Мошка в зенице Господней

6. Солнечный парус

Всего одно g – и дополнительное головокружение, когда «Макартур» корректировал курс перехвата. Эластичная паутина крепко удерживала Блейна в противоперегрузочном кресле: Род терпел и помалкивал. Он, конечно, подозревал, что скоро дискомфорт пройдет и уляжется на задворках сознания рядом с иными «приятными» воспоминаниями.

До того как стать штурманом «Макартура», Кевин Реннер был помощником на межзвездном торговом судне. Кевин – худощавый, узколицый – оказался лет на десять старше Блейна. Пока Род отсиживался в противоперегрузочном кресле, Реннер следил за кривыми линиями на экране и что-то бормотал. В такие минуты Кевин смахивал на ученого, а вовсе не на военного.

– Вы определили наш курс, лейтенант Реннер?

– Да, сэр, – удовлетворенно отозвался Кевин Реннер. – Мчимся к солнцу на четырех g!

По кораблю разнесся сигнал предупреждения, и «Макартур» начал разгон. Экипаж и пассажиры почувствовали, что их физический вес постепенно растет, вдавливая их в кресла и койки.

– Вы шутите, мистер Реннер? – осведомился Блейн.

Штурман насмешливо взглянул на капитана.

– Вам известно, сэр, что нашему «Макартуру» помогает именно солнечный парус?

– Естественно.

– Тогда взгляните сюда, – палец Реннера указал на зеленую параболу на экране, которая резко сворачивала вправо. – Количество солнечной энергии, приходящейся на квадратный сантиметр паруса, уменьшается по мере удаления от звезды. Ускорение корабля зависит от количества света, отраженного от паруса.

– Да, мистер Реннер. Продолжайте.

Реннер показал на соседнюю параболу, очень похожую на первую, но синюю.

– Звездный ветер тоже может толкать парус вперед, и его давление изменяется по тем же законам. Основное и важное отличие заключается в том, что звездный ветер – это атомные ядра, которые вонзаются в парус в месте удара. Момент движения преобразуется непосредственно, а солнечный свет отражается от паруса.

– И отвернуть мы не можем, – запоздало сообразил Блейн. – Бороться со светом, запрокидывающим парус, – да, но звездный ветер всегда будет толкать нас прямо от солнца. Лавировать невозможно.

– Верно. А теперь, капитан, представьте, что вы входите в систему на скорости, равной семи процентам скорости света, не дай бог, конечно, и хотите остановиться. Что делать в таком случае?

– Максимально избавиться от лишней массы… – заявил Род. – Гм… А в чем, собственно говоря, проблемы? Они тоже, должно быть, запускали корабль тем же способом.

– Вряд ли. Они движутся слишком быстро, и если не остановятся, то и в самом деле подойдут совсем близко к солнцу! Фактически корабль чужаков летит прямо на солнце, и, вероятно, его будет сложно притормозить в достаточной степени, не разрушив космическое судно и не порвав парус. Впрочем, выбора у них нет: либо так… либо столкновение с солнцем. Похоже, это транспортник, которому и надлежит упасть на светило, а экипаж покинет его незадолго до крушения.

– Ого! – вырвалось у Блейна.

– Едва ли нужно напоминать, – продолжал Реннер, – что, следуя их курсом, мы тоже будем двигаться прямо к солнцу.

– На семи процентах скорости света?

– На шести. Корабль пришельцев будет слегка замедлять ход. У нас это займет сто двадцать пять часов, в основном при четырех g и некотором замедлении – под конец.

– Тяжеловато нам придется, – сказал Блейн и вдруг осознал, что Салли Фаулер осталась с ними. – Особенно для пассажиров. Нельзя ли подобрать курс попроще и полегче?

– Пожалуйста, сэр, – незамедлительно согласился Реннер. – Тогда мы потратим сто семьдесят пять часов при ускорении не больше двух с половиной g и сэкономим топливо, поскольку у самого зонда будет вдоволь времени для торможения. Курс, которым мы движемся сейчас, приведет нас на Новую Ирландию с пустыми топливными баками, а ведь и корабль чужаков нам придется тащить на буксире.

– С пустыми топливными баками? Зачем же вы выбрали этот курс? – удивился Род.

Он недолюбливал штурмана за его ворчание, подразумевавшее, что капитан всегда забывает что-то решающее и очевидное.

– Объясните – почему? – попросил он.

– Я полагаю, что пришельцы могут быть настроены весьма враждебно.

– Точно. Итак?

– Если мы догоним корабль и он лишит нас возможности пользоваться двигателями…

– То мы рухнем на солнце со скоростью шесть процентов от скорости света. Конечно! Поэтому вы намереваетесь выполнить перехват как можно дальше от Каледа, чтобы иметь возможность что-то предпринять.

– Да, сэр. Вы правы.

– Вы предпочли бы именно такой расклад. Я угадал, мистер Реннер?

– Я хотел бы иметь резервы для маневров, сэр. А как по-вашему?

– Хорошо, принимаю этот курс, мистер Реннер. – Блейн развернул противоперегрузочное кресло к другому экрану и стал изучать расчеты, после чего попросил штурмана перепроверить результаты и дать экипажу час форы перед захватом, чтобы команда могла восстановить силы при одном g.

Реннер – с истинным энтузиазмом идиота – тут же согласился и занялся внесением изменений.

«Мне нужны друзья на борту, – говаривал капитан Кзиллер своим гардемаринам, – но я отдал бы их всех за опытного штурмана».

Реннер оказался тем самым штурманом, пусть и несносным. В принципе, Рода он вполне устраивал.

При четырех g никто не расхаживал по кораблю, не занимался ремонтом и не перемещал никаких грузов. Черные ящики с запасными частями спокойно стояли на местах, а стремительный полет «Макартура» обеспечивали приспособления Синклера, сделанные им на скорую руку.

Основная часть команды работала в передвижных креслах на колесиках – или не работала вовсе.

В кубрике играли в словесные игры, обсуждали предстоящую встречу с чужаками и травили байки. Половина экранов корабля показывала одно и то же: диск, похожий на солнце, Глаз Мёрчисона и за ним фоном – Угольный Мешок.

Датчики в каюте Салли показывали повышенный расход кислорода. Блейн пробормотал пару крепких выражений в адрес излишней активности девушки и хотел было вызвать Салли, но в последнюю минуту передумал и вызвал Бери.

Магнат лежал в противоперегрузочной ванне, покрытой тонкой эластичной майларовой пленкой. Из ванны торчали только лицо и костлявые руки. Лицо казалось очень старым, выдавая почти истинный его возраст.

– Капитан, вы предпочли не оставлять меня на Бригид. И таким образом взяли с собой в потенциальное сражение гражданское лицо. Интересно, почему?

– Мистер Бери, я решил, что вам будет весьма некомфортно застрять на военной базе, расположенной на ледяном шаре, безо всякой возможности выбраться оттуда на свободу. Но, вероятно, я ошибся.

Бери натужно растянул губы в улыбке. Под воздействием четырех g, оттягивающих кожу лица, все на борту выглядели так, будто состарились вдвое. Кривая усмешка Бери придала магнату сходство со штангистом, поднимающим тяжести.

– Нет, капитан, вы абсолютно правы. Я видел в кают-компании полученный вами приказ. Что ж, продолжим путь к встрече с кораблем чужаков.

– Похоже, именно к тому все идет.

– Думаю, у них есть товары на продажу. Особенно если учитывать тот факт, что они с планеты иного, чем Земля, типа. Я могу надеяться на вашу помощь, капитан, – я имею в виду, вы ведь можете выступать в качестве посредника, не так ли?

– К сожалению, у меня не будет времени на завязывание торговых отношений, – возразил Блейн, выбирая самый уместный из ответов, пришедших ему на ум.

– Да, понимаю, капитан. Кстати, у меня возникли еще кое-какие вопросы. Мне бы хотелось узнать побольше о нашем полете. В моем возрасте лучше не вылезать из ванны на протяжении всего путешествия. Сколько минут или часов продлятся перегрузки?

– Сто двадцать пять часов. Впрочем, уже сто двадцать четыре.

– Спасибо, капитан, – и Бери исчез с экрана.

Род опять погладил горбинку на носу. Знает ли Бери о своем положении на борту «Макартура»? Впрочем, неважно. Он вызвал каюту Салли.

Девушка выглядела так, как будто не спала неделю или была вынуждена безостановочно улыбаться целый год напролет. Черты ее лица были напряженными и осунувшимися.

– Приветствую! – бодро произнес Блейн. – Не жалеете, что остались?

– Я же вам говорила, что у меня тоже имеется кое-какой опыт, – ответила Салли.

В доказательство своих слов она ухватилась за стул, встала и вытянула руки вперед.

– Осторожнее, – сказал Блейн, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – не делайте резких движений и держите колени прямо. Усаживаясь, вы можете сломать позвоночник. Оставайтесь в таком положении и вытяните руки назад. Потом возьмитесь за оба подлокотника, прежде чем попробовать наклониться. Перегрузки на борту любого корабля – опасная штука.

Салли, похоже, не поверила Блейну – но лишь до тех пор, пока не попробовала сесть. Мышцы ее рук свела судорога, в глазах заплескалась паника, и Салли плюхнулась на стул. Можно было подумать, что гравитация «Макартура» припечатала ее к сиденью.

– Вы в порядке? Не пострадали?

– Нет, – ответила она, – разве что гордость…

– Вот и сидите здесь, черт возьми! Разве я сейчас стою? Нет. И вы тоже – не смейте!

– Хорошо, – она повертела головой и заморгала.

Салли показалась ему испуганной, хотя и не подавала виду.

– Ваши слуги на базе?

– Да, но пришлось их обмануть: они не хотели меня бросать, – Салли рассмеялась старушечьим смехом. – Поэтому я не взяла с собой багаж. Теперь у меня минимум вещей – только то, что на мне, и так будет до Новой Каледонии.

– Обмануть? Вы тем самым обманули и меня. Мне следовало приказать Келли высадить вас, – в голосе Блейна чувствовалась горечь. Он знал, что выглядит вдвое старше своих лет, да еще сидит в кресле на колесиках, как калека. – Ладно, вы на борту, и я не могу вышвырнуть вас.

– Но я буду для вас полезной. Я – антрополог. – Она неловко пошевелилась: может, снова хотела встать? – Могу я вызывать вас по общей связи?

– Лучше вызывать вахтенного гардемарина. Передадите через него, если вам действительно понадобится поговорить со мной. Но, Салли, послушайте, мы находимся на военном корабле. Чужаки, за которыми мы летим, запросто могут оказаться враждебными. Ради бога, запомните: в разгар сражения у моих вахтенных офицеров не будет ни минуты для научных дискуссий!

– Я знаю, поверьте! – она попыталась улыбнуться. – Знаю это так же твердо, как и то, что при четырех g все-таки лучше не вставать.

– Хорошо. А сейчас сделайте одолжение: отправляйтесь в противоперегрузочную ванну и расслабьтесь.

– Раздеваться нужно?

Блейн не покраснел лишь потому, что ускорение не дало крови прилить к лицу.

– Отличная мысль, особенно если учесть, что у вас много застежек. И поверните камеру в сторону.

– Поняла.

– Будьте осторожны. Я могу прислать на помощь одного из женатых рядовых…

– Нет, спасибо.

– Тогда ждите. Нам предстоят пятиминутки, во время которых произойдет ослабление перегрузок. Нас будет трясти. Поэтому ни в коем случае не покидайте кресло в одиночку!

Теперь Салли не стала спорить с капитаном – опрометчивой попытки оказалось вполне достаточно.

– «Лермонтов» снова вызывает, сэр, – доложил Уитбрид.

– Забудьте о нем. Никаких ответов.

– Слушаюсь, сэр. Никаких ответов.

Род догадывался, что нужно крейсеру. «Лермонтов» хотел первым встретиться с пришельцами, но не успевал своевременно подобраться к чужакам: никому не хотелось поджариться на солнце – и превратиться в космическую пыль.

Лучше начать маневрировать и перехватить чужаков в другом месте.

По крайней мере так думал Род. И он мог положиться на Уитбрида и своих связистов: сообщения с «Лермонтова» не попадут в вахтенный журнал.

Прошло уже три дня… Две минуты полуторного ускорения через каждые четыре часа для смены вахт, чтобы взять что-нибудь нужное и немного размяться… затем «Макартур» оглашали предупредительные сигналы, и непомерная тяжесть возвращалась.

Поначалу «Макартур» отвернул свой нос от Каледа ровно на шестьдесят градусов. Потом они встали на курс пришельца, и тогда «Макартур» выровнялся.

Сейчас его нос смотрел на ярчайшую звезду неба.

Калед постепенно увеличивался, меняя цвет. Впрочем, невооруженный глаз не мог зафиксировать переливы голубого мерцания. Команда «Макартура» смотрела на экраны и видела лишь то, что ярчайшая звезда приближается и с каждым часом становится все больше и больше.

Впрочем, ее яркость отнюдь не возрастала – мониторы показывали ее неизменной. Тем не менее крошечный солнечный диск уже перестал быть яркой точкой – он зловеще разросся и пылал теперь прямо по курсу «Макартура». Позади появился другой диск такого же цвета – белая звезда F8. Она тоже увеличивалась в размерах с каждым часом.

«Макартур» висел меж двух сближающихся солнц.

На второй день Стейли привел на мостик свежеиспеченного гардемарина (оба передвигались в креслах на колесиках). Если не считать короткой беседы на Бригид, Род видел его впервые. Гардемарина звали Гэвин Поттер. Шестнадцатилетний парень прибыл с Новой Шотландии. Поттер был слишком рослым для своих лет: он постоянно горбился и пугливо озирался по сторонам. Подросток!..

Блейн подумал, что Поттеру просто показывают корабль. Удачная мысль: если пришельцы проявят враждебность, парню, возможно, придется перемещаться по «Макартуру» в темноте и при меняющейся силе тяжести.

Однако у Стейли, вероятно, было и кое-что другое на уме.

В конце концов Блейн заметил, что Стейли кидает на него многозначительные взгляды, и произнес:

– Да, мистер Стейли?

– Гардемарин Гэвин Поттер, сэр, рассказал кое-что, о чем, мне кажется, вы должны знать, сэр, – заявил Стейли.

– Слушаю,

При перегрузках горячо приветствовались любые «развлечения» подобного толка.

– На нашей улице была церковь, сэр. В городе на Новой Шотландии, – неторопливо пробасил Поттер. Говорил он так медленно, что оставался только призрачный след того резкого акцента, который делал речь Синклера столь характерной.

– Церковь, – подбодрил Блейн. – Надо понимать, не православная?

– Нет, сэр. Церковь Его Имени. У нее было много прихожан. Однажды мы с другом в шутку пробрались в здание.

– Вас поймали?

– Я знаю, что плохой рассказчик, сэр. На стене церкви висела старая голограмма – Глаз Мёрчисона на фоне Угольного Мешка. Лик Господа… совсем как на почтовой открытке. Только… там имелось отличие, на той картине. Глаз был гораздо ярче, чем сейчас. Ослепительный, сине-зеленый, а не красный. Но с красной точкой у одного края.

– Наверное, это была картина, – предположил Род.

Он выудил из кармана портативный компьютер, набрал на клавиатуре «Церковь Его Имени» и нажал на кнопку «поиск». Устройство соединилось с корабельной библиотекой, и по экрану побежала вереница строк. «Согласно утверждениям последователей Церкви Его Имени, Угольный Мешок с красным глазом действительно является Ликом Господа. Вероятно, красный цвет придавал глазу наибольшую выразительность».

Род оторвался от монитора и с интересом приготовился слушать дальше – о напрасной трате времени можно сказать и позже, когда словарный запас гардемарина иссякнет. И если действительно теряют время зря, то позже его можно наверстать.

– Но… – начал Поттер.

– Сэр… – перебил его Стейли, подавшись вперед на кресле.

– Давайте по очереди. Мистер Стейли?

– Я расспрашивал не только Поттера, сэр, но и поговорил с Синклером. Он заявил, что его дед рассказывал, будто когда-то Мошка сияла ярче Глаза Мёрчисона и была ярко-зеленой. И то, как Поттер описал голограмму… Сэр, ведь свет звезды не может иметь четко выраженной окраски! Поэтому…

– Все больше оснований предполагать, что голограмму специально подкрасили. Кстати, весьма любопытно, что пришелец идет прямо от Мошки…

– Да, но все как-то странно. Свет звезды… – пробормотал Поттер.

– Солнечный парус! – воскликнул Род во внезапном озарении. – Здорово придумано! – добавил он, и люди на мостике обернулись к своему капитану. – По-вашему, корабль чужаков летит быстрее, чем должен?

– Да, сэр, – ответил Реннер, сидевший в кресле неподалеку. – Быстрее, чем если бы его запустили с обитаемой планеты, вращающейся вокруг Мошки.

– Использование батареи лазерных пушек дает подобный эффект?

– А почему бы и нет? По сути, корабль можно запустить с обычной батареей и по мере удаления добавлять орудий. Таким образом можно добиться огромной выгоды. Если хоть какая-то пушка выйдет из строя, экипаж тотчас сообщает о поломке в систему, и ее сразу же отремонтируют.

– Оставить двигатель дома! – удивился Поттер. – И продолжать пользоваться им!

– Это вопрос эффективности. Все зависит от того, какой луч мы можем получить, – ответил Реннер. – Жаль, что нельзя использовать его для торможения. Есть у вас основания верить…

Род перестал слушать гардемаринов. Пусть пока обсуждают изменения Мошки со штурманом: его такие вопросы не слишком заботили. Блейна волновало другое: контакт с чужаками и истинные намерения пришельцев.

Когда до встречи оставалось двадцать часов, к Блейну обратился Реннер: он попросил разрешения воспользоваться капитанскими экранами. Похоже, ему было трудно работать без мониторов, соединенных с головным компьютером «Макартура».

– Вот, капитан, – произнес Реннер, указывая на изображение локального скопления звезд. – Корабль летит как раз отсюда. Кто бы его ни запустил, пользуясь лазерной пушкой – возможно, не одной, а множеством пушек, расположенных на астероидах, – на расстояние в тридцать пять лет… в общем, кто бы его ни запустил, но должен быть луч, который служит ориентиром для судна пришельцев. А вывод таков – и луч, и корабль действительно идут прямо из системы Мошки.

– Но ведь должны быть записи, – сказал Блейн. – Кто-нибудь наверняка заметил, что Мошка излучает когерентный свет.

Реннер пожал плечами.

– Насколько хороши записи Новой Шотландии?

– Нужно их хотя бы увидеть. Кроме того, я уверен, что новошотландские данные астрономических наблюдений довольно сомнительны, и поэтому их нет в библиотеке «Макартура», – возразил Реннер.

– Ладно, допустим, вы правы.

– Капитан, но в том-то и дело, что я ошибался. Корабль с солнечным парусом может развернуться. Смотрите! Вот что они и должны сделать…

Новый курс уходил к Мошке – под небольшим углом к первому.

– Кроме того, большую часть пути они идут на инерции. В этой точке – где корабль должен миновать Новый Калед – можно просто зарядить судно на десять миллионов вольт, чтобы магнитное поле Галактики наполовину развернуло его и он подошел к системе Новой Каледонии с противоположной стороны. Затем те, кто управляет лучом, опять включают его! А потом зонд использует луч, разгоняющий корабль для торможения.

– Вы уверены, что магнитный эффект непременно сработает?

– Задачка из курса физики для старших классов, капитан! И межзвездное магнитное поле легко картографируется, капитан.

– Но тогда почему они ничего не делают?

– Не знаю, – раздраженно буркнул Реннер. – Возможно, они даже не думали об этом. Боятся, что лазеры откажут – или не доверяют тем, кто остался позади. Капитан, мы до сих пор практически ничего не знаем о пришельцах.

– Увы, Реннер! Но зачем гадать? Если повезет, мы сможем спросить у них самих.

Реннер не сумел сдержать улыбки, которая озарила его хмурую физиономию.

– Так нечестно, капитан.

– Ступайте-ка лучше выспитесь.

Рода разбудила система оповещения.

– ИЗМЕНЕНИЕ СИЛЫ ТЯЖЕСТИ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ. ПРИГОТОВИТЬСЯ К ПЕРЕХОДУ НА НОРМАЛЬНУЮ СИЛУ ТЯЖЕСТИ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ.

Блейн улыбнулся – наконец-то! – но улыбка тотчас исчезла с его лица. Оставался один-единственный час состязания в скорости с кораблем пришельцев. Блейн включил обзорные экраны и уставился на две огненные вспышки, маячившие впереди и сзади «Макартура». Итак, «Макартур» находился между двумя солнцами.

Сейчас Калед казался размером с Солнце, как его видно с Венеры, но был ярче. Оно и понятно: Калед – по-настоящему горячая звезда.

А рядом летел корабль чужаков – яркий диск меньшего размера. С вогнутым парусом.

Род протянул руку к селектору.

– Синклер?

– Да, капитан.

Род удовлетворенно отметил, что старший механик полулежит в гидравлическом кресле.

– Как держится поле, Сэнди?

– Отлично, капитан. Температура постоянная.

– Спасибо, – Род был доволен.

Поле Лэнгстона поглощало энергию – в этом состояло его основное назначение. Даже кинетическую энергию взрывающегося газа или радиоактивных частиц оно поглощало с эффективностью, пропорциональной кубу скорости поступления энергии. В сражении поле могло рассеять, поглотить и сохранить адскую ярость водородных торпед и концентрированную энергию лазеров. Когда уровень энергии возрастал, поле начинало светиться, превращаясь из угольно-черного в абсолютно красное, оранжевое, желтое и даже фиолетовое.

Но тут и была главная загвоздка поля Лэнгстона: энергию требовалось излучать наружу. Перегруженное поле грозило высвободить всю накопленную энергию в слепящей белой вспышке, излучая ее и наружу, и внутрь. Чтобы избежать этого, корабельные двигатели должны были расходовать энергию, которая, тем не менее, добавлялась к уже накопленной полем. Когда поле чересчур разогревалось, корабли уничтожались. Причем молниеносно.

Обычно военное судно могло чертовски близко подойти к солнцу, не подвергаясь смертельной опасности. Пределом накала для его поля являлась сама температура звезд – плюс то, что расходовалось на поддержание корабля в рабочем состоянии, включая и управление судном.

Однако сейчас, когда «Макартур» находился между двух светил, излучение поля следовало жестко контролировать – оно становилось все более узконаправленным, и «Макартур» мог развить боковое ускорение. Участки излучения поля продолжали суживаться, солнца росли, ну а само поле раскалялось. Экраны Рода запульсировали красным, что означало неминуемую беду для корабля.

Вернулась нормальная сила тяжести. Род встал. Быстро направившись на мостик, капитан на ходу кивнул вахтенному гардемарину.

– Всем занять посты. Боевая тревога.

По «Макартуру» прокатился рев сирен.

За сто двадцать четыре часа корабль пришельцев ничем не выдал, что знает о приближении «Макартура». И вел себя как ни в чем не бывало, пока они приближались к нему.

Солнечный парус маячил на экранах обширным белым пространством. Вскоре Род заметил маленькую черную точку. Он настраивал монитор, пока точка не превратилась в четкий кружок, расположенный, по данным радара, на четыре тысячи километров ближе к «Макартуру», чем парус за ним.

– Вот наша цель, сэр! – объявил Реннер. – Они, вероятно, затолкали в зонд все что можно! За исключением грузиков на концах строп, чтобы парус оставался развернутым.

– Верно. Подведите нас к нему, мистер Реннер. Мистер Уитбрид! Передайте дежурному связному, пусть отправит открытое сообщение! На всех частотах, какие только возможно.

– Есть, сэр. Записываю.

– «Приветствуем вас, корабль с солнечным парусом! Говорит имперский корабль «Макартур»…» Здесь вставьте наши опознавательные сигналы. «Добро пожаловать в Новую Каледонию и Империю Человечества. Мы хотим подойти к вам вплотную. Пожалуйста, ответьте». Передайте послание на англике, русском, французском, китайском и прочих языках, какие знаете. Если это люди, что в принципе маловероятно, они могут быть родом откуда угодно.

Пятнадцать минут до встречи. Корабельная сила тяжести изменилась – а потом еще раз, – когда Реннер начал выравнивать скорость и положение «Макартура», ориентируясь на зонд корабля чужаков.

Род на минуту отвлекся, чтобы ответить на вызов Салли.

– Давайте живее, Салли. У нас объявлена боевая готовность.

– Да, Род, я в курсе. Можно прийти к вам на мостик?

– Боюсь, что нет. Кресла заняты.

– Неудивительно. Род, но я хотела кое о чем напомнить вам. Не ждите, что они окажутся простаками.

– Простите?

– Вы можете счесть их примитивными лишь потому, что они не используют движитель Олдерсона. Но в таком случае вы заблуждаетесь. И даже если они примитивны, это не означает простоты. Их технология и образ мышления могут быть весьма сложными.

– Буду иметь в виду. Что-то еще? Тогда пока, Салли! Уитбрид, когда освободитесь, дайте знать мисс Фаулер, что происходит. – Род выключил общую связь, взглянул на экран заднего обзора… и услышал, как вскрикнул Стейли.

Солнечный парус корабля чужаков покрылся рябью. Отраженный свет шел по нему жирными извилистыми линиями. Род поморгал и потряс головой, но ничего не помогало: было слишком тяжело смотреть на это кривое зеркало.

– Должно быть, поступил ответ на наш сигнал, – догадался Род. – Они используют зеркало!..

Когда сияние стало ослепительным, все экраны «Макартура» одновременно погасли.

Зато носовые сканеры «Макартура» работали и продолжали запись. Они показали крупный белый диск звезды Новой Каледонии, который продолжал стремительно надвигаться на «Макартур» со скоростью, равной шести процентам скорости света. При этом большая часть света отфильтровывалась.

На мгновение сканеры также продемонстрировали и несколько зыбких черных силуэтов на белом фоне. Никто не заметил их в тот страшный миг, когда «Макартур» внезапно ослеп, а в следующую секунду изображение уже исчезло.

Оцепенелое молчание нарушил Кевин Реннер.

– Мне кажется, можно было ответить и не так громко, – произнес он.

– Спасибо, мистер Реннер, – ледяным тоном ответил Род. – Может, у вас есть другие – конкретные предложения?

«Макартур» двигался рывками, сотрясаясь, но солнечный парус неотступно следовал за ним.

– Да, сэр, – проговорил Реннер. – Хорошо бы нам уйти из фокуса этого зеркала.

– Контроль повреждений, капитан, – доложил Каргилл с кормового поста. – Поле получило слишком много энергии и чертовски быстро. Мы даже не успели ее потратить. Если энергия будет накапливаться, в корпусе «Макартура» прожжет дыру, но минут десять мы выдержим.

– Капитан, я буду идти за парусом, – заявил Реннер. – У нас есть хотя бы сканеры солнечной стороны, и я помню, где был зонд…

– Неважно. Курс сквозь парус! – скомандовал Род.

– Но мы не знаем…

– Выполняйте мой приказ, мистер Реннер, вы находитесь на военном корабле.

– Точно, сэр.

Поле приобрело кирпичный оттенок и становилось ярче с каждой минутой, но краснота была не опасной. До поры.

Пока Реннер менял курс, Род небрежно заметил:

– Похоже, чужаки используют невероятно прочный материал. Как по-вашему?

– Возможно, сэр.

«Макартур» затрясло. Реннер нахмурился и погрузился в размышления.

– Но чем крепче материал, мистер Реннер, тем искуснее должна быть выработка, чтобы при том же весе поймать больше солнечного света, верно? – предположил Род. – Если у чужаков есть крепкая нить, они уже могли сшить несколько полотнищ и сделать огромный парус. Даже если метеориты вырвут несколько квадратных километров материи, это не сильно повредит парус. Вы согласны со мной, мистер Реннер?

– Да, сэр, – ответил Реннер.

Он вел корабль на четырех g, следя, чтобы Калед оставался прямо за кормой, и вроде бы оправился от потрясения.

«Пожалуй, я убедил его», – подумал Род.

Поле Лэнгстона уже пожелтело.

Внезапно сканеры на солнечной стороне показали черноту, в которой было только два цветных пятна – зеленый край поля «Макартура» и зазубренный горящий белый контур там, где корабль прошел сквозь парус пришельцев.

– Дьявольщина! Мы ничего не почувствовали! – расхохотался Род. – Мистер Реннер, сколько времени до столкновения с солнцем?

– Сорок пять минут, сэр, если ничего не предпринимать.

– Спасибо за информацию, мистер Реннер. Удерживайте нас возле паруса, точно на месте, – Род подключил другую линию, чтобы соединиться с канонирами. – Кроуфорд? Осветите-ка парус и посмотрите, можно ли найти соединительные стяжки. Я хочу, чтобы вы отрезали этот парашют, прежде чем они снова обожгут нас!

– Слушаюсь, сэр! – Кроуфорд явно обрадовался возможности действовать.

Всего оказалось тридцать две стяжки: двадцать четыре вдоль края круглого тканевого зеркала и круг из восьми ближе к центру. Конические вздутия ткани показывали, где они находятся. Изнанка паруса оказалась черной, и от попадания огня из носовых лазерных батарей парус испарялся.

Наконец парус отсоединился и поплыл к «Макартуру», подергиваясь рябью. И опять корабль прошел сквозь него, словно тот был гигантским многокилометровым полотнищем из папиросной бумаги.

Спустя мгновение зонд пришельцев начал свободное падение к звезде класса F8.

– Тридцать пять минут до столкновения! – воскликнул Реннер, хотя его никто не спрашивал.

– Спасибо, мистер Реннер. Командор Каргилл, принимайте управление. Будем брать зонд на буксир, – сказал Род, искренне веселясь при виде изумленного Реннера.