Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
ГЛАВА 6
– Рю, ты слышал?! Люди капитана Цао поймали лазутчицу!
Глаза оруженосца сияли. Любая новость, хоть как-то разбавляющая их сонное существование, приводила Юна в восторг, а тут не абы что, а целая шпионка! Романтика!
Тэруко вздрогнула, вспомнив маслобойню и малиновые от жара щипцы в руках палача.
– Лазутчицу? – зачем-то переспросила она.
– Ага. Я издалека видел, как ее вели. Краси-и-ивая, – вздохнул оруженосец. – Вот бы глянуть поближе, пока ее Цао не запытал.
– А откуда известно, что она лазутчица? – это получилось сказать небрежно, даже равнодушно.
– Говорят, попалась, когда хотела поджечь лагерь. У горшков с земляным маслом взяли.
Принцесса закусила губу. Может, и вправду лазутчица?
И тут же вспомнила все обвинения, которые выдвигал против нее Цао. Для постороннего человека они, наверное, звучали так же убедительно.
– А где ее держат, не знаешь?
– Да на маслобойне, где же еще?!
***
“Я только одним глазком гляну – и обратно”, – уговаривала себя Тэруко, подходя к проклятой маслобойне.
По-хорошему все происходящее было не ее делом. Какая разница, кого теперь поймал и пытает психопат Цао? С Тэруко-то все хорошо.
Но воспоминания о пережитом здесь отчаянии и ужасе как магнитом тянули к пыточной.
Кто она – эта неведомая девушка, которую Цао обвинил на этот раз? Что он с ней сделает? Для женщины в плену страшны не только пытки. Насилие – участь куда более жуткая.
И как назло, Джина нет. Снова уехал на весь день. Если повезет, к ночи вернется.
Цао не станет ждать ночи.
У входа на маслобойню, оперевшись спиной о стену, дремал разморенный жарой часовой. Тэруко сжала кулаки. Цао – сволочь! И здесь все предусмотрел. Она осмотрела приземистое строение. Крыша сложена из пальмовых листьев. Другого входа нет, да и зачем он нужен на маслобойне-то? Есть пара окошек: одно рядом с часовым, другое со стороны реки.
Ладно, она не собирается всерьез помогать незнакомой девке с побегом! Просто убедиться, что шпионка – действительно шпионка и не достойна сочувствия. А для этого дверь не обязательна.
Обогнув здание по широкой дуге, Тэруко пролезла сквозь заросли крапивы и, встав на цыпочки, заглянула внутрь.
Девушка сидела в углу. Молодая совсем – ровесница Тэруко или чуть старше. Под глазом свежий синяк, руки и ноги связаны джутовой веревкой. Добросовестно так связаны, от души.
Она водила плечами, елозила и дергалась, тщетно пытаясь развязаться. Тэруко шикнула, привлекая внимание.
– Эй, ты, шпионка!
Девушка прекратила дергаться, подняла голову, и ее миловидное личико сложилось в несчастную гримасску.
– Я не шпионка, господин, – так же шепотом ответила она. – Клянусь, я ни в чем не виновата!
– Зачем ты ходила по лагерю?
– Я из деревни у Синего озера, что в двух днях пути, – бойко принялась излагать пленница. – Когда проходили вербовщики по деревням, я как раз с женихом поругалась, он и записался в ополчение. Я потом пожалела, только поздно было, – она всхлипнула. – А теперь меня замуж за сына старосты хотят отдать. Вот я к Ливею и кинулась.
Тэруко почувствовала, как ком подкатил под горло. История девицы до боли напоминала ее собственную.
– Но тебя взяли у офицерского лагеря.
– Я просто проходила мимо, господин! – запричитала девушка. Все так же негромко, но очень жалостливо. – Клянусь, что не хотела ничего плохого. Я просто искала Ливея!
Принцесса ткнулась лбом в глинобитную стену. Ей хотелось завыть.
Убедилась? Вот тебе шпионка!
Был бы Джин на месте, Тэруко бы не раздумывая кинулась к нему. Но Джин когда еще вернется.
И что делать? Бегать по лагерю, искать этого Ливея и пусть дальше сам свою невесту выручает? Когда того и гляди на маслобойню придет Цао с палачом. А даже если она его найдет? Станет капитан слушать простого солдата из ополчения, как же!
Пленница смотрела на нее снизу вверх взглядом голодного котенка и слезы дрожали на длинных ресницах.
– Пожалуйста, пожалуйста, господин, – как заклинание прошептала она.
– Сиди тихо, – велела Тэруко. – Я тебя вытащу.
***
От солдата удалось избавиться, просто оглушив его.
– Нечего дрыхнуть на посту, – злорадно сообщила ему Тэруко, устраивая воина так, чтобы издалека казалось, будто он просто спит сидя, опершись о стену.
Девица встретила ее восторженным вскриком: “Господин!”. Под ее восхищенным взглядом Тэруко на миг ощутила себя героем-освободителем и надулась от гордости.
Если подумать, она всего лишь делала для этой девушки то же, что сделал для нее Джин. Следовала доброму примеру.
– Беги, прячься, но не уходи далеко. Завтра вернется принц, – инструктировала ее Тэруко, разрезая веревки. – Мы пойдем к нему вместе, и ты расскажешь свою историю. Он хороший. Самый лучший в мире! Он поможет тебе найти твоего Ливея. И Цао не бойся, Джин его приструнит.
– Конечно, господин, – отвечала девица, глядя на Тэруко снизу вверх влажными черными глазами.
Им повезло покинуть маслобойню незамеченными.
– Давай провожу, – предложила Тэруко. – Тебе лучше не идти мимо часовых.
– Ах, спасибо господин.
Прячась и оглядываясь, они добрались до края офицерского лагеря. У телеги девушка замедлила шаг, словно в раздумьи. Тэруко чуть подтолкнула ее. Не хватало еще чтобы их засекли в последний момент.
– Проползешь под телегой и сразу беги в лес. Когда принц вернется, я поговорю с ним. Увидишь, он поможет. Встретимся завтра в полдень у водопоя.
– Могу я узнать имя и чин моего спасителя? – лукаво спросила девушка, показав ямочки на щечках.
– Ясуката… Рю, – Тэруко чуть покраснела. Как всегда, когда представлялась краденным именем. – Я – оруженосец принца.
– Оруженосец – это хорошо. Спасибо, малыш, – улыбка из очаровательной сделалась неприятной, а лицо девицы неуловимо изменилось, словно она в одно мгновение постарела на десять лет. – Я тебя запомню, – сообщила она, тыкая Тэруко растопыренными пальцами куда-то ниже солнечного сплетения.
Тело кольнуло болью, потом оно онемело, и земля вывернулась из-под ног, чтобы ударить по лицу.
***
Она не теряла сознания. Просто тело внезапно стало непослушным, забыло как двигаться. И из горла, сколько Тэруко ни напрягала связки, не вырывалось и звука.
Лежа ничком много не увидишь. Сперва перед глазами мелькнули ноги девицы в стоптанных башмаках, а потом ничего. Только пожухлый лист, по которому медленно ползла зеленая гусеница.
Тэруко лежала бездвижно, но внутри принцессы все кипело от бешенства, обиды, злости на себя и проклятую шпионку. Наверное, так же ощущает себя девушка, поверившая ласковым словам, все позволившая любимому до свадьбы, когда наутро он со смехом ей говорит: “Да кому ты теперь нужна, потаскуха?”.
Будь девица сейчас перед ней, Тэруко бы ее убила! И ни секунды бы потом не стала сожалеть!
Время тянулось и тянулось. Уже спала дневная жара, легкий ветерок обдувал тело. В травах пели сверчки, а Тэруко снова и снова пыталась пошевелить хотя бы мизинцем.
И не могла.
Она надеялась, что кто-нибудь пройдет мимо. Заметит ее, поймет, что оруженосец принца не по своей воле прилег отдохнуть. Но никого не было. Тэруко не зря выбрала именно это направление, в стороне от жилых палаток. Она помнила, что сюда редко кто-то заходит.
А потом с другой стороны лагеря что-то громко бабахнуло, послышались встревоженные крики и немного спустя потянуло гарью. Если бы принцесса могла, она бы застонала от досады, унижения и злости на саму себя.
Проклятая шпионка все-таки подожгла горшки с земляным маслом!
А если задуматься: кто помог ей? Кто оглушил часового и разрезал веревки?
Вместе с этой мыслью пришел страх. Не страх наказания, о нет. Страх разочаровать Джина.
Она представила на миг, как сбивчиво оправдывается, пытаясь объяснить, что не хотела ничего плохого, а на лице принца появляется равнодушие с легкой ноткой презрения. Опять. Как было в тот раз, когда она его опоила.
Нет, конечно, Джин ее не убьет и даже не обидит. Он же думает, что Рю – брат его жены. Просто отправит куда подальше.
И правильно! Поделом ей, если она такая никчемная!
Поток самоуничижения прервало появление прямо перед глазами чьих-то ног в стоптанных сапогах. Тэруко снова дернулась и, о чудо, у нее получилось. Совсем чуть-чуть, слегка, но получилось. Онемение медленно проходило.
– Что с тобой, Рю? – раздался над головой знакомый участливый голос.
Она жалобно замычала.
Подошедший мужчина перевернул ее, и Тэруко увидела над собой нахмуренное лицо сотника Реншу.
– Сильно она тебя приложила, – озабоченно пробормотал он, проверяя пульс. А потом повеселел. – Ничего, жить будешь.
Принцесса ответила ему полным ужаса взглядом.
Он сказал “Она тебя приложила”, значит знает про лазутчицу, которую выпустила Тэруко. Это конец. Конечно, Реншу все расскажет Джину, с чего бы ему молчать?
– Да, я все видел, – безмятежно откликнулся сотник, подтверждая ее мысли. – Ты выпустил лазутчицу. Это очень, очень плохо, Рю, – он осуждающе покачал головой. – Как бы ни пришлось занять ее место…
– Она меня обманула, – прошептала Тэруко. Голос еще отказывался повиноваться.
Прошептала и замолчала. Как жалко это прозвучало. Лазутчица обманула? А что, своей головой думать не надо?
Может, хватит придумывать оправдания?
– Понимаю, – сочувственно протянул Реншу. – Ты не виноват, но остальные в это ни за что не поверят. Ни Цао, ни его высочество. Сам посуди, Рю, как это все выглядит. Ты явился непонятно откуда, втерся в доверие, а потом отпустил опасную преступницу. Теперь у его высочества больше нет земляного масла, а он так рассчитывал на него при осаде города. Он, конечно, пошлет за новыми кувшинами, но до ближайшего источника ехать через три провинции, да и мало ли что с ними по дороге случится? – сотник вновь покачал головой.
Тэруко опустила голову, придавленная грузом вины и ощущением собственной никчемности. Видимо, Такеши Кудо был прав: женщинам надо сидеть дома и не лезть в дела мужчин.
– Боюсь, его высочество отдаст тебя Цао, – продолжал Реншу.
Не отдаст. Он же думает, что Рю – брат его жены…
Но что если Джин решит навести справки и узнает, что никакого Рю Ясукаты никогда не существовало? При мысли об этом Тэруко бросило в холодный пот.
Реншу задумчиво улыбнулся:
– Но, кажется, никто больше кроме меня и хромого Лю, не видел, как ты выводил лазутчицу.
– Вы видели? – хрипло переспросила принцесса. – Почему вы меня не остановили?
Сотник доброжелательно улыбнулся и развел руками, но глаза у него не улыбались. Оставались холодными и внимательными. Неприятными.
– Я же не знал, что она лазутчица, дружок. Я прямо как ты. И Лю убедил не поднимать шум. Лю мне должен. А оно вот как оказалось, – несмотря на сочувственный голос, у Тэруко появилось навязчивое ощущение, что Реншу очень доволен тем, как все сложилось. – Стоит мне шепнуть пару слов, и все, – он сделал выразительный жест, словно затягивал петлю вокруг шеи. – Но ты не бойся, малыш. Я тебя не сдам. Если, – тут его лицо придвинулось ближе, а голос упал до вкрадчивого шепота. – Ты окажешь мне одну небольшую услугу.
Тэруко невольно отшатнулась и уперлась спиной в телегу. Она ощущала себя птицей, попавшей в силки.
– К-к-какую услугу?
Неужели Реншу тоже из этих? И потребует, чтобы оруженосец принца ублажал его в ответ на молчание?
При мысли о том, чтобы хотя бы дотронуться до сотника в подобном смысле, Тэруко затошнило.
– Ничего серьезного или сложного, малыш. Просто у тебя же есть доступ в палатку принца? Вчера его высочество получил письмо. Я хочу, чтобы ты принес мне его, – четко выговорил Реншу, не отрывая от нее пристального взгляда.
В первое мгновение Тэруко испытала облегчение: речь не шла о сексе. Но затем пришла в ужас.
– Вы тоже лазутчик? – спросила она у Реншу. У милого, доброго, рыхловатого балагура Реншу.
– Ну что ты, малыш? Какой я лазутчик, скажешь тоже? Просто хочу прочесть одно письмо.
– Я не сделаю этого!
– Какая жалость, – мужчина фальшиво вздохнул. – Мне бы так не хотелось, чтобы тебя пытал Цао, малыш Рю. Говорят, его палач – настоящий изверг.
– Если вы меня выдадите, я все про вас расскажу.
– Правда? – деланно изумился Реншу. – Приблудный мальчишка, который выпустил лазутчицу, еще и пытается оговорить верных офицеров его высочества? Слово одного предателя, против двоих честных и заслуживающих доверия воинов? – он осуждающе покачал головой. – Нет, малыш, ты конечно можешь попробовать. Но я бы на твоем месте не стал рисковать. Раскаленное железо – это очень, очень больно.
Мужчина широко улыбнулся. Сейчас его улыбка напомнила Тэруко волчий оскал, и она удивилась, как раньше могла считать Реншу милым.
– Всего одно письмо, малыш Рю. И целая жизнь. Ну, решайся! Я хочу услышать ответ от тебя прямо сейчас.
Принцесса тяжело молчала, не зная, что на это ответить.
– Очень жаль, – сотник вздохнул и поднялся. – Видимо, мне придется пойти и сообщить обо всем господину Цао.
Он уже отвернулся и сделал шаг, когда Тэруко окликнула его.
– Стойте!
Реншу с готовностью остановился.
– Ты хотел еще что-то сказать, малыш Рю?
– Хорошо, – выдавила она. – Я принесу.
***
Как во сне она добрела до палатки Джина. Остановилась у входа, почти желая, чтобы ее кто-то окликнул, спросил: “Рю, что ты здесь делаешь?”.
Но никого не было. На другом конце лагеря, возле маслобойни, Цао вовсю вел дознание, а у палатки принца было тихо и пусто. В сгустившихся сумерках Тэруко резко ощутила себя бесконечно одинокой и беззащитной. Осколок Оясимы, крохотный камушек, затерянный в человеческом море чужого и недоброго Самхана.
Она приподняла полог палатки и нырнула внутрь.
Здесь стояла почти непроглядная темнота. Принцесса нащупала огниво и запалила фонарь на низком походном столике.
Рядом лежала стопка бумаг, которые Джин по какой-то причине не убрал в тяжелый деревянный ларец, запирающийся на хитрый замок, где хранил все документы.
Письмо оказалось на самом верху. Вчерашняя дата, голубоватая бумага – Тэруко помнила, как Джин получил его. Если судить по имени адресанта снизу, послание отправил командир одной из пограничных крепостей. Наверное, именно на переговоры с ним принц и уехал сегодня с утра.
Так беспечно со стороны принца – оставить важные бумаги на столе. Хотя, чего ему бояться? На палатке охранные чары, вход внутрь в отсутствие принца дозволен только двум его оруженосцам.
Тэруко покачала головой и медленно положила письмо обратно на столик. Она вдруг поняла, что не сделает того, чего хочет Реншу. А если сделает, никогда не сможет больше себя уважать.
Принцесса задула фонарь и вышла. Села у палатки, подняла лицо вверх, наблюдая, как небо медленно темнеет. Реншу будет ждать ее минут десять, может двадцать. А потом пойдет к Цао.
Двадцать минут покоя – разве это мало?
Как ни странно, но после принятого решения стало легче. Страх отступил, и даже горький привкус обреченности не портил вечер.
Где-то поблизости заржала лошадь. Темный силуэт всадника заслонил небо. Тэруко ойкнула. Сердце сжалось, забилось суматошно и нервно.
– Джин… – зачарованно прошептала она.
– Привет, Рю, – принц спешился. Он выглядел усталым, но довольным. – А что это ты тут медитируешь в одиночестве? – с улыбкой спросил он.
Похоже, его высочеству еще не доложили о происшествии в лагере.
– Я… – счастливое состояние покоя, готовность с мужеством принять свою судьбу враз покинули принцессу. В горле вдруг образовался шершавый комок. – Ваше высочество, я должен вам признаться!
– Признаться? – с иронией переспросил Джин. – А полчаса это никак не потерпит? Умираю – хочу есть.
– Нет. Пожалуйста, ваше высочество!
Наверное, у нее получилось сказать это достаточно убедительно. Принц вздохнул и кивнул.
– Ладно, вещай.
***
Лгать трудно. Ложь пристает к мыслям, пачкает словно земляное масло, оседает в душе липким гадким осадком.
Правду говорить легко. Она очищает, освобождает.
Тэруко рассказала честно, без утайки, как услышала впервые о пленнице, как пошла убедиться, что Цао не ошибся и девица действительно лазутчица, а не невинно пострадавшая. Как поверила в криво состряпанную ложь, потому что хотела. Как оглушила часового – ему же, наверное, влетит за побег, бедняге. Как девица подарила ей “укус змеи” и сбежала, чтобы довершить свое подлое дело.
Джин слушал и хмурился. Было видно, что рассказ ему не по душе.
– Ты идиот, Рю, – подвел итог принц, когда она закончила. – Добросердечный идиот, падкий на смазливые мордашки.
– Подождите, это еще не все!
Рассказ о Реншу Джин выслушал очень внимательно. Задал пару уточняющих вопросов, а потом пробормотав себе под нос: “Надо поговорить с Цао!” поднялся и вылетел из палатки.
Принцесса осталась одна.
Закралась робкая мысль: не сбежать ли? Пока всем не до нее, можно покинуть лагерь. Избежать повторного визита на маслобойню и встречи с палачом. Тэруко отогнала ее. Захотят, так догонят, найдут. Да и надоело! Она больше не будет бегать!
Джин вернулся почти через два часа. Серьезный и непривычно мрачный. От еле уловимого запаха паленой плоти, исходившего от его одежды, Тэруко почувствовала дурноту.
– Рю, иди спать, – с порога скомандовал принц.
Она вздрогнула и вопросительно посмотрела на Джина.
– Спать?
– Ну или просто уходи. Я устал как мул. Не люблю пытать людей.
Все происходящее казалось нереальным. Неужели ее преступление так и окажется безнаказанным?!
– Меня не арестуют?
Джин вздохнул:
– Я уже говорил тебе, Рю, ты поступил как дурак. Но к счастью у тебя хватило ума пойти ко мне. Завтра я хочу услышать твои идеи, что еще можно было придумать, кроме этого нелепого побега. Три варианта, как именно ты мог бы убедить Цао отложить пытки или проверить истинность ее легенды. Потом вместе разберем их плюсы и минусы. На сегодня все.
– Подождите… а как же лазутчица.
– Лазутчица ушла. И демоны с ней.
– Но она связана с Реншу?
– Да не связана, – отмахнулся Джин. – Реншу – человек Мина, а девку, похоже, подослал наместник. Решил выбить нам зубы, если все же решимся на штурм. Неприятно, но не смертельно. Просто теперь мне будет сложнее давить на него в переговорах. Все, последний раз говорю: выметайся отсюда.
– То есть, – уточнила, не веря своему счастью, Тэруко, – я все еще ваш оруженосец.
Принц закатил глаза:
– Конечно! Но перестанешь им быть, если немедленно не прекратишь тупить.
С этими словами он выставил Тэруко наружу.
Принцесса подняла лицо к небу, улыбнулась нарастающей луне, прошептала: “Спасибо” и побежала к своей палатке.
На душе было легко и хорошо. Как в детстве.
***
Странно, но сделанная глупость словно сблизила Тэруко с Джином. Принц начал уделять ей больше времени. Порой, когда она заглядывала в его палатку, чтобы принести миску с лапшой или рисом, он отрывался от бумаг и начинал беседовать с Тэруко. Иногда просто расспрашивал о том, что она умеет и знает, иногда задавал каверзные вопросы. Например, описывал конфликт, спор, в котором каждый из участников по-своему прав и спрашивал, как по мнению Тэруко нужно было его разрешить.
Это совершенно не походило на привычные уроки ни с одним из наставников, которые учили принцессу письму, этикету, истории, языкам или стихосложению, но Тэруко не могла избавиться от ощущения, что Джин обучает ее. Вот только чему – непонятно. И зачем искать ключик к сердцу любого человека, когда он – принц и вправе просто приказать?
Вслух она этого не говорила. К тому же эти занятия доставляли ей истинное наслаждение, наблюдения Джина казались интересными, а когда Тэруко пару раз попыталась на практике воспользоваться его советами, то была поражена тем, насколько хорошо это работает.
Юн ревновал и страдал, но мужественно скрывал это. На счастье Тэруко, как раз в этот момент у оруженосца появилась подруга – хорошенькая крестьянка из соседней деревни. Ее ласки отчасти примирили мальчишку с невниманием кумира. Все чаще оруженосец исчезал с утра, оставляя Джина заботам Тэруко, что полностью устраивало принцессу.
Прочие офицеры поглядывали косо и отпускали сальные шуточки, от которых в душе все начинало кипеть, но Тэруко стискивала зубы и молчала. Не хватало еще вступить в пререкания со старшими по чину!
В остальном же, если забыть о некоторых неудобствах связанных с мальчишеским телом, она была счастлива. Почти.
Ей мало было наставничества, дружеского участия и чувства защищенности, которые она испытывала рядом с Джином. Хотелось ощущать себя для него ценной, особенной, любимой.
И безумно хотелось прикосновений.
О, сколько романов о возвышенной, лишенной плотского зова любви прочла в свое время Тэруко. Как вздыхала над страницами и даже утирала тайком слезы. В этих историях великое, всепобеждающее чувство возникало от одного звука голоса или случайно увиденного края одежд. Влюбленные порой не имели возможности перемолвиться и словом, лишь обменивались взглядами и записками со стихами.
Тогда принцессе эти книги казались прекрасными, а любовь – самой правильной. Сейчас ей хотелось надавать авторам подобных лживых писулек пощечин.
Любовь, рожденная в пустоте, от случайного взгляда – всегда самообман, а страсть жаждет прикосновений, ей мало стихов и вздохов. Нельзя находиться рядом с любимым человеком и не желать его. В присутствии Джина Тэруко то и дело окатывала волна жара, по телу бежали мурашки, хотелось до дрожи, до боли прикоснуться к нему. Она тянулась к мужу, как умирающий от жажды тянется к чаше с водой. Боялась надоесть ему, стать навязчивой, неприятной и умирала от желания быть с ним рядом. Хотя бы рассказать ему о себе, выплакаться, открыть Джину глаза и взвалить еще и свою проблему на его сильные плечи
Но Тэруко опускала взгляд на свое тело и замолкала.
Память о совершенных в Оясиме преступлениях налагала печать молчания. Больше всего на свете Тэруко боялась разочаровать Джина. Увидеть, как доброжелательный интерес в его глазах гаснет, сменяясь презрением. Услышать равнодушные слова и понять, что она ему не нужна.
Рано или поздно все тайное становится явным. Вопрос лишь времени, как скоро принц узнает, что никакого Рю Ясукаты нет и никогда не существовало. И что тогда? Придется рассказывать о своих преступлениях? Признаваться, что Рю и есть Тэруко?
При мысли об этом у принцессы волосы на голове начинали шевелиться.
Она бы покинула армию, согласилась никогда не видеть Джина, лишь бы избежать подобного разговора. Но у мальчишки Рю не было места в этом мире. Ни родных, ни друзей. Некуда идти.
Несколько раз Тэруко ходила в предгорья. Туда, где встретила мерзкую ведьму. Плакала, умоляла, предлагала за снятое проклятье любые дары и любую жертву. Клялась, что все осознала, что никогда не будет больше воровать. Просила любое другое наказание.
Голос повисал и таял в пустоте. Щебетали птицы, пахло травами, да волновались под порывами ветра заросли крапивы.
