XX
Ближе всего к нам и легче всего мог бы нами понят Иоахим в ответе на то, что мы называем так плоско и недостаточно, потому что нерелигиозно, «социальной проблемой». За семь веков до нас понял он то, чего и в наши дни почти никто не понимает, – что страшный узел «социального неравенства», который именно в наши дни грозит, затянувшись в мертвую петлю, задушить человечество, может быть развязан уже не в христианстве, как все еще многие христиане думают, а в том, что за христианством, – в «Третьем Завете».
В личном спасении, в правде о человеке, – главная сила святости христианской, Новозаветной, а Третьезаветной – в правде о человечестве, в спасении общественном. «Вся жизнь Града Божия будет общинной, socialis», – мог бы согласиться с Августином Иоахим. Общество человеческое строится в Третьем Завете по образу того, что св. Тереза Испанская называет «Божественным Обществом», – Троицы: сплавить все металлы человеческие – церкви, государства, народы, сословия («классы», по-нашему) – в один нужный для царства Божия, сплав все та же молния – Три.
Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я – в Тебе, так они да будут в Нас едино (Ио. 17, 21).
Только в Третьем Царстве, Духа, совершится этот «великий переворот», – совсем, совсем иной качественно, чем тот, что мы называем «социальной революцией». Собственники – «богатые, великие, сильные мира сего, – учит Иоахим, – будут низвергнуты, а нищие, малые, слабые, возвышены… И увидят они, наконец, правосудие Божие, совершенное над их палачами и угнетателями руками неверных».40
Для Иоахима, так же как для Августина, «кто владеет лишним, – владеет чужим»; «частная собственность – закон человеческий, общая – закон божественный». Иоахим – такой же «противособственник», «общинник», «коммунист» во имя Христа, как Арнольд Брешианский, Пьетро Вальдо, св. Франциск Ассизский, – все «люди Духа», viri spirituales, XI–XII века, но с тою существенной разницей, что он один знает, что «этот великий переворот», который заменит частную собственность общею, совершится уже не в христианстве – «втором состоянии мира, водном», а в «третьем, огненном», ибо «небеса и земля, составленные из воды и водою… сберегаются огню, на день Суда» (II Птр. 3, 5–7).
Только тогда, после того «великого переворота», наступит покой субботний, – мир всего мира, всех войн конец, и воздвигнуто будет из новых камней, на развалинах старого «Града человеческого – диавольского („civitas hominum – civitas diaboli“, no Августину), тысячелетнее Царство Святых на земле».41