Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
10. ОГНЕННЫЕ ЗАЛЫ
ЗАКЛИНАНИЕ
Вот королевство, вот его слезы.
Даже вдвоем не понять ничего.
День миновал – и забыли его.
В стране снов всегда было жутко, но в эту ночь сон оказался еще страшнее предыдущих. Длинные залы Южного Предела заполнили люди-призраки. Бестелесные, но беспощадные твари, словно черная кровь, просачивались сквозь трещины между камней и превращались в существа без лиц. Отовсюду раздавался их злобный шепот. Вслед за ними пришло пламя, разгоравшееся все сильнее. И вот уже полыхало все вокруг.
Куда бы он ни шел, безликие существа возникали из-под каменных плит и устремлялись за ним, уплотняясь и превращаясь в фигуры, похожие на людей. У них не было глаз, но они его видели. У них не было ртов, но они звали его, и в их голосах слышалась угроза. Они преследовали его. Постепенно фигуры сливались вместе, становились плотными, а за ними полыхал огонь. Языки пламени уже ползли по гобеленам и взмывали вверх – к старинным потолкам. Безликие существа гнали его из зала в зал, из коридора в коридор, не оставляя надежды на спасение.
«Это они убили Кендрика!» – понял он.
Сердце в его груди почти не билось, легкие жгло огнем. Комнаты одну за другой охватывало пламя, но темные призраки не отставали.
«Они хотят убить меня, убить нас всех!»
Воздух раскалился, обжигал ноздри и сушил горло, словно дворец превратился в огромную печь. Убившие брата призраки из сажи, мрака и крови преследовали и его, загоняли, как раненого оленя, стремясь затравить до смерти в этих бесконечных залах, охваченных огнем…
– Вылечите его! – приказала Бриони.
Чавен медленно выпрямился. Рядом стоял на коленях паж – он вытирал влажной салфеткой лоб лежащего на кровати принца.
– Все не так просто, принцесса… – проговорил врач.
– А мне все равно! Брат весь горит! – Девушка чувствовала, что теряет контроль над собой. – Ему же больно!
Чавен покачал головой:
– Я уважаю ваше мнение, принцесса, но не могу с ним согласиться. Одно из преимуществ лихорадки заключается в том, что она сильно уменьшает боль и позволяет сознанию освободиться от тела.
– Освободиться от тела? – Бриони тряхнула головой, пытаясь вернуть самообладание. Но ее рука, когда она указывала на извивающееся тело брата, дрожала. – Посмотрите на него! Разве он свободен от боли?
Второй врач – брат Окрос – добавил, откашлявшись:
– Госпожа, нам не раз приходилось видеть людей в подобном состоянии. Через несколько дней многие из них поправлялись.
Бриони повернулась к этому невысокому застенчивому человеку. Он приехал в замок из академии Восточного Предела, чтобы помогать Чавену. Окрос отступил на шаг, словно боялся, что принцесса его ударит, и она на мгновение испытала истерическое удовольствие от его страха и силы собственного гнева.
– Многие? Что это значит? Как давно вы знаете об этой болезни?
– С момента завершения последних празднований, ваше высочество. – В его голосе появились визгливые нотки. Окрос был священником, но только по званию. Он преподавал в академии, и после посвящения в сан его нечасто видели в храме Тригона. – Вашего брата… вашего другого брата известили об этой болезни, едва появились первые больные. Но он…
– Он убит? Да. – Бриони глубоко вздохнула, но не смогла успокоиться. – Поэтому у него не осталось времени заняться данным вопросом. А вы решили подождать, пока умрут все члены моей семьи, а уж потом сообщить мне об этой напасти?
– Умоляю вас, принцесса, – заговорил Чавен. – Бриони, пожалуйста…
Услышав свое имя, она на минуту остановилась и посмотрела королевскому врачу в глаза. Она не сумела понять выражение его лица, но ясно чувствовала: он хочет внушить ей что-то еще.
«Я выставляю себя полной идиоткой – вот что он имеет в виду».
Она посмотрела вокруг: слуги и стражники толпились в комнате Баррика. За дверью, без сомнений, собралось еще немало людей, навостривших уши и желавших слышать, что здесь происходит. Она зажмурилась, чтобы остановить близкие слезы.
«Все меня боятся».
– Это не чума, ваше высочество, – заговорил Окрос, осторожно подбирая слова. – Пока не чума. У нас почти ежегодно случаются вспышки лихорадки. Это тоже лихорадка, но более тяжелый случай, чем обычно.
– Лучше скажите, что ждет моего брата.
В его теле нарушилось равновесие, – пояснил Чавен. – Он весь горит. Вам может показаться, что я повторяю старые суеверия, но я не могу объяснить болезнь, если не расскажу о том, как наш организм взаимодействует с окружающим миром, с землей и небом. – Он устало потер виски. – Поэтому я и говорю вам: организм принца охвачен лихорадкой, потому что в нем нарушено равновесие. В обычном состоянии оно поддерживается элементами земли и воды, которые содержатся в теле человека. Камни хранят огонь, а вода гасит его, когда нужно. Но сейчас тело принца состоит из воздуха и огня, из ветра и огня.
«Из ветра и огня, – повторила про себя Бриони, с ужасом глядя на милое лицо Баррика, такое изменившееся, такое далекое. – О милосердная Зория, умоляю, не забирай его у меня! Не оставляй меня одну с призраками в этом замке. Пожалуйста!»
– Многие выздоравливают от этой лихорадки, принцесса, – сказал брат Окрос. – В последние дни мы получали сведения от путешественников с юга. В Сиане и Джеллоне она свирепствует уже несколько месяцев.
– Не исключено, что к нам ее принесли корабли из Иеросоля, – предположил Чавен.
Отодвинув пажа, он снова наклонился к Баррику и принюхался к его дыханию. Сейчас принц немного успокоился, но продолжал что-то бормотать во сне; лицо его блестело от пота.
– Какая разница, – вздохнула Бриони. Во всем происходящем она видела жестокую и безжалостную волю богов, темные крылья распростерлись над семьей Эддонов. Сбывались самые ужасные предчувствия. – Не важно, откуда она пришла. Просто скажите мне, сколько больных выжило, а сколько погибло.
– Мы не любим делать подобных заявлений, моя госпожа… – начал было врач-академик.
Чавен нахмурился и перебил его:
– Выжило не меньше половины. Если не считать младенцев и глубоких стариков.
– Половина? – Бриони снова хотелось закричать. Она закрыла глаза, чувствуя, что земля уходит у нее из-под ног. Это безумие. Это настоящее безумие. – И как ее лечить?
– Свежий воздух, – тотчас отозвался Окрос – Земля из храма Керниоса под изголовье и под ноги принца. Влажное обертывание. Воду лучше брать из водоема храма Эривора, она особенно полезна. А еще нам всем нужно молиться Эривору, потому что он главный покровитель вашей семьи. Эти меры успокоят огонь и ветер.
Чавен потер лоб, раздумывая.
– Также полезны травы, – сказал он.
Только сейчас Бриони заметила, что придворный врач выглядит очень плохо. Черты его бледного лица заострились, а под глазами залегли большие черные круги.
– Ивовая кора и чай из цветов бузины помогут сбить температуру… – добавил он.
– Еще нужно пустить кровь, – вставил Окрос, радуясь возможности сообщить нечто значительное. – Это облегчит страдания принца.
Опускаясь на пол у кровати, Бриони довольно сильно толкнула Чавена локтем. Ее юбки зашуршали.
«Эта одежда мешает двигаться, она словно путы на норовистой лошади, – думала девушка, пытаясь найти удобную позу, – или кандалы преступника. Едва могу наклониться».
Глаза брата превратились в узкие щелочки, а в глубине их метались зрачки.
– Баррик? Это я, Бриони. Пожалуйста, услышь меня! – Она погладила его по щеке, потом взяла за руку. Ладонь принца была горячей и влажной, как камень на солнечном берегу. – Я с тобой.
– Вы должны идти, госпожа, – раздались слова. Подняв взгляд, Бриони увидела Авина Броуна, закрывшего своим телом дверной проем.
Прошу прощения, но я должен напомнить, что у вас много работы. Завтра хоронят принца-регента. Кто-то должен держать скипетр, чтобы люди убедились: на троне по-прежнему Эддоны. Если принц Баррик серьезно болен, это сделаете вы. У меня есть и другие новости. Бриони почувствовала странное волнение.
«Ну что ж, теперь, по крайней мере, трон займет тот единственный человек, который никогда не пошлет меня к Лудису», – подумала она.
В одно мгновение она представила, сколько благих дел могла бы совершить для своего народа, сколько несправедливостей могла бы устранить. Потом Бриони снова посмотрела на Баррика, и мысли о собственных деяниях показались ей глупыми.
– Сколько сейчас зараженных? – спросила она Чавена.
– Сколько людей заражены лихорадкой? – переспросил он и взглянул на врача из академии. – Возможно, в городе их несколько сотен. Правильно, Окрос? В замке – где-то с полдюжины. Трое кухонных слуг. Служанка вашей мачехи и два пажа Баррика. – Он погладил по голове мальчика, державшего мокрое полотенце. – Об этом я узнал, когда заболел ваш брат.
– Служанка Аниссы? А сама Анисса?
– С ней все в порядке, как и с ее будущим ребенком.
– А среди тех, кто прибыл на корабле Давета, есть больные?
Чавен отрицательно покачал головой.
– Странно, – сказала принцесса. – Болезнь пришла с их кораблем, а среди них никто не пострадал.
– Да, странно, но лихорадка непредсказуема, – ответил бледный, измученный врач. Он показался принцессе незнакомым человеком. Бриони вдруг поняла: она совсем не знает, чем он занят наедине с собой, какую жизнь ведет, какие мысли скрывает от посторонних. – Она может поразить одного, но обойти другого.
– Как и убийца, – добавила девушка.
После этих слов все, кроме самой Бриони, сделали знак, оберегающий от зла. Даже Баррик застонал в своем лихорадочном сне.
Он бежал, пока не оторвался от безликих фигур, не перестал слышать их шепот. Но он знал: они продолжают его преследовать, выползают из щелей, вынюхивают его след, как собаки.
Баррик находился в незнакомом крыле замка, в каких-то пыльных комнатах, где повсюду в беспорядке валялись странные вещи. На столе стояла сломанная модель Солнечной системы, ее металлические части торчали во все стороны, словно иглы какого-то ощетинившегося животного. Мятые и потрепанные портьеры и гобелены висели даже на потолке, поэтому трудно было определить, где верх, а где низ. Все предметы покоробились от усиливающегося жара.
Принц остановился. Кто-то звал его по имени:
– Баррик! Где ты?
В новом приступе ужаса он осознал: помимо людей-теней его преследовали люди из дыма и крови и еще одно существо – темное и высокое. Оно охотилось за Барриком очень давно.
С быстрого шага он перешел на бег и вскоре уже летел сломя голову. Но зов по-прежнему доносился до его слуха, как эхо, летящее от одной горной вершины к другой, как крик одинокой души, заброшенной на луну.
– Баррик? Вернись!
Теперь он очутился в длинном коридоре, откуда вел только один выход. Пол галереи проваливался под ногами, и приходилось головокружительными прыжками перескакивать через образовавшиеся дыры. Должно быть, уже полыхал весь замок, хотя в этой его части горела лишь нижняя часть гобеленов. Языки пламени подступали к вытканным на них сценам охоты, картинам из жизни богов и портретам древних королей.
– Баррик!
Он резко остановился, сердце его бешено колотилось. Языки пламени поднимались все выше, наполняя галерею едким дымом. Принц чувствовал, как жар обжигает тело. Он хотел бежать дальше, но впереди в дыму кто-то двигался, причудливо окрашенный красными и оранжевыми отблесками пламени.
– Я зол. Очень зол.
Баррику казалось, что вот-вот сердце пробьет ребра и выскочит из груди. Странное существо медленно выползло из мрака. Тело его дымилось, а в темной бороде плясал огонь.
– Ты не должен от меня убегать, мой мальчик. – Взгляд отца был бессмысленным, пустым и мутным, как глаза уснувшей рыбы в корзине рыбака. – Не должен убегать. Иначе я на тебя рассержусь.
Несмотря на искаженные черты лица, Баррику было совершенно ясно, кто появился перед ним. Он развернулся и вновь пустился бежать. Дым и огонь вихрем закручивались вокруг него словно он провалился в дымоход или в глубокий разлом, где на дне бурлит лава. Отец преследовал Баррика, стук каблуков эхом отдавался от каменных плит пола. Горящая борода и раскатистый голос короля делали его похожим на разгневанного Керниоса.
– Иди сюда, дитя! Ты очень сильно рассердил меня! – кричал он.
Уходившие вниз ступени причудливо изгибались большим полукругом, словно ветви склонившегося от ветра дерева. Горячий дымный воздух искажал видимые предметы. Принц смотрел на мир, словно сквозь толщу воды. Бежать было некуда, и Баррик, не колеблясь, ринулся вперед. Ноги не слушались, а чья-то рука схватила его за шиворот, чтобы удержать.
– Стой!..
Ноги подкосились, и принц покатился по ступеням вниз, к краю пропасти. Он скользил, подскакивал, как камень, бился о плиты и катился дальше, пока дыхание его не остановилось. Он успел подумать: «Только не это!»
О боги, только не это!..
Несмотря на неудобство, Бриони радовалась тому, что Мойна и Роза туго зашнуровали платье: корсаж стал твердым, как броня. Одежда помогала ей гордо и прямо сидеть на старом деревянном стуле – в эту безумную минуту он стал троном всех королевств.
Интересно, кто-нибудь почувствовал это? Хотя бы один человек? Неужели придворные в пышных нарядах – лишь перепуганные существа, скрывающиеся под своими роскошными костюмами? Неужели они так же беспомощны и мягкотелы, как улитки в раковинах?
– Что он сказал? – спросила Бриони, сдерживая вновь одолевший ее страх. На этот раз принцесса сделала над собой усилие, чтобы никто ничего не заметил. Она с трудом удерживала взгляд на фигуре коменданта замка, потому что ей очень хотелось всмотреться в темноту и убедиться, нет ли там убийц и предателей. Они кишели вокруг после убийства Кендрика, а после ареста Шасо вдруг попрятались. – Ведь мы нашли окровавленный нож. Вы спросили его об этом? Что он ответил?
– Что не скажет больше ничего, – ответил Авин Броун. Теперь комендант выглядел таким же усталым, как Чавен: он сгорбился и с трудом стоял на ногах. Было видно, что Броун с удовольствием присел бы, но Бриони не предложила ему сделать это. – Он просто заявил, что не убивал ни вашего брата, ни стражников.
– Не слушайте эту чушь, Бриони! – воскликнул Гейлон Толли. Он, видимо, рассердился не на шутку, но его гнев был обращен не на принцессу. – Разве невиновный станет отказываться говорить? Шасо мучает совесть. Хотя и странно, что у злодея может быть совесть.
– А вдруг он говорит правду, герцог Гейлон? – ответила Бриони и снова повернулась к Броуну: – Что, если он не единственный убийца? Все-таки удивительно – он один убил сразу троих.
– Не так уж и удивительно, ваше высочество, – возразил комендант. – Шасо опытный воин, а они не были готовы к нападению. Он застал их врасплох, нанес удар одному стражнику и тут же – второму. А когда второй стражник был убит, напал на вашего безоружного брата.
Бриони стало нехорошо. Она не могла слишком углубляться в подробности происшедшего. Бедный Кендрик – один, беззащитный – выставляет руки, чтобы защититься от человека, которого знал и которому доверял…
– И вы считаете, что в замке нет другого человека, способного совершить убийство или помочь Шасо?
– Я не говорил этого, моя госпожа. Я сказал, что, несмотря на все наши старания, мы не можем найти такого человека. С другой стороны, не стану утверждать, будто подобное невозможно. Даже ночью во внутреннем дворе остаются несколько сотен человек. Капитан Вансен и его стражники поговорили со всеми, осмотрели почти все помещения. Однако днем сюда приходят на работу в десять раз больше людей, и любой из них мог спрятаться, а потом, когда в замке начались тревога и неразбериха, убежать с места преступления незамеченным.
– Вансен? – Бриони пыталась сдержаться, но гнев все-таки вырвался наружу. – Сотни людей во внутреннем дворе не желали смерти моего брата! Зато есть несколько человек, которые вполне могли желать ее, и я знаю большинство из них.
Придворные заволновались, шепот стих. Сейчас в Тронном зале собралось куда меньше придворных, чем обычно. Многие остались дома, чтобы охранять свои семьи от убийц, а также от лихорадки.
– Несколько сотен человек, лорд Броун, – это лишь слова – продолжала Бриони. – Не станете же вы утверждать, будто глуповатый мальчишка, что привозит в замок репу из Марринсвока, – один из возможных убийц Кендрика? Надо искать того, кому смерть брата принесла выгоду.
– Сейчас, ваше высочество, вы… – Броун откашлялся и нахмурился. – Вы оказываете плохую услугу и мне, и себе. Безусловно, все, что вы сказали, – истинная правда. Однако, хотя под подозрением находятся практически все, не стоит оскорблять людей без причины. Прикажете запереть в тюрьму каждого, кто мог выиграть от смерти принца-регента? Таков ваш приказ?
Он обвел взглядом комнату. Наступила полная тишина. Придворные были напуганы, словно застигнутые грозой на лугу гуси.
Бриони вдруг захотелось призвать к ответу этих праздных, разодетых и разукрашенных людей. Но она понимала, что в ней говорят гнев и отчаяние. Один или два из них могут быть замешаны в заговоре, но остальные невиновны, и нельзя поступать с ними жестоко. Вельможи-землевладельцы не отличаются ни терпением, ни покорностью, а без поддержки аристократии Эддонам не продержаться.
«Мы уже потеряли отца и Кендрика, – сказала себе Бриони. – Я не могу позволить себе потерять еще и трон».
– Конечно же, я не хочу этого, – произнесла она, тщательно взвешивая слова. – Жестокие времена рождают жестокие шутки, лорд Броун, и я вас прощаю, но прошу впредь не поучать меня. Мне, возможно, не хватает опыта, но сейчас, в отсутствие отца и брата Баррика, именно я возглавляю Южный Предел.
Что-то промелькнуло во взгляде Броуна, но он лишь склонил голову:
– Я полон раскаяния, ваше высочество.
Бриони почувствовала, что силы покидают ее. Нужно выспаться; в последние несколько ночей принцесса отдыхала лишь урывками. Еще ей необходимо повидать Баррика. О, если бы старший брат был жив!.. Не менее сильно она желала, чтобы вернулся отец – только он мог обнять и защитить ее. Бриони глубоко вздохнула. Не имеет никакого значения, чего ей хочется. В ближайшее время отдыха не предвидится.
– Мы все жестоко раскаиваемся, лорд Броун, – ответила коменданту принцесса. – Боги наказали нас всех.
Баррик проснулся, вздрагивая и плача. Он не сознавал, где находится и кто он такой.
Полный мужчина с угрюмым, но добрым лицом склонился над ним. Сначала принцу опять померещилось искаженное ненавистью знакомое лицо с пылающей бородой. Он завопил и попытался ударить врача. Но от слабости его рука лишь слегка шевельнулась, а крик прозвучал как приглушенный стон.
– Отдыхайте, – сказал человек.
«Чавен, – вспомнил Баррик. – Его звали Чавен». – У вас жар, но за вами ухаживают. «Жар? – подумал принц. – Это не жар». Весь замок горит, на них напали. Зло просачивается в замок сквозь щели.
«Бриони!» Он вдруг вспомнил о сестре и как будто снова родился: с ее именем вернулось и его собственное. Бриони обязательно должна узнать, ей нужно все рассказать. Он сделал усилие и произнес:
– Бриони…
– С ней все в порядке, ваше высочество. Выпейте это. По горлу разлилась восхитительная прохлада, но он забыл, как нужно глотать. Потом, перестав отплевываться и кашлять, он выпил еще немного.
– А теперь спите, ваше высочество. – Прохладная рука Чавена коснулась его лба.
Баррик попытался стряхнуть с себя руку. Ну как же они не понимают? Он почувствовал, что темнота снова засасывает его. Он должен рассказать им про призрачных людей, что наполняют замок, про пожары. Они прятались здесь много лет, а теперь вышли во всей своей силе. Возможно, враги уже совсем рядом, в нескольких шагах отсюда! А еще нужно рассказать Бриони про отца. Вдруг король сейчас отправится к ней? Что, если она, ничего не подозревая, впустит его к себе?
Темнота притягивала и засасывала Баррика, делала его текучим, как вода.
– Скажите Бриони… – только и успел он вымолвить, а потом соскользнул за границу света, в пылающие глубины.
Молодой Реймон Бек забыл обо всем, кроме Хелмингси. Два дня пути до Южного Предела, потом еще два дня до дома. Прошло полтора месяца, как он уехал оттуда, и сейчас он думал лишь о жене и маленьких сыновьях, не в силах сдерживать нетерпение.
«Мне было легче в Сеттленде, когда до отъезда оставалось несколько недель, – подумал он. – Я работал, заключал сделки, покупал, продавал. А теперь нет никаких дел, только дорога и мысли о доме…»
Впереди тянулся небольшой караван: двадцать тяжело груженых мулов и десяток лошадей, запряженных в повозки. Даннет Бек, двоюродный брат Реймона, по поручению своего отца – дяди Реймона – возглавлял их торговую миссию. Реймон считал что за прошедшие недели брат совершил немало ошибок; как большинство новичков, Деннет полагал, что малейшее непослушание – это неуважение к нему лично и к его авторитету. Но в целом он справился неплохо. Повозки были нагружены тюками прекрасной шерстяной пряжи из Сеттленда – их уже ждали на фабриках в королевствах Пределов. Помимо причитающейся ему доли (что пока невелика) Реймон получит неплохую прибыль от этой поездки. Он заработал столько денег, сколько не зарабатывал никогда за свои двадцать пять лет. Этого хватит, чтобы уехать из родительского дома и, возможно, построить собственный. В будущем на Реймона ляжет еще большая ответственность – ему отойдет значительная часть семейного дела.
Впрочем, если оставить в стороне мысли о счастливом будущем, более всего Реймона Бека одолевало нетерпеливое желание поскорее встретиться с Дерлой, прижать ее к груди, увидеть детей, отца и мать, разделить семейную трапезу. Осталась всего пара дней пути, но ожидание казалось мучительнее, чем в самом начале путешествия.
«Мы ехали бы быстрее, если бы не объединились со свитой дочери сеттлендского принца», – думал он.
Этой девочке с глазами испуганного олененка едва исполнилось четырнадцать лет, и ее отправили к жениху. Она станет женой Рорика Лонгаррена – двоюродного брата Эддонов, герцога Далер-Трота. Беку казалось странным, что Рорик вообще пожелал жениться, тем более на девушке из далекого горного края. Впрочем, королевская кровь есть королевская кровь, и объектом желаний жениха может быть вовсе не невеста.
Против девушки Бек ничего не имел, а дюжина вооруженных стражников никому не помешает, особенно в такие неспокойные времена. Однако девушка часто чувствовала себя плохо, и караван уже трижды останавливался почти на целый день. От этого Реймон Бек, все сильнее тосковавший по дому, приходил в отчаяние.
Он посмотрел на спутников невесты герцога, что двигались в конце каравана, потом в другую сторону – туда, где во главе процессии неровной колонной шли нагруженные мулы. Поймав его взгляд, один из погонщиков приветливо помахал рукой и показал на видневшееся в просветах между деревьями безоблачное осеннее небо, словно хотел сказать: «Посмотри, как нам везет!» В первые дни путешествия лил холодный дождь, принесенный ветром с восточных гор, а теперь погода изменилась к лучшему.
Беку не нравились поросшие лесом холмы, но он помахал погонщику в ответ. Они уже проезжали здесь по дороге из дома. Тогда деревья набухали от дождя и клонились к земле. Впрочем, они выглядели так же и сейчас, хотя погода была сухой. День стоял теплый, но в кронах деревьев и над долинами между холмов клубился плотный туман. Впереди он широкой полосой густел между деревьями и стелился по темной траве почти у самой дороги.
«Этот путь все равно короче, чем по морю, – подумал Бек. – Сначала на юг по проливам, потом к восточному побережью… Я не увидел бы Дерлу и детей еще полгода!»
Впереди кто-то закричал. Реймон с удивлением понял, что туман затянул дорогу прямо перед караваном. Даже в двадцати шагах различались лишь темные очертания деревьев, смутные силуэты людей и животных. Он посмотрел наверх. Небо потемнело, словно туман сгустился и над деревьями.
«Буря? – подумал Реймон. Крики впереди стали очень громкими и странными: они выражали не просто смятение или возмущение, а страх. Волосы зашевелились у Реймона на голове. – Нападение? Неужели разбойники там, за туманом?»
Он оглянулся и посмотрел на воинов, сопровождавших принцессу. Из пелены тумана выскочили двое солдат и пронеслись мимо. Реймон с ужасом понял, что туман окружил их со всех сторон, и они плыли в его волнах, как корабль в океане.
Он вглядывался во мглу. Какая-то неясная фигура выскочила оттуда, и конь под Реймоном в страхе отшатнулся. Реймон лишь на мгновение увидел, что так напугало животное, но этого было достаточно, чтобы сердце замерло в груди от ужаса: Из тумана двигалось существо, состоящее из лохмотьев и паутины бледное, длиннорукое, безглазое. Его уродливый рот больше походил на дыру в мешке.
Конь отступил на шаг и споткнулся. Чтобы не упасть, Реймону пришлось вцепиться в поводья изо всех сил. Вокруг него кричали люди, ржали лошади… Таких ужасных звуков он никогда прежде не слышал.
Темные тени – то ли люди, то ли какие-то неизвестные существа – двигались туда и сюда, возникали из тумана и вновь исчезали в нем. Кто-то нападал, кто-то защищался. Те голоса, что Реймон сначала принял за голоса своих товарищей, на самом деле принадлежали появившимся существам. Они разговаривали и пели на незнакомом ему языке. Создания из лохмотьев, выползавшие из кустов, были лишь частью множества странных тварей, танцевавших и бормотавших что-то в пелене тумана. Некоторые из них напоминали тени – бестелесные, как туман. Вокруг все еще слышались человеческие крики и лошадиное ржание, но постепенно они слабели. Туман становился плотнее – почти как камень – и поглощал их.
Вдруг несколько крошечных красноглазых созданий, вроде злобных бородатых детей, выскочили из травы и ухватились за стремена коня. Животное в панике заметалось, пытаясь вырваться. Ветки били Реймона по лицу. Вдруг чья-то сильная рука стащила его с седла и швырнула на землю. От удара дыхание Реймона остановилось, и сознание померкло.
Когда Реймон очнулся, он чувствовал себя абсолютно разбитым. Открыв глаза, он увидел над собой лицо: кто-то смотрел на Реймона из тумана, по-прежнему стелившегося над дорогой. Лицо казалось невероятно красивым, но холодным и безжизненным, словно лик бога в храме Тригона. Реймон перестал Дышать, надеясь обмануть демона, но это не помогло. Кожа существа была совсем бледной, а глаза светились, словно пламя свечей сквозь толстые стекла храма. Реймон подумал, это мужское лицо, хотя трудно судить о демоне как о человеке. Потом лицо исчезло, растворилось в подступившей мгле – и мир погрузился во мрак.
Реймон Бек крепко зажмурил глаза и втянул в грудь воздух, ожидая смерти. Он лежал так довольно долго, пока не затекла спина и не заболели ребра. Кровь стучала в голове, тело ныло от ушибов и порезов.
Наконец Реймон решился открыть глаза. Туман исчез. В тени глубокой лощины сквозь листья деревьев просвечивало голубое небо.
Он сел и осмотрелся. Лощина была пуста.
Морщась от боли, но стараясь не шуметь, Бек с трудом поднялся на ноги и обошел усыпанную сломанными ветками полянку, где упала его лошадь. Лошади он не нашел. Стояла жуткая тишина – ни человеческих криков, ни ржания коней. Бек приготовился увидеть страшную картину и постарался держать себя в руках.
Он вышел на дорогу. Там, пощипывая траву, стояла лошадь, будто поджидала Реймона. Это был не его конь – какой-то другой из каравана. Животное тяжело дышало. Больше ничего особенного Реймон не заметил. Он подошел к лошади. Та слегка вздрогнула, но позволила похлопать себя, а вскоре и вовсе успокоилась, принялась снова щипать траву.
Дорога была пуста. Десятки людей, дочь принца и ее вооруженные воины, кони, мулы, повозки с шерстью, целая армия напавших на них чудовищ – все исчезло. Бесследно. Как и туман.
Ужас скрутил Бека, словно чья-то крепкая рука, под ложечкой засосало, и его стошнило. Он вытер рот и поспешил сесть в седло, проклиная боль в спине. Его товарищи исчезли без следа. Он понятия не имел, где их искать. Впрочем, искать он никого не собирался, потому что ни на минуту не хотел задерживаться в этом проклятом месте. Ему хотелось одного: скакать и скакать, пока не доберется до ближайшего жилья.
Он знал, что больше никогда в жизни не приблизится к этим холмам. Даже если ему придется отказаться от доли в семейном деле, а его жена и дети будут побираться ради куска хлеба, он все равно не поедет сюда.
Реймон пришпорил коня и двинулся на восток, пригнувшись к шее лошади и обливаясь слезами.
Наступило раннее утро, но Бриони, несмотря на страшную усталость, так и не сомкнула глаз. Всю ночь она лежала, глядела в темноту и прислушивалась к дыханию Мойны, Розы и еще трех молодых придворных дам, оставшихся в замке накануне похорон Кендрика.
«И как они могут спать, – удивлялась она про себя. – Неужели они не понимают, что наши жизни в опасности, что королевство вот-вот погибнет?»
Если Шасо в одиночку совершил это убийство, совершенно невозможно понять, зачем он это сделал. Кому теперь можно доверять? Если же, невероятным образом, его подкупили, или кто-то другой убил Кендрика, а обвинение пало на Шасо – значит, жестокий удар нанесен в самое сердце семьи Эддонов преднамеренно. Враг напал на них в их собственном доме, в ночи. Как после этого можно заснуть?
Сердце у нее сильно забилось за миг до того, как она различила какой-то новый звук: в дверь комнаты тихо постучали. Она знала, что за дверью дежурят стражники. Даже беспечный болван Феррас Вансен не оставит ее без охраны в такую ночь. Бриони накинула плащ прямо поверх ночной рубашки – в комнате было прохладно – и направилась к двери.
«Но ведь и Кендрика охраняли, – вспомнила она, и от этой мысли по телу побежали мурашки. – Он, наверное, тоже считал, что находится в безопасности».
– Принцесса? – Голос звучал очень тихо, но Бриони его сразу узнала.
Ее сердце вновь сжалось от страха, теперь по другой причине. Она шагнула к дверям, но тут же остановилась и спросила:
– Чавен? Это вы? Действительно вы?
– Да, это я, – ответил из-за двери врач.
– Мы тоже здесь, ваше высочество. Не бойтесь, откройте дверь!
Бриони узнала хрипловатый голос одного из солдат; имени его она не помнила.
В последние дни принцесса пережила столько ужасных событий, что ей стоило труда не вздрогнуть, когда дверь распахнулась. В ярком свете факелов за порогом стоял Чавен со стражниками. Лицо врача было серьезным и изможденным, но в его глазах Бриони не увидела того, чего так боялась.
– Что-то с братом?
– Да, моя госпожа. Нет, ничего страшного. Я пришел сообщить вам, что в его болезни наступил перелом. Конечно, принц поправится не скоро, но я уверен – жить он будет. Он зовет вас.
– Милосердная Зория! Спасибо всем богам! – Бриони опустилась на колени и склонила голову в молитве.
Казалось, она должна быть на седьмом небе от счастья, но вместо этого у нее закружилась голова. Как только страшная опасность миновала, оцепенение, помогавшее принцессе держать себя в руках, моментально исчезло. Девушка попыталась встать, но зашаталась и стала падать. Чавен и один из стражников подхватили ее.
– Мы выживем, – прошептала она.
– Да, принцесса, – ответил врач. – Однако сейчас вы отправитесь в постель.
– Но Баррик!..
Комната по-прежнему вращалась перед ее глазами.
– Я скажу ему, что вы придете, как только начнет светать. Скорее всего, он уже спит.
– Чавен, передайте брату, что я люблю его.
– Непременно, – пообещал Чавен.
Бриони позволила уложить себя в постель. Она думала о бедном Кендрике, чье тело сейчас находилось в руках девственных жриц Керниоса. Стены комнаты продолжали медленно кружиться вокруг принцессы, и мысли о брате не смогли придать ей достаточно сил.
– Скажите Баррику… – пыталась выговорить Бриони. – Скажите Баррику…
Но усталость одержала верх, и девушка уснула.
