Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Ателье
– Боже ты мой! Какая ты тут необыкновенная! – Саба захлебывается от восторга.
Вчера вечером Ро прислала мне на почту несколько снимков с моей фотосессии. Я тянусь через стол за своим мобильником. В колледже и столовая лучше, чем в школе. Здесь устроен шведский стол с разными сортами пасты, и вам могут приготовить любой сэндвич или панини. Прелесть что за жизнь! Я сегодня выбрала низкокалорийный обед, с тунцом и плавленым сыром.
– Яна, ты такая красивая, – верещит Лорел.
– На котором?
– В кожаном платье! Я в восторге… это очень… ну, я просто хочу сказать, что это… эротично. Только ты не подумай, я не в лесбийском смысле, конечно же.
– Клево. Спасибо, что сформулировала. Да, платье просто крутяк. – Саба возвращает мне телефон.
Снимки, которые обработали и на которых навели глянец, и впрямь невероятны. Я не похожа на себя, выгляжу как какая-то великая воительница из космоса вроде амазонки.
– Дай посмотреть еще раз – другой костюм, – просит Лорел, и я передаю ей телефон. – Ой, тебе звонят!
Смотрю на экран – звонит Ро.
– Это мой агент.
Лорел присвистывает, и они с Сабой покатываются со смеху.
– Вы только послушайте ее! Это мой агент!
Я делаю страшные глаза.
– Ну что такого? Это так называется, мой агент! – И в трубку: – Слушаю!
– Яна, привет. Это Ро. У меня только что был очень интересный телефонный разговор – о тебе…
Поспешно выбравшись из-за стола, я направляюсь к дверям на веранду.
– Да?
– Угадай, кому понравились твои снимки?
– Эээ… Мэгги?
– Да, и Мэгги тоже, и это, кстати, поразительно, потому что Мэгги трудно чем-то удивить. Но это другой человек, даже лучше. Ну?..
Я никогда не умела играть в угадайку.
– Без понятия.
– Дермот Дин!
По ее голосу я понимаю, что должна запрыгать от восхищения, но…
– А кто это?
– О, Яна, ну что с тобой делать? Я говорила тебе засесть за Vogue и i-D?
Я хочу ответить, что, вообще-то, слегка, самую малость, занята настоящей учебой, но решаю промолчать. Первая неделя прошла, и за нас взялись всерьез. Надо написать эссе о роли закона в обществе, прочитать кучу стихов Бронте, а еще – самое худшее – мы с Сабой должны написать оригинальный рэп об иммиграции по-французски. Полная лажа! И как им только в голову приходят такие дерьмовые идеи?
– Дермот – креативный директор Republic of Deen; ты же помнишь кожаное платье, в котором тебя снимали? Неважно. Главное, он мой друг, и мне захотелось послать ему твою фотку; ты ему ПОНРАВИЛАСЬ!
– Серьезно? – Ого, это реально круто.
– О, даже лучше. – Погода сейчас больше напоминает сентябрьскую, и, ходя взад-вперед по лужайке, я начинаю жалеть, что не захватила ничего потеплей тонкого худи. – Ты так ему понравилась, что он спросил, нельзя ли тебя нанять.
У меня сводит живот, будто я катаюсь на аттракционе в Торп-парке.
– Что? Как?
– На Неделю моды, крошка! Это через две недели!
Мысль о подиуме повергает меня в настоящий ужас. Даже мутить начало. Ох, черт, только не это. Вот блин!
– Показ? Но мне сказали, что я на развитии минимум до Рождества.
– Я знаю! Поздравляю тебя! Твой первый заказ! И… он хочет эксклюзив! Йи-хо!
– Что это значит? – В глазах у меня разноцветные круги. Так вот ты какая, паническая атака…
– Это значит, что ты не можешь выходить на других шоу раньше этого. Пойми, он, конечно, не из самых супервеликих дизайнеров, но деньги вполне приличные – пять сотен за дефиле и еще пять за эксклюзив.
– Тысяча фунтов? ОХРЕНЕТЬ! – Мой вскрик разносится над верандой, так что все поднимают головы и смотрят на меня. Неловко.
– Да, понимаю, но для первого раза…
Она поняла меня с точностью до наоборот. Это безумие какое-то. Ферди получает двадцать пять фунтов за смену и приходит домой, воняя кислым молоком.
– Я… а ты правда считаешь, что я готова?
Молчание.
– Не буду врать, нам предстоит много работать над твоей походкой. Тебе нужно учиться ходить на каблуках каждый день до семнадцатого. На следующей неделе кастинг.
Я делаю глубокий вдох. Кажется, съеденный тунец с плавленым сыром просится наружу. Вот пакость.
– Не переживай, Яна. Да, это немного раньше, чем мы планировали. Никто не ожидал, что тебе предложат работу уже в сентябре, но предложение-то прекрасное; отличная возможность ввести тебя в дело легко и плавно. Дермот – симпатяга, и он прямо-таки запал на тебя, дорогая. Не припомню, чтобы он хоть раз заказывал эксклюзив.
– Угу.
Я так испугана, что не могу выдавить ни слова.
– Просто сходи на кастинг, и посмотрим, как оно тебе. Я, кстати, тоже пойду, это же твой первый раз.
– Спасибо.
– Через минуту я пришлю тебе на почту все детали. Люблю тебя, малышка моя.
Она вешает трубку, а я бреду себе, как ходячий мертвец, обратно в столовую. Наверное, вид у меня пришибленный, потому что Саба вскакивает и бросается мне навстречу.
– Яна, что? Что случилось?
Я медленно сползаю на скамейку.
– Ничего. Ну, меня только что пригласили на первый показ.
У Сабы глаза лезут на лоб.
– На подиуме?
– Да. Для… как ее там… Republic of Deen… это он сшил то кожаное платье, и ему понравились мои фотографии. Неделя моды в Лондоне…
– О МОЙ БОГ! Яна! – Лорел зажимает рот руками. – Я ОБОЖАЮ Republic of Deen. Они делают эти удивительные сумочки, похожие на маленькие облачка, но стоят они около фунтов двести… может, достанешь мне такую?
Я качаю головой. Такое чувство, что мозг решил биться вместо сердца и теперь хулиганит в моем черепе.
– Я не уверена, что смогу.
– Конечно, сможешь, не будь дурочкой, – говорит Саба.
– Меня мутит. В смысле – как же это, почему так рано? Мне кажется… у меня просто голова отваливается.
– Может, принести тебе ведро? – Лорел вскакивает.
– Не надо, сейчас полегчает…
– Яна, это потрясающе. Мода – штука быстрая, – авторитетно бросает Саба. – Привыкай.
– Это твой первый раз… – Лорел усмехается, а сама прямо дрожит от восторга. – Итак, ты лишишься своей подиумной невинности.
Чтобы ее порадовать, я выдавливаю смешок. Напомните, у кого это на показе с ног свалились туфли? У Наоми, кажется? Мир никогда этого не забудет.
– Это же огонь! – говорит Саба. – Ты – настоящая, живая, реальная модель. Я горжусь тобой, детка. Бог мой… вот стерва, я из-за тебя разревусь, кажется! – Она промокает салфеткой глаза.
– А когда ты станешь знаменитой, будешь проводить нас на вечеринки и приемы? – спрашивает Лорел. – А вдруг ты познакомишься с Кларой Киз? Или Диду, или Домино? Или Уэсли Брайс? Или…
От ее болтовни голова у меня только еще сильнее кружится. Только сейчас до меня доходит, что шутки кончились – очень, очень ясно доходит.
Кажется, я заблудилась.
Хожу туда-сюда по Брик-лейн, и гугл-карты четко направляют меня к закрытому индийскому ресторану. «Вы прибыли к месту назначения». Ни фига я не прибыла. Какая-то женщина с тележкой пытается меня объехать.
– Здрасьте! Извините, вы не подскажете, где здесь дом 14-б? – спрашиваю я.
Она будто не слышит.
– Спасибо!
Корова.
К счастью, в кармане трезвонит мобильник, и это Ро.
– Яна, привет, как ты, добралась?
– Я заблудилась! Стою у какого-то заброшенного индийского кафе, а гугл говорит, что это оно и есть!
– Милая ты моя. Вход на склады с Дрей Уок. Сейчас я выйду, встречу тебя…
Я заворачиваю за угол, и в ту же секунду мне навстречу выскакивает Ро из каких-то неприметных ворот, мимо которых я проходила раз пять.
– Привет, солнышко! Нам сюда.
Видеть ее такое облегчение, что я чуть не плачу, как дура.
– Извини, пожалуйста! Я опоздала?
– Все в порядке. На пять минут – не страшно, только смотри, не привыкай к этому! Боюсь, миф о том, что меньше чем за десять тысяч баксов нельзя и пальцем шевелить, ушел в прошлое! Поднимаемся.
На нижнем этаже что-то вроде небольшого рынка, и, если не знать, нипочем не догадаешься, что студия – здесь: я ожидала большой яркой вывески, но рядом с дверным звонком только малюсенький логотип.
– Его ателье здесь, наверху, – бросает на ходу Ро, и я вхожу, иду за ней следом – вверх по узкой крутой лестнице. Я снова в своей униформе из черной жилетки, джинсов в обтяжку и конверсов, а в большой сумке туфли на каблуках.
Прежде чем увидеть студию – или ателье, – я ее слышу. Звонят телефоны, гремят шаги, на максимальной громкости надрывается Бритни. Это полный хаос.
– Где шёртовы перчатки? – Голос с ирландским акцентом перекрывает шум. – Эйсусом клянусь, эти перчатки меня в гроб вгонят! Неужели это так шертовски трудно сделать, как я прошу?
– Курьер уже в пути, Дермот. Она сказала, в три – самое позднее.
– Да? Ну, скажи ей, что одну перчатку я оставлю специально, чтоб засунуть в ее снобскую задницу.
Все это похоже на улей: рабочие пчелы роятся вокруг своей матки. В данном случае пчелиная матка – коренастый бородатый мужчина в потрясающих очках и реально крутых высоких кроссовках Adidas с пушистыми плюшевыми мишками. Чудно́, правда? Бывает же, что человек нравится прямо сразу, как только его увидишь. Так бы и обняла его.
При виде меня у Дермота Дина вспыхивают глаза.
– Ух ты! Это же она!
– Дермот Дин, это Яна. Яна, это Дермот!
– Ты идеальна! Народ! Перестаньте заниматься шёрт знает шем, трутни, и поздоровайтесь с Яной!
– ПРИВЕТ, ЯНА! – дружным хором приветствуют меня трутни.
Не забывай о вежливости.
– Привет, извините за опоздание. Я… я… не могла… найти дверь.
– Ох, и не говори, лапа, ее никто не может найти. Постоянно твержу, что надо повесить большую вывеску на воротах. Боюсь, что и перчатки мои доставят в индийский ресторан дальше по улице.
Он протягивает мне руку, и я стараюсь успокоиться. Поняв, что я не одна такая, я благодарно улыбаюсь. Студия не так велика, как я ожидала, но, возможно, так только кажется, потому что нас со всех сторон окружают портновские манекены – и все они полуодеты.
– Извини за беспорядок, – говорит Дермот, – до показа остается неделя, и мне все чаще приходит одна мысль: когда-нибудь я все-таки решусь, закуплю в промышленном количестве маленьких черных платьев в «Праймарк» и просто нашью на них свои лейблы. Хочешь кофе, солнце мое?
– Спасибо, мне бы просто воды.
– Ричи! Какого шёрта, где его носит? Мария, матерь Бога нашего, пошли мне стажера, хоть отдаленно похожего на разумное существо. РИЧИ!
По лестнице взбегает парнишка с громадной картонной коробкой.
– Думаю, это – перчатки, – задыхаясь, сообщает он.
– Ах, шёрт, аллилуйя! Наконец-то! Ричи, сгоняй вниз, в кофейню. Мне мокрый кортадо, для Яны воду – с газом или без?
– Эээ, лучше без…
– Воду без газа, ну, и кто там еще чего хочет. И, умоляю, поживей, пока у меня не начались судороги из-за синдрома отмены. – Бедный малый торопится со всех ног. – Вообще-то, он симпатяга. И минет исполняет просто великолепно.
Я честно не понимаю, что это была шутка, пока Ро не начинает хихикать – и тогда я предполагаю, что он пошутил. Хочется верить, что правда пошутил.
Вспомнив совет Ро – задавать вопросы и проявлять интерес, – я начинаю.
– Как дела… с новой одеждой? – Надеюсь, что не наступила на больную мозоль.
– О, я в полном восторге! – отвечает Дермот. – Скажу по секрету: настоящее название – «Династия Дин» – навеяно мыльной оперой!
Видимо, взгляд у меня тупой и бессмысленный.
– Господи, ты о ней понятия не имеешь, да? Блин, убейте меня, какой я старый! Алексис Кэррингтон? Джоан Коллинз?
Я виновато пожимаю плечами.
– Ты же совсем ребенок, верно? Представь, это было в восьмидесятых, за двадцать лет до того, как тебя зачали!
Шмотки, которые я вижу на манекенах, как будто сделаны из конфетных оберток. Материал сверкающий, с металлическим блеском, но это натуральная кожа. Огромные накладные плечи и оборки.
– Это очень круто, – говорю я, хотя сама ничего из этого не надела бы, буквально ничего. Если бы мне не платили – и, если хорошенько об этом задуматься, то…
– Ты такая милая! Очаровательна! Спасибо, что согласилась прийти, Яна. Стоило мне увидеть твое лицо – ты меня сразу ОКОЛДОВАЛА. Я сказал своей подруге Ровенне, я ей сказал: «Эта девочка, Яна, – новая Лекс, ни больше ни меньше».
– Да, – подтверждает Ро.
– Лекс открывала мой первый показ еще в 2010-м. Обожаю эту девушку, но (только ей не передавай, а то она, шертовка, шкуру с меня спустит и натянет на себя) ты еще круче, я уверен! Ноги! Скулы! Безумно красивая!
– Даже не знаю, что ответить. – Я обхватываю себя руками. – Передам маме и папе – это же, наверное, благодаря их генам.
Дермот заливисто хохочет – честно говоря, немного громче, чем заслуживает моя убогая шутка.
– Милая моя, давай нацепим на тебя что-то из одежды. Представляешь, я и сам впервые увижу их на модели! Вау!
– Надеюсь, я их не помну…
Они ржут так, БУДТО Я СОСТРИЛА. А я даже не думала шутить. Ничуточки.
Здесь есть складная ширма, где мне предлагают переодеться, но, как и раньше, уединиться невозможно. Я раздеваюсь до белья телесного цвета (думая попутно, а какого же цвета «телесное» белье носят темнокожие модели), и за ширму влетают Дермот и его ассистентка Клои с разными нарядами для меня, оживленно обсуждая какие-то поправки и доделки. Портновский сантиметр обвивается вокруг меня, как удав из «Книги джунглей».
– А вы… – говорю я, пока он обмеряет мне бедра, – всегда хотели стать дизайнером?
– О да, – воодушевляется Дермот. – Первое платье, кстати, я сшил для Барби, куклы моей младшей сестренки Броны. Удивительно, но то платьице было похоже на это. А когда я подрос, то уже точно знал, что рано или поздно унесу ноги из Голуэя и поеду в Лондон.
– И у вас получилось!
– Сладкая моя, это было нелегко. Когда-нибудь я напишу мемуары, и у тебя от ужаса молоко свернется. Ох, что мне пришлось пережить, чтобы стать стажером в Лондоне… Но да, малыш Дермот Маклафлин стал Дермотом Дином, потому что ни одна гребаная сучка не могла выговорить мое имя без ошибки, а потом, кто бы мог подумать, Венера Ардито надела одну из моих футболок и прошлась в ней по сцене в Гластонбери – и покатилось. Вот почему она здесь…
Он кивает на гигантский, в стиле поп-арт, портрет Венеры в вульгарной золотой раме, который занимает почти всю стену в студии.
– Понятно!
– Представляешь! Фантастика! И вот мы уже готовимся к десятой годовщине Republic of Deen. Летит время… Ну-ка, натягивай это прямо через свою тыковку.
Он протягивает мне блестящее фиолетовое платье с одним острым плечом. Пока я пытаюсь сообразить, о чем он говорит, он набрасывает его на меня сверху.
– Молнию еще не вшили, – бормочет он, наглухо закалывая на мне платье. – А туфли прибудут в понедельник.
– У меня с собой есть пара, – начинаю я, но ассистентка уже протягивает мне другую пару. Это что-то из последнего сезона – золотые сапожки по щиколотку. На мое счастье, толстые каблуки не такие уж высокие.
– Знаешь что? – говорит он. – Перчатки-то никудышные, шертовски дрянные, и о чем я только думал? – И он кидает кожаные бирюзовые перчатки через всю студию прямо в мусорную корзинку.
– Я не хочу врать, – шепчу я Дермоту, когда Ро отходит за кофе. – Скаут нашел меня всего два месяца назад, и у меня не походка, а дерьмо.
Он от души смеется.
– Ну, дела! Такое я вижу впервые! Честная модель! Но тебе повезло: я обожаю странные походки. Не люблю шаблонных девушек на одно лицо. У меня все девчонки фрики и чокнутые.
Я застегиваю молнию на сапоге и, пошатываясь, встаю.
– Окей, тогда вы обратились по адресу.
– Главное – не упади. А если свалишься, пошлешь все к шёрту, посмеешься и дальше пойдешь. Покажи товар лицом, малышка.
Тут, как по волшебству, в плей-листе меняется исполнитель, начинает петь Венера Ардито – я решаю, что это добрый знак. Длина студии всего-то метров десять. Я стараюсь идти, попадая в ритм, вспоминая все, чему меня учили. Присаживаюсь на бедра. Немного машу руками. У двери я останавливаюсь, поворачиваюсь и иду назад.
– Видишь? – спрашивает Дермот. – И что в этом такого трудного?
– У меня получилось?
– Детка, это было сказочно! Я просто хотел убедиться, что ты в принципе можешь переставлять ноги. Ох уж все эти бредни насчет «правильной походки»! Раз ты попадаешь в такт, все превосходно!
– Великолепно, Яна, ты молодец, – подтверждает Ро, хотя на лице у нее вот такими буквами несмываемым маркером написано: «ФИ!»
Я смотрю на себя в зеркало.
Хватит, пора забыть об этих бреднях про старую меня, робкую скромницу.
Знаете что? Я выгляжу как шёртова модель!
