Мошка в зенице Господней

3. Званый обед

«Макартур» постепенно перестал вращаться. Теперь он удалялся от Нью-Чикаго с ускорением, соответствующим стандартной силе тяжести. Экипаж продолжал трудиться на полную катушку, обеспечивая смену орбитальной ориентации в пространстве на ориентацию ускорения полета. В отличие от торговых судов – которые, оказавшись в точке «прыжка Олдерсона», отходили от обитаемых планет на большие расстояния, как правило, не торопясь, – в случае военных кораблей разгон был непрерывным.

Спустя два стандартных дня после отлета из Нью-Чикаго Блейн устроил званый обед.

Команда достала белоснежные скатерти и тяжелые подсвечники, серебряные тарелки и столовые приборы. Утварь и хрустальные кубки и бокалы на ножках изготовили искусные мастера, проживающие на самых разных планетах, но все эти сокровища принадлежали не Блейну, а «Макартуру». Мебель, снятая с внешних переборок и установленная на внутренних, уже находилась на своих местах, за исключением вращающегося стола – тот превратился в цилиндрическую стену офицерской кают-компании.

Этот округлый обеденный стол, кажется, сильно нервировал Салли Фаулер. Она увидела его еще в тот день, когда «Макартур» вращался вокруг своей оси и внешние переборки представляли собой округлую и гладкую палубу.

Блейн заметил, что Салли успокоилась, когда, спустившись по лестнице, девушка кинула взгляд на стол и с облегчением вздохнула.

Заметил он и то, что Бери держался молодцом. Бери был весел, порой вел себя несколько развязно и явно наслаждался времяпрепровождением. Определенно уже бывал в космосе, решил Блейн. Вероятно, даже провел там больше времени, чем Род.

Прием стал удобным случаем для официального знакомства с пассажирами. Сидя во главе стола и ожидая, пока стюарды в безупречно белых куртках подадут первое блюдо, Блейн пытался выглядеть хладнокровным и суровым.

Он так гордился «Макартуром»! На борту корабля было все… наверное, за исключением деликатесов.

– Боюсь, обед уступает сервировке, – сказал Блейн, обратившись к Салли. – Давайте посмотрим, удастся ли нам вас удивить.

Келли и стюарды полдня совещались с новым шеф-поваром, прежде готовившим для старшин, но Род не ждал от них чудес.

Разумеется, на корабле было вдоволь провизии, среди прочего – биопласт, дрожжевые стейки и зерно с Нью-Вашингтона. Однако Блейн не смог пополнить на Нью-Чикаго личные запасы, а то, что у него имелось прежде, сгинуло в сражении с мятежниками. Капитан Кзиллер забрал то, что принадлежало лично ему. И увел с собой шеф-повара с канониром из третьего орудийного расчета, помогавшим обслуживать капитана.

Но вот на огромном деревянном блюде внесли первое яство, накрытое тяжелой крышкой из кованого золота. По краю крышки мчались друг за другом сверкающие драконы, а над ними парили магические шестиугольники. Сделанные на Ксанаду, блюдо и крышка стоили столько же, сколько шлюпка с «Макартура».

За стулом Блейна – великолепный в своем белом одеянии с пурпурным поясом – вытянулся в струну канонир Келли. Настоящий мажордом! Трудно было узнать в нем сержанта, который водил космодесантников в бой против гвардии Союза. Отработанным движением Келли поднял золотую крышку.

– Бесподобно! – воскликнул Стейли.

Пусть даже из обычной вежливости, сказано это было с чувством, и Келли просиял. На блюде покоилась бисквитная копия «Макартура», нависшего над черным куполом мятежной крепости, причем каждая деталь была вылеплена с особой тщательностью. Шедевр мог потягаться со скульптурами императорского дворца! Такими же были и другие яства, включая закуски, горячие блюда и те же пресловутые десерты. Конечно, в действительности последние являлись обычными тортами и пирожными, но так поражали воображение, что, конечно, способствовали созданию праздничной атмосферы на корабле.

В итоге Род откинул все лишние мысли и принялся наслаждаться обедом.

– Что вы собираетесь делать дальше, мадам? – спросил Синклер. – Вы раньше бывали на Новой Шотландии?

– Нет. Я путешествовала не ради развлечения, а ради дела, командор Синклер. Думаю, вашей родине не может польстить мой визит, – она улыбнулась, но ее глаза по-прежнему были непроницаемы и загадочны, словно она провела в космосе добрую тысячу световых лет.

– Почему же нам не польстит ваш визит? Во всей Империи нет места, где думали бы о вас плохо!

– Благодарю… но я антрополог, специалист по примитивным культурам. Вряд ли Новую Шотландию можно отнести к таким… цивилизациям, – заверила его Салли.

Акцент Синклера вызвал у нее профессиональный интерес. Неужели на Новой Шотландии и впрямь так говорят? Его говор напоминал ей реплики персонажей из доимперских повестей. Впрочем, думая о лингвистике, Салли – исключительно из соображений осторожности – старалась не смотреть на Синклера. Ей не хотелось задеть самолюбие механика.

– Неплохо сказано. – Бери зааплодировал. – В последнее время я встречаю множество антропологов. Похоже, недавно во вселенной появилась новая специальность?

– Да. К сожалению, еще сто лет назад нас было очень мало. И потому на множестве планет, вошедших в Империю, уничтожалось немало хорошего. Надеюсь, ошибки прошлого не повторятся.

– Думаю, вы глубоко потрясены нынешней ситуацией, – произнес Блейн. – Неожиданно оказаться в составе Империи, нравится тебе это или нет, даже если нет никаких других проблем… Полагаю, вам следовало остаться на Нью-Чикаго. Капитан Кзиллер говорил, что у него возникли некие трудности, и вы могли бы с ним сотрудничать.

– Нет. – Салли уныло уставилась в свою тарелку, затем подняла голову и вымученно улыбнулась. – Наша первая заповедь гласит, что мы должны сочувствовать людям, культуру которых изучаем… А я ненавижу эту планету, – добавила она с внезапной яростью.

Но эмоции пошли ей на пользу – ненависть была лучше безразличия.

– Естественно, – согласился Синклер. – Любой бы чувствовал то же самое, проведя несколько месяцев в концентрационном лагере.

– Есть кое-что похуже, командор. Исчезла Дороти… Девушка, с которой мы прибыли сюда. Она… пропала. – За столом воцарилась тишина, и Салли смутилась. – Прошу вас, не позволяйте мне испортить такой чудесный обед.

Блейн безуспешно пытался найти тему для разговора, и ее невольно подсказал Уитбрид. Сперва Блейн увидел, что младший гардемарин возится под столом. Но зачем? Что он еще затеял? Дергает скатерть… Может, проверяет эластичность ткани? И почему он так таращится на хрусталь?

– Да, мистер Уитбрид, – сказал Род, – все весьма прочное.

Уитбрид взглянул на него и покраснел, но Блейн не собирался смущать мальчика.

– Скатерть, серебро, тарелки, блюда, хрусталь… да, эти вещи сделаны на славу, – небрежно вымолвил он. – Обычное стекло не пережило бы первого сражения. А наш хрусталь – это кое-что другое! Взгляните, к примеру, на мой кубок! Его вырезали из стекла обзорного окна разбитого посадочного шлюпа времен Первой Империи! Во всяком случае, так мне рассказывали. Сейчас мы не умеем производить такие прочные материалы. А скатерть соткана не из обычного полотна: тут использовалась волокнистая ткань времен Первой Империи. Крышки на блюдах – из кристаллического железа под тончайшим слоем кованого золота.

– Меня очень заинтересовал хрусталь, – неуверенно пробормотал Уитбрид.

– Как и меня несколько лет назад. – Блейн улыбнулся гардемаринам.

Они были офицерами, но по сути – мальчишками-подростками. Блейн помнил себя в их возрасте.

Большинство блюд уже подали, наконец, стол освободили для кофе и вина.

– За здоровье вице-короля! – официально провозгласил Блейн.

Уитбрид, который был младше Стейли на две недели, поднял бокал.

– Капитан… Мадам… Выпьем за Его Императорское Величество!

Офицеры дружно подняли бокалы за своего монарха, подражая морякам далекого прошлого.

– Вы позволите провести мне экскурсию по моему родному краю? – галантно спросил Синклер.

– Конечно. Благодарю. Однако я не знаю, надолго ли мы там задержимся. – Салли выжидательно посмотрела на Блейна.

– Как и я, – произнес он. – Нам надо сдать «Макартур» в ремонт, а уж столько продлятся работы, зависит только от ребят, которые трудятся на верфях.

– Надеюсь, я пробуду с вами не слишком долго. Кстати, командор, а корабли часто летают в столицу из Новой Шотландии?

– Чаще, чем с большинства планет по эту сторону Угольного Мешка, хотя есть некоторые проблемы. Однако в порту найдется дюжина кораблей, вполне прилично оборудованных для перевозки пассажиров. Вероятно, мистер Бери просветит вас на данный счет: его лайнеры садятся на Новой Шотландии.

– Но пассажиров не перевозят. Вы же в курсе, что наш бизнес нацелен на подрыв межзвездной торговли. – Бери заметил удивленные взгляды собравшихся и продолжил: – «Империал Автонетикс» занимается транспортировкой автоматических заводов. Но если что-то дешевле производить на самой планете, чем перевозить на космических кораблях, мы, конечно же, возводим заводы, так сказать, на твердой почве. Вот главный принцип торговой конкуренции!

Бери налил себе второй бокал вина, выбрав то, о котором Блейн говорил, что его почти не осталось. (Наверняка оно неплохое, иначе его малое количество не беспокоило бы капитана).

– Именно поэтому я и оказался на Нью-Чикаго, когда вспыхнул мятеж.

Салли Фаулер и Синклер согласно кивнули, Блейн сохранил невозмутимое выражение лица, а Уитбрид толкнул локтем Стейли: мол, подожди, я еще кое-что знаю.

Бери невольно напрягся: похоже, его подозрения подтвердились – против него здесь строятся козни. Надо быть начеку.

– А у вас – увлекательнейшая профессия, – обратился он к Салли, прежде чем в воздухе снова повисла пауза. – Расскажите нам что-нибудь любопытное. Вы видели много примитивных миров?

– Ни одного, – печально ответила девушка. – Я о них только читала. Мы думали отправиться на Арлекин, но мятеж… – Она замолчала.

– Я однажды был на Макассаре, – заявил Блейн.

Девушка оживилась.

– В книге ему посвящена целая глава. Совсем примитивный мир, да?

– Да, и ничего не меняется. С самого начала там была просто крошечная колония. Промышленные комплексы благополучно сгинули в Сепаратистских войнах, и около четырехсот лет никто не посещал ту глушь. Мы застали на Макассаре культуру эпохи железного века. Мечи, кольчуги, деревянные парусные суда…

– Но что там за люди? – нетерпеливо осведомилась Салли. – Как они живут?

Род смущенно пожал плечами.

– Я провел на планете лишь пару-тройку дней. Вряд ли такого срока достаточно, чтобы понять чужой уклад. Кроме того, я тогда был ровесником Стейли. Я запомнил только хорошую таверну, – усмехнулся он.

«Я же не антрополог», – добавил он мысленно.

Разговор свернул в новое русло. Род почувствовал усталость и поглядывал по сторонам в поисках повода встать из-за стола. Однако присутствующие буквально приросли к своим местам.

– Вы изучаете различные культуры, – серьезно произнес Синклер, – и, возможно, вы сделали правильный выбор. Но почему бы вам не заняться и другими вещами? Первая Империя была огромна и практически безгранична. В ней хватало места для всех. Не найдем ли мы где-нибудь в заброшенном уголке Империи планету суперменов?

Гардемарины переглянулись, а Бери спросил:

– Что может дать людям дальнейшее эволюционное развитие?

– Нас учили, что эволюция разумных существ невозможна, – ответила Салли. – Для слабых цивилизация изобретает кресла-каталки, очки и слуховые аппараты. Когда общество начинает войну, мужчины, как правило, проходят проверку на физическую выносливость, прежде чем получить разрешение рискнуть жизнью. Думаю, это помогает выигрывать войны, – она улыбнулась. – Однако в таких случаях у нас остается не много возможностей для стопроцентного естественного отбора.

– Но разве нет планет, – вмешался в беседу Уитбрид, – отброшенных в прошлое еще дальше, чем Макассар? Миров, где царит полное варварство: дубины и костры? Там может идти речь о прогрессе?

Три бокала вина прогнали черную тоску Салли, и ей хотелось поговорить на профессиональные темы. Дядя всегда утверждал, что для леди она чересчур болтлива, и она старалась следить за собой, но вино оказалось сильнее.

После времени, проведенного в лагере, она чувствовала себя очень неплохо.

– Несомненно, – сказала она. – Но сперва должна сложиться хотя бы примитивная общественная структура. Естественный отбор продолжается до тех пор, пока не соберется достаточное количество людей, которые будут защищать друг друга от опасностей окружающего мира. Но интересно другое… Мистер Уитбрид, есть планеты, где практикуется обряд детоубийства. Старейшины экзаменуют детей и убивают тех, кто не отвечает их представлениям о совершенстве. Разумеется, такая жестокость не способствует развитию, хотя некоторых результатов подобные цивилизации иногда добиваются. Правда, это не может продолжаться долго.

– Люди разводят лошадей, – заметил Род. – И собак.

– Верно. Но не выводят новых видов. Никогда. Общество не может поддерживать одни и те же законы на протяжении тысячелетий. Человечество постоянно изменяется, но этот процесс должен быть естественным, а не навязанным извне. Разумеется, попытки вывести суперменов предпринимались. Например, в системе Саурона.

– Ох уж эти бестии! – проворчал Синклер и выругался. – Именно они начали Сепаратистские войны и чуть не перебили нас! – он осекся на полуслове, услышав, что Уитбрид кашлянул.

– Саурон – вторая система, которой я не могу симпатизировать, – сказала Салли в воцарившейся тишине. – Хотя сейчас она лояльны по отношению к Империи… – произнесла Салли и прикусила язык: все как-то странно смотрели на нее, а Синклер вообще пытался спрятаться за шеренгой бутылок.

Угловатая физиономия гардемарина Хорста Стейли казалась высеченной из камня.

– В чем дело? – тихо спросила Салли.

Ей никто не ответил. В конце концов Уитбрид сказал:

– Мистер Стейли из системы Саурона, мадам.

– Я… простите, – промямлила Салли. – Полагаю, я зашла слишком далеко. Нет, правда, мистер Стейли, я…

– Мой юный друг имеет явную склонность к стоицизму, иначе ему не нашлось бы места на корабле, – примирительно заметил Род. – Кроме того, вы не единственная, кто перегибал палку в данном вопросе, – он многозначительно посмотрел на Синклера. – Не нам судить их за события многовековой давности. – Проклятье! Как же он высокопарно выражается! – Итак, вы говорили об эволюции?

– Она… она почти недоступна для разумных существ, – продолжала Салли. – Они не подлаживаются под окружающую среду, а трансформируют ее сообразно своим нуждам. Но следует иметь в виду, что как только вид становится действительно разумным, его развитие замедляется и сходит на нет.

– К сожалению, нам не с чем сравнивать, – ухмыльнулся Бери. – Вселенная таит столько загадок!

И он разрядил обстановку, рассказав анекдот о невероятно смышленом осьминоге, встретившем кентавра.

Когда все перестали смеяться, Бери посмотрел на Блейна.

– Очень славный обед, капитан.

– Пожалуй. – Род встал и предложил Салли руку.

Остальные тоже поднялись. Девушка снова притихла. Она молчала, пока он провожал ее до каюты, и лишь вежливо поблагодарила его на прощанье.

Род отправился на мостик. Он хотел посоветоваться с корабельным мозгом насчет последних ремонтных работ «Макартура».