Мертвая голова

6. Пленница звезды

– Это она про меня?

– Это она про любого, – махнула рукой Хольда. – Фанабер только себя считает совершенством, а остальные для нее так… мусор.

– А разве я не права? – Фанабер продемонстрировала зубы, перепачканные черной слюной. – Вы все – отребье. Жалкие ничтожества. Вы все завидуете мне, поэтому и держите меня здесь.

– Нет, – отрезала Хольда. – Мы держим тебя здесь, потому что ты не в себе.

– Сама ты не в себе, уродливая дрянь! – прошипела Фанабер. – Меня тошнит от одного только вида твоей опаленной рожи!

Хольда пропустила ее слова мимо ушей.

– Что с ней? – спросил Флинн, пораженный увиденным.

– Ею овладело Высокомерие, – ответила Хольда, бесстрастно глядя на Фанабер.

– Ну… я знал многих высокомерных девушек, но ни разу не видел, чтобы у них черная слюна текла изо рта. – Флинн на всякий случай порылся в памяти, но так и не смог припомнить ни одного подобного случая.

– В этом-то и проблема, – тяжело вздохнула Хольда. – Фанабер не просто высокомерная. Она одержима демоном Высокомерия.

– Как это?

– А вот так. Лет двадцать назад стали появляться такие, как она. Раньше демоны обретали форму только в мире мертвых – на испытаниях. Они отделялись от человека, и он мог посмотреть на себя со стороны, сразиться со своей темной сущностью и усмирить ее. А сейчас все изменилось. Фанабер была обычной девушкой, но она позволила своему демону взять верх над собой, дала ему возможность творить все что угодно.

– И почему так происходит? – У Флинна голова заболела от жужжащих в ней вопросов.

– Мы не знаем, – пожала плечами Хольда. – Но так быть не должно. Творец не задумывал такого, а значит, они появляются не сами по себе. Кто-то помогает им становиться такими. И самое паршивое, что эти твари еще и бессмертные. У них нет Танатов! Они куда-то исчезли!

– Неужели такое возможно? – Флинн присел на корточки, внимательно рассматривая прекрасную, но в то же время отвратительную девушку.

– Раньше многое не было возможно, а сейчас… сам видишь. Когда душа переселяется в новое тело, она подписывает контракт, что жизнь дается ей временно и что в конце за ней придет Смерть, чтобы отвести обратно в мир мертвых. Таков замысел Творца. Они же его нарушают.

– А вы не можете сами у них узнать, кто их создает? Дайте им что-то вроде сыворотки правды и допросите.

– Мы пытались! – с жаром произнесла Хольда. – Но они упорно молчат. Некоторые даже собственные языки сожрали, только бы ничего нам не рассказывать. Им не место в мире живых, потому что у них нет Смерти, им не место в мире мертвых по той же причине: их просто некому проводить за черту. Поэтому нас и называют посыльными Смерти. Мы забираем тех, кого Властелин Смерти не может забрать сам. Мы отлавливаем всех одержимых, которых можем найти, и держим их здесь – на границе мира живых и мертвых. Хебель помогает нам, она берет их в плен с помощью своей гравитации – не дает сбежать. По правде говоря, мы не знаем, что с ними делать, но их становится все больше и больше. И все они почему-то появляются исключительно в Инферсити.

– А Властелин Смерти не может создать новых Танатов для них? – Флинн повернул голову и поднял глаза на Хольду.

– Нет, у всех есть только один Танат, если он исчезнет – новый не появится. Вот поэтому они и бессмертные – у них попросту больше нет Смерти! И куда подевались их Танаты – самая большая загадка.

– Как же вы меня задрали своим бесконечным трепом, – с ядом в голосе сказала Фанабер и сжала свои виски ладонями. – И болтаете, и болтаете. Вырвать бы ваши языки, чтобы хоть немного побыть в тишине.

– Фанабер, заткнись. У меня нет желания слушать твое нытье, – грозно ответила Хольда.

– Какая же ты мерзкая, уродливая сука, – скрипя зубами, процедила Фанабер. Из ее рта потекло еще больше черной слюны, а на голове прорезался круг темных кристаллов.

– О, смотри, Флинн, ее демон начинает проявляться все сильнее, – произнесла Хольда, указывая на кристальную корону. – Все демоны выглядят по-разному, впрочем, ты и сам об этом знаешь. Так вот, когда они соединяются с людьми, то получается некий гибрид – человек с чертами демона. Сначала эти черты малозаметны, но чем сильнее демон, тем меньше человеческого остается во внешности одержимого.

– Вы только посмотрите на нее, – оскалилась Фанабер. – Безобразная тощая стерва пытается чему-то научить своего умственно отсталого дружка.

Она залилась смехом, широко разинув темный рот. Кристальная корона на ее голове выросла еще, а черная слюна струями полилась на белое платье. И тут Фанабер вдруг закашлялась и опустила голову.

– Жалкое зрелище, да? – с едва уловимым сочувствием проговорила Хольда. – Она совершенно не осознает, насколько отвратительно выглядит в чужих глазах, и считает себя настоящей королевой.

– Сама ты жалкая, дрянь! – Фанабер кинула на Хольду брезгливый взгляд, но вдруг отвлеклась и уставилась на Флинна. – Какая красивая вещь, – с завороженным видом пробормотала она и протянула испачканную руку к заколке-бабочке.

– Нет! – Флинн быстро поднялся на ноги, отпрянул и прикрыл заколку рукой, защищая ее от жадных глаз Фанабер.

– Как это «нет»?! – взвизгнула Фанабер и вскочила с места. – Все самое прекрасное в этом мире должно принадлежать мне. Только я заслуживаю самого лучшего – и никто другой. Только я достойна иметь все, что пожелаю!

Она попыталась сделать несколько шагов, но у нее не вышло: гравитация белой звезды позади нее не дала ей сдвинуться с места. Фанабер схватилась за свой металлический ошейник, и нарисованный на нем глаз засиял ярче, ослепляя белоснежным светом.

– Какая она дикая, – опасливо косясь на одержимую девушку, сказал Флинн. – Демоны в доме Испытаний поспокойнее были.

– Фанабер еще самая безобидная, – ответила Хольда. – Забудь о том, что было на испытаниях. Прошлый опыт тебе не особо поможет.

– Почему?

– Там ты сражался со своими демонами, а чем лучше человек, тем они слабее. Считай, что ты не видел демонов в их истинном облике.

– Рано ты делаешь выводы обо мне. Мы только сегодня познакомились, а у меня на лбу не написано, хороший я человек или нет, – нахмурился Флинн и повел плечами.

– Граф Л тебя бы не взял, если бы ты был каким-нибудь последним отморозком.

– Кодекс чести не позволил бы?

– Причина не в этом, – сказала Хольда, качая головой. – Сейчас у нас настолько хреновая ситуация с посыльными Смерти, что Граф Л даже из Лимба достал бы души и нанял их, если бы это было возможно.

– Тогда почему выбрали именно меня? Что во мне такого особенного?

– Объективно есть только две причины. Первая: ты относительно неплохой человек, иначе ни одна древняя душа не выбрала бы тебя в напарники. А вторая причина заключается в том, что тебе снились цветные сны. – Увидев замешательство Флинна, Хольда продолжила: – Мертвые видят мир живых в своих снах как черно-белое немое кино, верно же? А если происходит так, что все вокруг вновь становится красочным, воздух опять наполняется ароматами и слышны звуки, пусть и на короткий миг, то это значит, что мир живых перестал отторгать душу и принял ее как нечто родное.

– Точно, все так и было… – прошептал Флинн, прикоснувшись к своему виску. – Я почему-то думал, что Инферсити в моих снах обретал краски только тогда, когда происходило что-то необычное: когда я разговаривал с живыми граффити или встречался с Графом Л в «Черном кролике».

– Нет, не поэтому, – ответила Хольда. – Просто мир живых вдруг решал принять тебя обратно. Только такие, как мы, могут стать чем-то средним между человеком и призраком. Других же, даже если они получат новое тело, сразу потянет обратно в Потусторонье.

– Приятно осознавать, что во мне есть нечто особенное, – заулыбался Флинн.

– Только не смей зазнаваться, а не то демон Высокомерия тоже пустит в тебе корни, – предупредила Хольда. – Посмотри, что случилось с Фанабер.

– Опять эта болтовня! – простонала одержимая и согнулась пополам, будто ее мучила боль в животе. – Захлопните свои мерзкие рты!

– А она точно демоном Высокомерия одержима? – призадумавшись, спросил Флинн. – То, что сидит в ней, больше смахивает на демона Сквернословия. И, кстати, где все остальные одержимые? – Он завертел головой, но никого рядом не увидел.

– Мы держим их отдельно друг от друга. Им нельзя находиться рядом: от этого они становятся неуправляемыми, – ответила Хольда.

– Неуправляемыми, – прошептала Фанабер. – Неуправляемыми, неуправляемыми, неуправляемыми, – повторяла она, как заведенная. – Н‐е‐у‐п‐р‐а‐в‐ л‐я‐е‐м‐ы‐м‐и.

Фанабер беспрерывно произносила это слово – с разной интонацией, с разной громкостью, то четко, то невнятно, – пока не забилась в конвульсиях. У Флинна мурашки пробежали по коже и дыхание сперло, он почувствовал себя внутри фильма ужасов.

– Надо бы позвать какого-нибудь экзорциста, – сглотнул он, отступая на несколько шагов назад.

– Собственного демона нельзя выгнать – только приструнить, но Фанабер сама этого не сделает, – серьезным тоном сказала Хольда и напряглась. Видимо, ей тоже не нравилось происходящее.

Фанабер вдруг притихла, словно из нее вынули все шестеренки, благодаря которым она двигалась. Неторопливо, как будто в замедленной съемке, она выпрямилась и посмотрела прямо на Флинна большими печальными глазами. Казалось, что из них вот-вот хлынут слезы. Тонкие брови Фанабер поползли вверх, а ее идеальные губы, залитые черной слюной, приоткрылись.

– Все самое прекрасное в этом мире должно принадлежать мне, – прошептала Фанабер и отняла руки от ошейника – белый глаз на нем больше не сиял.

– Флинн, беги!!! – От испуганного крика Хольды задрожал воздух.

И Флинн побежал. Он развернулся и так быстро помчался, точно хотел опередить свет, испускаемый звездами. Его кожаная куртка надулась парусом, а подошвы кроссовок с таким гулом опускались на стеклянный пол, что эхо, наверное, разносилось по всему древнему космосу. Флинн представлял себя кометой, летевшей к своей звезде: какая-то сила тянула его вперед – подальше от свихнувшейся Фанабер. Не сбавляя темпа, он сорвал с груди заколку-бабочку и спрятал ее во внутренний карман куртки. Никто и никогда не отнимет у него частичку Кейти! Она навеки останется с ним.

Он не смел оглядываться, но в глубине души надеялся, что Фанабер давно отстала. Хрупкая надежда рухнула вместе с ним: Флинна так сильно прижало к полу, что он услышал хруст собственных костей.

Фанабер сидела на его спине, заливая ее мерзкой слюной: капли гулко ударялись о кожаную куртку. Девушка опустила голову, и ее тяжелое дыхание ударило в его шею, вызвав дрожь, которая скользнула вниз и страхом поселилась в животе. Резким движением Фанабер развернула Флинна к себе лицом и нависла над ним. Черные слюни стекали на его щеки, обдавая ледяным холодом.

– Зря, зря, зря, – повторяла она. – Зря ты не отдал то, что должно принадлежать мне. Теперь я заберу это силой. – Фанабер замолчала и улыбнулась, но вскоре ее лицо исказилось от ненависти, и она прокричала: – Заберу вместе с твоим сердцем!!!

Рука Фанабер легко погрузилась в грудь Флинна, как будто раскаленный нож в масло. Он задохнулся от боли: острые ногти впились в его сердце, которое сделало еще пару слабых ударов, а потом обмерло, точно маленькая, беззащитная птичка в когтях ястреба.

– Ты полное ничтожество. – Холодный шепот Фанабер раздался у самого уха Флинна. – Ты – никто. Ты никому не нужен, ты недостоин видеть этот мир. Я выцарапаю твои глаза, но сначала вырву твое сердце.

Его тело словно покрылось каменным панцирем: он все понимал и чувствовал, но не мог пошевелить и мизинцем. Фанабер сильнее сжала руку и дернула ее на себя, выбив из Флинна протяжный стон. Послышался треск – наверное, несколько ребер сломалось, – но сердце так и осталось на своем законном месте. Фанабер раздраженно зарычала, сделала еще одну попытку, а потом с визгом вытащила руку и начала на нее дуть: посреди ее ладони был ожог в форме бабочки.

Сердце Флинна неуверенно забилось, и его тело опять стало послушным. Он, преодолевая боль от разбушевавшегося в груди пожара, оттолкнул от себя Фанабер. Она кубарем покатилась вперед, но, быстро вскочив на ноги, угрожающе зашипела и снова приготовилась напасть на Флинна. Согнув спину, Фанабер ринулась на него, но внезапно остановилась и удивленно посмотрела на свой живот, из которого торчала сияющая стрела. Черная корона упала с ее головы и растворилась. Глаза Фанабер закатились, и она грохнулась на пол, сотрясая древний космос раскатистым эхом.