Война Цветов

8. СБЕЖАВШИЙ КОНДЕНСАТОР

Финдус Кизил всегда считал себя приличным малым в отличие от других управляющих (взять хоть Барбариса, до печенок проедает, как уксус); поэтому, когда ему доложили, что один из конденсаторов дневной смены чувствует себя плохо и выходить на работу не хочет, он не стал посылать Мураву и прочих бригадиров выгнать лодыря из барака пинками, а поставил чашку с бузинным чаем на стол и отправился сам. Он шагал по станции бодро, как будто сам лорд Дурман сидел в главном офисе и смотрел на него. Могло быть и так, хотя владелец уже несколько лет не бывал на своем предприятии. Аулюс Дурман одно из самых важных лиц в Эльфландии, до того ли ему.

– Что у вас тут за проблемы? – спросил Кизил Шалфея, сморщенного старосту блока.

Старик, давно оставивший надежду выбиться в администраторы, однако мечтающий хоть немного продвинуться в видах скорой пенсии, покивал пушистой белой головой.

– Это очень хорошо, что вы лично интересуетесь, мастер Кизил. Стриди его звать, Крапива.

– Стридиев? Ничего себе имечко. Он что, гоблин?

Шалфей захлопал слезящимися глазками.

– Никак нет, сэр. Виноват. Стриди Крапива, из какой-то деревни в Орешнике.

– Что с ним такое?

– Не могу знать, сэр. – Шалфей усиленно давал понять, что ничего такого особенного, по его мнению, с сачком не случилось. – Плохо спал ночью – соседи говорили, он всю дорогу стонал и ворочался. К завтраку тоже не встал. – Старик цыкнул одним из оставшихся зубов. Будучи уриском, он, как многие эльфы из холодных краев, быстро состарился в теплом климате Города и выглядел на пару веков старше, чем был на самом деле. – Такую овсянку пропустил, дурачина.

Понятно, – кивнул Кизил. – Ты можешь занять свое место в линии, э-э... – Он запамятовал, как зовут этого уриска, и поэтому отпустил дежурную фразу, которая обычно всегда срабатывает: – Мы ценим твою помощь.

Шалфей, пятясь, так усердно закивал головой, что Кизил побоялся, как бы она не отвалилась.

– Благодарствую, сэр. Всегда рад служить, сэр.

Койка прогульщика, к неудовольствию Кизила, находилась в дальнем конце барака, вмещавшего двести рабочих. Помещение с двумя тесными рядами коек походило на рот с переизбытком зубов.

– Так-так, юноша. – Кизил, идя через гулкое пространство, взял жизнерадостный тон – это хорошо действует на мальцов. Может, он просто по дому тоскует, этот Крапива. Фамилия деревенская, самая что ни на есть простецкая – таких Крапив на станции с полсотни наберется.

«Малец» с первого взгляда порядком его удивил – такой худющий, что коленки торчат в ширину, и длинный-предлинный. Кроме внешности, удивлял также страх в светлых глазах паренька.

– Я слышал, тебе нездоровится? – Кизил улыбнулся, показывая, что он добрый начальник, не такой, как Барбарис. – Погулял вчера с другими ребятами, а? Ходили к мадам Горечавке и перебрали малость? Я тоже туда захаживал в свое время – я ведь не всегда был таким вот ответственным работником, нет. – Кизил сделал паузу и прищурился, раздраженный отсутствием желаемой реакции со стороны парня. – Ты ведь понимаешь, что весь день в постели валяться нельзя, правильно? У нас работа есть, очень важная работа. Мы нужны Городу, нужны всей Эльфландии.

Парень смотрел на него без агрессии, но так, словно ему трудно сфокусировать взгляд.

– Мне... мне нехорошо. – Он еле мямлил, да и деревенский выговор затруднял понимание. – Я бы... – Бледное потное лицо заблестело еще больше, когда парень смекнул, что чуть было не высказался без разрешения.

– Ты сам удивишься, как тебе полегчает, стоит только встать да за работу взяться. Ты кто, аккумулятор? Это ведь аккумуляторный блок? – Все бараки похожи один на другой, но так оно и должно быть. Незачем разводить соперничество на станции.

– Конденсатор, сэр. – Шепотом, еле слышно. Бледный он какой, но среди провинциалов и такие иногда встречаются. В стране есть и другие леса, кроме того, что окружает Город и где стоит их станция, – тамошние уроженцы и на солнце-то толком не выходят, пока не попадут в столицу.

– Конденсатор! Большой, стало быть, специалист? – Кизил добродушно посмеялся собственной шутке, но парень и не подумал его поддержать. – Ты ведь не хочешь подвести своих товарищей, правда? – нахмурился управляющий. – Если нам будет недоставать конденсатора, другим придется работать больше нормы.

– Мне очень жаль, сэр, – простонал парень, – но я...

– Знаешь, сколько времени я с тобой тут уже потратил, сынок? – Кизил наклонился – пора было проявить некоторую строгость. – А знаешь ли ты, сколько народу готово дважды обернуться по солнцу и трижды против, лишь бы твою работу получить? Тебе ведь служить еще вон сколько. Хочешь перейти на канализационную очистку лорда Дурмана?

Услышав это, парень сел, хотя и с большим трудом, и его разросшиеся крылья развернулись во всей красе – здоровенные, что твои паруса. Кизил отвернулся. Неудивительно, что родителям не терпелось сбыть его с рук.

– Но ведь это... работа для никсов, сэр... – запротестовал было юнец, но тут его одолел кашель.

– Ты удивился бы, Лебеда. – Фамилия вроде не совсем та, но парень все равно кашляет – авось не расслышит. – Ты очень удивился бы, если б узнал, какую работенку можно подобрать для того, кто не ценит хорошую должность вроде твоей. – Надо подбавить еще немного суровости. Такой вот малец способен пойти по любой дорожке, и Кизил гордился тем, что не одного из них спас от собственных дурных инстинктов. – Сейчас я вернусь к себе в кабинет и буду ждать сообщения от твоего бригадира – о том, что ты вышел на линию. Передай ему. Если же я не дождусь звонка, то есть места и похуже очистных сооружений. Так-то, Лебеда. Например, ртутные рудники лорда Дурмана. Не слишком подходящие для мальчишек с таким кашлем, как у тебя.

Кизил повернулся и пошел обратно – прямо, с поднятой головой, как всегда. Бригадир, как он и ожидал, отзвонился очень скоро и доложил, что парень занял свое место в линии. Управляющий испытал мимолетное удовольствие, в очередной раз убедившись, что бархатные рукавицы действуют эффективнее ежовых.

Он уже начал набрасывать небольшую заметку о доброжелательной атмосфере в коллективе, предназначенную для служебного бюллетеня энергостанции «Темнолесье», когда тот же бригадир позвонил ему снова. А потом погас свет.

Болотные огни теплились повсюду, но света давали мало и пахли, как гнилушки. Настроения это не улучшало. Кизил не раз запрашивал у высшего руководства более современные и яркие аварийные светильники – и вот результат. Не станция, а болото в летнюю ночь. В мерцающем полумраке Кизил налетел на стремянку, брошенную кем-то посреди прохода, и на место происшествия прибыл еще более злым, если это возможно.

– Почему не включена аварийная система? – рявкнул он, – Почему рабочие стоят без дела?

– Сейчас включимся, сэр. – Мурава дал затрещину резистору, стоящему над телом с круглыми глазами и разинутым ртом. – А ну, пошел в свою группу! Тебе не за то дают еду и жилье, чтобы ты глаза пялил!.

Прочие линейщики уже становились по местам, покачивая головами. Кизил, уверенный, что эти недоумки во всем винят его, сказал себе, что не намерен переживать из-за этого.

– Что у вас тут стряслось?

– Трудно сказать, сэр. – Мурава был плотнее и мускулистее других представителей своего вида, что позволяло заподозрить в нем немалую толику человеческой крови – «муха в улье», как говорят в простонародье. – Мы подключились и пустили установку номер три. Все шло как надо, а потом сопротивление точно взбесилось. Из-за Крапивы, сэр. Сроду такого не видел. Он точно вспыхнул весь – стоит, светится голубым и зеленым, искры от него летят. И упал. Мы его оттащили, я позвонил вам. На этом бы и конец – в этой секции у нас еще четырнадцать конденсаторов, и все работают хорошо, но через несколько минут все прерыватели отказали, и вот, нате вам!

Кизил сдержал резкое слово. Мурава прямо-таки веселится, проклятый – можно подумать, это какая-то детская шалость, повод сбежать с уроков. Если бы! Начнут теперь выговоры раздавать и ему, Финдусу Кизилу, кишки выматывать.

Барбарис. Ну почему это не могло случиться в смену Барбариса, будь он неладен!

Он взглянул на молодого Крапиву. Руки и ноги у парня все еще дергались, но уже медленнее. Глаза распахнуты, соломенные волосы закурчавились от тока, застоявшегося в его теле, как запруженная река. Огромные крылья скукожились, как расплавленное стекло.

– Что случилось? – спросил у него Кизил. – Что ты натворил, дурья башка?

Парень молча смотрел на него, подергивая веками и лязгая зубами.

– Говорить он не может, сэр, – заметил Мурава. – Я таких повидал. Хорошо еще, что он не превратился в головешку, в лягушку или во что похуже.

Один из врачей компании, Валериана (раньше он занимался частной практикой, но потом его обстоятельства отчего-то ухудшились), подержал маятник над белым, как бумага, лбом пострадавшего, и объявил:

– Плохо дело. Думаю, надо сообщить его родителям, что-бы готовились к худшему.

У Кизила вырвался стон. Мало того, что проклятый мальчишка замкнул всю линию – еще и умрет, того гляди, а ты потом отписывайся.

– Уберите его отсюда. И разберитесь кто-нибудь, почему авария до сих пор не ликвидирована!

Подачу энергии восстановили только через три часа, от чего пострадали многие, если не все абоненты лорда Дурмана. Свет не горел во всех учреждениях Сумерек и Вечера, транспорт не работал, заводы и фабрики стали. Паучки, ткущие шелк, гибли тысячами из-за отказа обогревательных чар в их искусственных гротах. Счастье еще, что сам лорд вопреки утренним надеждам Кизила не посетил в тот день станцию, а уехал охотиться в Березы. Появилась возможность подтасовать факты до его возвращения, чем усердно занимался весь управляющий персонал. За последнее время случались и другие аварии, к которым деятельность самой станции отношения не имела, и данный конкретный случай можно было представить как одну из них. Все надеялись, что на этот раз никто из управляющих и бригадиров не понесет наказания.

Кизил, однако, счел, что задуманную статью публиковать пока не стоит. Вся неделя оборачивалась для него чуть ли не самой трудной с тех пор, как он получил свой значок от референта лорда Дурмана. Не успел он немного воспрянуть духом после аварии, как староста блока Шалфей доложил через бригадира Мураву, что конденсатор Крапива не только пережил эту ночь, но нашел в себе силы для побега. Поначалу Кизил заподозрил, что его исчезновению поспособствовали бригадиры – веселость Муравы заметно выветрилась за несколько часов сверхурочной работы, – но небольшое расследование убедило его, что Мурава и его коллеги озадачены пропажей Крапивы не меньше остальных.

«Рапорт о побеге мобилизованного» составлять было намного легче, чем «Рапорт о смерти мобилизованного», притом это не сулило расспросов со стороны благотворительных организаций. Не придется возиться с ревизором из Новокурганного дома, не придется определять степень ответственности и начислять компенсацию, прежде чем отправить родителям извещение по форме № 4. Рапорт о побеге направляется лорду-констеблю Акониту, и дальнейшим занимаются его люди.

Либеральные методы управления вещь, конечно, хорошая, думал Кизил, когда все начало возвращаться в нормальную колею, но в следующий раз, когда ему сообщат о прогульщике, он пошлет Мураву задать мерзавцу трепку и сбережет свое время для более интеллектуальных занятий.