ОглавлениеНазадВпередНастройки
Шрифт
Source Sans Pro
Helvetica
Arial
Verdana
Times New Roman
Georgia
Courier
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
2
Славьте меня!Я великим не чета.Я над всем, что сделано,ставлю «nihil».
Никогданичего не хочу читать.Книги?Что книги!
Я раньше думал –книги делаются так:пришел поэт,легко разжал уста,и сразу запел вдохновенный простак –пожалуйста!А оказывается –прежде чем начнет петься,долго ходят, размозолев от брожения,и тихо барахтается в тине сердцаглупая вобла воображения.Пока выкипячивают, рифмами пиликая,из любвей и соловьев какое-то варево,улица корчится безъязыкая –ей нечем кричать и разговаривать.Городов вавилонские башни,возгордясь, возносим снова,а боггорода на пашнирушит,мешая слово.
Улица муку молча пёрла.Крик торчком стоял из глотки.Топорщились, застрявшие поперек горлапухлые taxi и костлявые пролетки.Грудь испешеходили.Чахотки площе.
Город дорогу мраком запер.И когда –все-таки! –выхаркнула давку на площадь,спихнув наступившую на горло паперть,думалось:в хорах архангелова хоралабог, ограбленный, идет карать!
А улица присела и заорала:«Идемте жрать!»
Гримируют городу Круппы и Круппикигрозящих бровей морщь,а во ртуумерших слов разлагаются трупики,только два живут, жирея –«сволочь»и еще какое-то,кажется – «борщ».
Поэты,размокшие в плаче и всхлипе,бросились от улицы, ероша космы:«Как двумя такими выпетьи барышню,и любовь,и цветочек под росами?»
А за поэтами –уличные тыщи:студенты,проститутки,подрядчики.
Господа!Остановитесь!Вы не нищие,вы не смеете просить подачки!
Нам, здоровенным,с шагом саженьим,надо не слушать, а рвать их –их,присосавшихся бесплатным приложениемк каждой двуспальной кровати!
Их ли смиренно просить:«Помоги мне!»Молить о гимне,об оратории!Мы сами творцы в горящем гимне –шуме фабрики и лаборатории.
Что мне до Фауста,феерией ракетскользящего с Мефистофелем в небесном паркете!Я знаю –гвоздь у меня в сапогекошмарней, чем фантазия у Гете!
Я,златоустейший,чье каждое словодушу новородит,именинит тело,говорю вам:мельчайшая пылинка живогоценнее всего, что я сделаю и сделал!
Слушайте!Проповедует,мечась и стеня,сегодняшнего дня крикогубый Заратустра!Мыс лицом, как заспанная простыня,с губами, обвисшими, как люстра,мы,каторжане города-лепрозория,где золото и грязь изъязвили проказу, –мы чище венецианского лазорья,морями и солнцами омытого сразу!
Плевать, что нету Гомеров и Овидиевлюдей, как мы;от копоти в оспе.Я знаю –солнце померкло б, увидевнаших душ золотые россыпи!
Жилы и мускулы – молитв верней.Нам ли вымаливать милостей времени!Мы –каждый –держим в своей пятернемиров приводные ремни!Это взвело на Голгофы аудиторийПетрограда, Москвы, Одессы, Киева,и не было ни одного,которыйне кричал бы:«Распни,распни его!»Но мне –люди,и те, что обидели –вы мне всего дороже и ближе.
Видели,как собака бьющую руку лижет?!
Я,обсмеянный у сегодняшнего племени,как длинныйскабрезный анекдот,вижу идущего через горы времени,которого не видит никто.
Где глаз людей обрывается куцый,главой голодных орд,в терновом венце революцийгрядет шестнадцатый год.
А я у вас – его предтеча;я – где боль, везде;на каждой капле слёзовой течираспял себя на кресте.Уже ничего простить нельзя.Я выжег души, где нежность растили.Это труднее, чем взятьтысячу тысяч Бастилий!
И когда,приход егомятежом оглашая,выйдете к спасителю –вам ядушу вытащу,растопчу,чтоб большая! –и окровавленную дам, как знамя.