Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 3
Инстинкт.
У патрульных он обостряется до своего рода шестого чувства. По тому, как человек держится, опытный патрульный безошибочно определит, что у того с собой пушка. И дело здесь не в весе оружия, а в той власти, которую оно дает.
А еще в риске быть взятым с поличным. В Нью-Йорке незаконное ношение чревато тюремным сроком. Попался с оружием – ступай на отсидку.
Амелия Сакс вряд ли бы смогла объяснить, откуда у нее уверенность, что человек, стоящий в небрежной позе напротив Музея афроамериканской истории и культуры, вооружен. Он курил, скрестив руки на груди, и наблюдал за сценой: мигающие маячки, натянутые ограждения, полицейские наряды.
К Сакс подошел светловолосый офицер в форме. На вид совсем молодой, явно салага.
– Добрый день. Я первым прибыл на место происшествия. Меня…
Улыбаясь, Сакс негромко сказала:
– Смотри вон на ту мусорную кучу дальше по улице.
Новичок удивленно моргнул.
– Простите, не понял.
– Смотри на мусор, не на меня, – прошипела Сакс.
– Извините, детектив.
У него была аккуратная стрижка, нагрудный знак с именем: «Р. Пуласки». Новенький – ни царапинки.
Сакс показала на мусорную кучу.
– Пожми плечами.
Пуласки подчинился.
– Теперь идем туда вместе, смотрим на кучу.
– А тут кто-то…
– Улыбайся.
– Я…
– Сколько требуется полицейских, чтобы вкрутить лампочку?
– Не знаю. Сколько?
– Не важно – это шутка. Но ты смейся, как будто услышал анекдот.
Пуласки нервно хохотнул.
– Не отвлекайся.
– От мусора?
Расстегивая пиджак, Сакс сказала:
– Теперь нам не до смеха. Мы изучаем мусор.
– Зачем?..
– Смотри вперед.
– Да, верно. Мне не смешно. Я изучаю мусор.
– Вот так.
Мужчина с припрятанным пистолетом по-прежнему стоял у стены. Ему было за сорок, крепкое телосложение, короткая стрижка. Теперь Сакс видела на его боку бугор – пушка длинноствольная. Похоже, револьвер.
– Объясняю ситуацию, – негромко сказала Сакс. – Мужчина справа от нас, у стены, вооружен.
Новичок – вот молодчина! – и бровью не повел, накрепко прилип взглядом к мусорной куче.
– Налетчик? Тот самый, который напал на девочку?
– Не знаю. Важно то, что у него револьвер.
– Что будем делать?
– Идем дальше, не сводя глаз с мусорной кучи. Он решит, что нам не до него. Потом не торопясь возвращаемся. Ты остановишься и спросишь, не принести ли мне кофе. Я скажу: да. Ты повернешь назад, зайдешь так, чтобы оказаться от него справа. Он тем временем будет смотреть на меня.
– А почему он будет на вас смотреть?
Умиляющее простодушие!
– Просто будет, и все. Ты приблизишься к нему с другой стороны. Затем отвлечешь его – кашлянешь, например. Он повернется лицом к тебе, а я зайду с другого бока.
– Ясно, все понял. А мне… ну, взять его на прицел?
– Нет. Просто отвлеки его и стой рядом.
– А если он выхватит пушку?
– Вот тогда возьмешь его на прицел.
– А если станет стрелять?
– Сомневаюсь.
– Но вдруг станет?
– Тогда можешь стрелять. Как тебя зовут?
– Рональд… Рон.
– Давно в патруле?
– Три недели.
– У нас все получится, Рон. Действуем по плану.
С озабоченным видом они дошли до мусорной кучи, потом, якобы убедившись, что опасности нет, повернули обратно. Пуласки остановился и спросил:
– А что, детектив, кофе не выпьете?
Он слегка переигрывал – звездой сцены ему явно не стать, – однако в целом получилось довольно убедительно.
– Да, пожалуй.
Молодой патрульный заспешил в обратную сторону, но вдруг остановился и крикнул:
– Вам какой?
– А-а, черный, с сахаром.
– Сахара сколько?
«Черт возьми…»
– Один.
– Ясно. Пончики захватить?
Амелия многозначительно на него уставилась: все, все, остынь!
– Нет, только кофе.
Она повернулась к библиотеке, чувствуя на себе оценивающий взгляд мужчины.
«А почему он будет на вас смотреть?» – «Просто будет, и все».
Она неторопливо направилась к музею, следя за мужчиной – точнее, за его отражением в витрине. Когда тот обернулся к Пуласки, она быстро пошла на него, откинув полу пиджака, словно стрелок из вестерна, чтобы при необходимости выхватить из кобуры «глок».
– Держите руки на виду, – твердым голосом произнесла Сакс.
– Делайте, как говорит леди. – Пуласки стоял по другую сторону от мужчины, готовый вытащить пистолет.
Мужчина уставился на Сакс:
– Ловко сработано, офицер.
– Просто держите руки на виду. У вас есть при себе оружие?
– Ага. Пушка побольше той, что была у меня в три-пять.
Цифры обозначали один из нью-йоркских полицейских участков. Бывший коп. Возможно.
– Что-нибудь охраняете?
– Так точно.
– Покажите разрешение. Достаньте его левой рукой. Правой не шевелите.
Мужчина вынул бумажник. Документы на ношение и лицензия охранника выглядели настоящими. Тем не менее Сакс связалась с участком, чтобы свериться по компьютеру. Все оказалось чисто.
– Извините. – Она вернула ему документы.
– Ничего, детектив. У вас здесь, как я погляжу, расследование затевается. – Он кивнул в сторону полицейских машин, перекрывших улицу напротив входа в музей.
– Разберемся, – уклончиво бросила Сакс.
Охранник спрятал бумажник в карман.
– Я сам двенадцать лет протрубил в участке. Уволился по состоянию здоровья, но скоро начал дуреть от гражданки. – Он кивком указал на здание за спиной. – Нас здесь несколько. Охраняем отделение Американской ювелирной биржи. Камешков миллиона на два, из Иерусалима и Амстердама.
Сакс оглядела фасад. Ничего особенного – обычное офисное здание.
Мужчина усмехнулся:
– Думал, работка не бей лежачего, а оказалось, нисколько не легче, чем патрулировать улицы. Что ж, удачи вам. Рад бы помочь, но проморгал представление. – Он повернулся к новичку-патрульному и кивнул в сторону Сакс. – На задании она для тебя не «леди», а «детектив».
Пуласки ответил смущенным взглядом, хотя урок, судя по всему, воспринял всерьез. Сакс и сама бы чуть позже сделала ему замечание.
– Виноват…
«Ты не знал, зато теперь в курсе», – вспомнилось Сакс. Едва ли не главный принцип в натаскивании молодых офицеров.
Когда они направились обратно к музею, охранник крикнул вдогонку:
– Эй, молодой?
Пуласки обернулся.
– Ты забыл принести кофе!
У входа в музей, разговаривая с сержантом, стоял Лон Селитто. Он глянул на именной знак молодого патрульного и спросил:
– Пуласки, вы первым прибыли на место?
– Так точно, сэр.
– Рассказывайте.
Прочистив горло, новобранец указал в сторону переулка.
– Я занимал позицию на другой стороне улицы, примерно вон там, в соответствии с плановым заданием. Приблизительно в восемь тридцать жертва, афроамериканка женского пола, шестнадцати лет, обратилась ко мне, чтобы сделать…
– Можно попроще – своими словами, – прервала его Сакс.
– Да, конечно. В общем, я стоял примерно вон там, и тут ко мне подходит девчушка, сама не своя. Зовут ее Женева Сеттл, старшеклассница. Здесь была на пятом этаже – готовила какой-то доклад для школы. – Он указал на здание музея. – И тут этот громила на нее набросился. Белый, рост – метр восемьдесят, на лицо натянута лыжная маска. Собирался ее изнасиловать.
– Ты это откуда взял? – спросил Селитто.
– Нашел «набор насильника» в библиотеке.
– Ты что, его открывал? – хмурясь, спросила Сакс.
– Только ручкой поддел, пальцами не прикасался.
– Хорошо. Продолжай.
– Девушка бросается к пожарному выходу, сбегает по лестнице в переулок. Преступник ее преследует, но, оказавшись снаружи, поворачивает в другую сторону.
– Кто-нибудь видел, как он уходил? – спросил Селитто.
– Нет, сэр.
Селитто огляделся:
– Ты устанавливал периметр?
– Так точно, сэр.
– Слишком близко – надо отодвинуть подальше. Запомни: репортеры липучие, как пиявки.
– Слушаюсь, детектив.
«Ты не знал. Зато теперь в курсе».
Пуласки заспешил отодвигать границы периметра.
– Где девочка? – спросила Сакс у сержанта – коренастого латиноамериканца с седой шевелюрой.
– Ее вместе с подругой забрал патрульный экипаж – повезли в ближайший участок. Оттуда она сможет позвонить родителям. – Осеннее солнце яркими бликами играло на его золотых перстнях. – Потом их вроде бы должны отвезти к капитану Райму. – Сержант рассмеялся. – А она сметливая. Знаете, чего отчудила?
– Что?
– Почувствовала неладное – взяла манекен и натянула на него свой свитер и шапочку. Налетчик купился. А девчонка выиграла время, чтобы сбежать.
Сакс рассмеялась:
– И ей только шестнадцать? Да уж, сметливая.
– Ты займись осмотром, а я опрошу свидетелей, – сказал ей Селитто.
Чуть поодаль, сбившись в кучку, стояли несколько полицейских – один в форме и двое в штатском. Селитто разослал их искать свидетелей среди прохожих, а также в магазинчиках и офисах по соседству. Еще несколько человек он отправил опрашивать уличных продавцов – одни уже торговали кофе и пончиками, другие только расставляли лотки с хот-догами, булочками, шаурмой и фалафелями в пите.
Автомобильный гудок заставил Амелию обернуться. Прибыл фургон с оборудованием для сбора улик.
– Детектив! – поприветствовал ее вышедший из-за руля водитель.
Сакс кивнула ему и напарнику. С этими двумя ей уже приходилось работать на выездах. Сняв пиджак и отцепив кобуру с пистолетом, она облачилась в белый защитный костюм, после чего вновь пристегнула «глок», памятуя наставление Райма: «Поиск ведите тщательно, но и глядите в оба».
– Подсобите? – Она взяла металлический чемоданчик с оборудованием для сбора и транспортировки улик.
– А как же. – Один из вновь прибывших технарей подхватил два оставшихся чемодана.
Сакс как раз успела надеть на голову наушники с микрофоном и подключить шнур к рации, когда с «оттеснения прессы» вернулся Рон Пуласки и повел следователей в библиотеку. Выйдя из лифта на пятом этаже, группа повернула направо к двустворчатой двери, над которой значилось: «Зал Букера Т. Вашингтона».
– За этим дверями все и произошло.
Сакс и двое экспертов открыли чемоданчики и начали вынимать оборудование. Пуласки тем временем продолжал:
– Уверен, что налетчик вошел через них. Из зала есть еще выход – пожарная лестница. Но снаружи на нее не попадешь, а двери внизу не взломаны. Так вот, он входит здесь, запирает за собой дверь и подкрадывается к девочке. А ускользнула она через пожарный выход.
– Кто тебе открыл? – спросила Сакс.
– Дон Бэрри – главный библиотекарь.
– Он вошел с тобой?
– Нет.
– Где он сейчас?
– В кабинете на третьем этаже. Я тут подумал: а что, если это кто-нибудь из своих? Ну, понимаете. Так вот, я попросил его приготовить список всех белых мужчин – сотрудников музея – и пометить, кто где находился в момент нападения.
– Хорошо. – Сакс и сама планировала это сделать.
– Он пообещал принести список, как только все проверит.
– Ладно, скажи, что там внутри.
– Девочка сидела у аппарата для чтения микрофиш – направо за углом. Сразу увидите.
Пуласки указал в дальний конец большого зала, заставленного высокими стеллажами. Дальше начиналась экспозиция: манекены в старинных одеждах, картины на стенах, шкатулки с украшениями, кошельки, обувь, пряжки… Типичная музейная рухлядь – смотришь на нее и думаешь, в каком ресторанчике приземлиться, после того как насытишься культурной программой.
– Как здесь с охраной? – Сакс оглядела потолок в поисках камер наблюдения.
– Полный ноль: ни видеокамер, ни охранников, ни журнала для записи посетителей. Входи – не хочу.
– Проще и быть не может, да, Пуласки?
– Да, мэ… Да, детектив.
Сакс хотела было сказать, что «мэм», в отличие от «леди», звучит нормально, но не знала, как объяснить разницу.
– Вопрос: ты закрыл двери пожарного выхода внизу?
– Нет, оставил открытыми.
– Значит, здесь может быть еще горячо.
– Горячо?
– Преступник может вернуться.
– Я…
– Твоей ошибки здесь нет, Пуласки. Я просто должна быть в курсе.
– Ну… да, наверное, может и вернуться.
– Ладно, оставайся у дверей и слушай.
– Что слушать?
– Ну, например, если в меня будут стрелять. Хотя лучше, если ты сначала услышишь, как кто-то подкрадывается или передергивает затвор.
– В смысле – остаюсь прикрывать?
Сакс подмигнула и вошла в зал.
Значит, она собирает улики, размышлял Томпсон Бойд, наблюдая, как женщина внимательно осматривает пол, ищет отпечатки, следы и прочее, что в таких случаях положено искать. Он ничуть не беспокоился, зная, что сработал, как всегда, чисто.
Томпсон стоял у окна на шестом этаже здания напротив музея. Когда девчонка сбежала, он обогнул пару кварталов, вернулся, вошел в дом на противоположной стороне Пятьдесят пятой улицы и занял там наблюдательный пост.
Несколько минут назад ему представилась другая возможность убить девчонку: она разговаривала с полицейскими на улице, прямо у входа в музей. Но вокруг было слишком много полиции. Он успел сфотографировать ее мобильником, прежде чем их с подругой усадили в патрульную машину. Кроме того, здесь оставалось одно незавершенное дело.
Еще с тюремных времен Томпсон разбирался в полицейских, легко определял, кто лентяй, кто трус, а кто глупый и легковерный. Видел он и талантливых, проницательных копов, таких, которые могли представлять опасность.
Как эта женщина, за которой он сейчас наблюдал.
В очередной раз прокапав вечно саднящие глаза, он поймал себя на мысли, что женщина-детектив возбуждает в нем любопытство. Она осматривала место преступления с какой-то набожной сосредоточенностью; такое лицо иногда бывало у его матери в церкви.
Женщина-детектив скрылась из виду, но Томпсон, тихонечко насвистывая, по-прежнему смотрел в окно. Наконец она появилась снова. Он отметил про себя, с какой точностью она все делает: как осторожно ступает, как аккуратно прикасается ко всему, чтобы случайно не уничтожить улики. Красотой и фигурой она могла бы завести любого мужчину; даже комбинезон не мешал представить, какое роскошное у нее тело. Конечно, сейчас Томпсону было не до того, и все же, глядя, как она работает, он чувствовал внутри какое-то неясное наслаждение.
Внезапно в сознании промелькнуло что-то из далекого прошлого… Томпсон нахмурился, глядя, как женщина ходит туда-сюда, туда-сюда… Да, вот оно. Ритм напомнил ему движения рогатых гремучников, которых показывал ему отец, когда они вместе охотились или гуляли в песках вокруг трейлера, в котором жили около Амарилло в Техасе.
«Смотри хорошенько, сынок. Видишь? Красавицы, да? Но не вздумай к ним подходить. Один поцелуй смерти – и ты мертвец».
Томпсон привалился к стене, продолжая смотреть, как женщина в белом комбинезоне методично вышагивает по библиотечному залу – взад-вперед, взад-вперед.
