие описанные в книге события имели место на самом деле.

Следом за ней писатель подготовил рукопись романа из 20 глав «Философия» (1930), сюжет которого тоже посвящён Константинополю и развивает замысел повести. И хотя действие этого авантюрного романа постепенно всё больше отклоняется от линии автобиографии Ильязда и смещает, как нам кажется, истинные мотивы героя, именно этот не обычный текст лучше всего передаёт разные смыслы константинопольского «происшествия», какими они были для самого писателя.

Страница из авторской машинописи «Писем к Моргану Филипсу Прайсу». 1929

Попытаемся разобраться, что Зданевич делал в течение этого времени в Стамбуле-Константинополе – в какой обстановке находился, где жил, где работал и как отдыхал, чем ещё занимался и что там произошло. Отчасти восстановить события или понять намерения героя помогут как оба его художественных текста, информации и оценкам которых мы будем иногда и с осторожностью следовать, так и другие его записи и разные документы, дополняющие событийную канву и открывающие неизвестные прежде факты. Эти материалы также прольют некоторый свет на источники литературных сюжетов, на прототипы их героев и на мотивы поступков самого Зданевича.

Ахмет Хусейн оглы из Ошка, проводник Зданевича в Отха. Южный берег озера Тортум-гель. 1917